8.3. Общественный договор в России: прошлое и настоящее

Начнем с рассмотрения некоторых основных черт общественной игры, происходящей в России в текущий переходный период, с точки зрения общественного договора.

В течение веков общественный договор в России носил строго патерналистский характер, при котором всем (или почти всем) членам общества гарантировался определенный уровень благосостояния в обмен на абсолютное послушание их непосредственным начальникам в осуществлении экономических и политических планов, разработанных вышестоящими иерархическими органами. Коммунистическое правление хотя и коренным образом изменило структуру власти прежней царской России, но не смогло изменить саму природу управления российским обществом. Здесь гораздо более уместна прямо противоположная интерпретация: социалистическая «революция» была ответной реакцией на попытки введения нового общественного договора, при котором управляемые в большей степени рассчитывали бы на свои собственные силы и инициативу, нежели на благосклонность правителей. Такие попытки начались в России примерно с 1861 года, когда было отменено крепостное право, и продолжались, пусть с отступлениями, вплоть до большевистского переворота 1917 года. Большевики же (особенно в сталинские времена) вновь ввели в ход почти все элементы старого общественного договора, включая, как мы видели в части I, фактическое крепостное право. Рядовые граждане были «освобождены» как от права принимать решения в отношении самих себя, так и от ответственности за решения. Общественный договор того времени гласил: «делай то, что тебе говорят, а власть позаботится о тебе и о твоей семье». С учетом условий плановой экономики и тоталитарного государства, описанных в первой части этой работы, такой тип общественного договора был единственно приемлемым и единственно возможным в коммунистической системе.

Однако задача любой ценой создать современную промышленную экономику и мощную военную машину заставила коммунистических властителей значительно повысить образовательный ценз населения. Они также не смогли полностью предотвратить доступ информации в Россию о жизни на Западе и о западных жизненных стандартах. Еще важнее то, что они не смогли предотвратить побудительные стимулы своих служащих от вступления в глубокий конфликт с целями коммунистической системы. В России всегда (еще с царских времен) присутствовала определенная степень стремления получить что-либо даром и тенденция к сокрытию своей деятельности от системы, однако во времена правления коммунистов эти явления постепенно приняли характер полномасштабной параллельной системы, которая, как зеркальное отражение, была полной противоположностью официальной. Таким образом, система старого общественного договора постепенно разъедала себя изнутри, и, в конечном итоге, была сброшена так, как змея меняет кожу.

Однако кончина старого общественного договора еще не привела к согласию в обществе относительно того, какие формы примет новый общественный договор. Состояние, в котором оказалось российское общество после развала коммунистической системы, можно описать как состояние полной неразберихи. Среди рядовых граждан растет понимание того, что патерналистские отношения с государством закончились навсегда и что в будущем им придется рассчитывать на собственную инициативу и предприимчивость. Очевидная неспособность правительства выполнять даже самые элементарные обязательства по отношению к гражданам (налогоплательщикам) и повторяющийся отказ от собственных обещаний только укрепляют это понимание.

С другой стороны, множество россиян все еще надеются на возврат к какой-то форме патерналистского общественного договора, при котором не будет нужды принимать личную ответственность за свое благосостояние. В то же время и сами правители, хотя они уже не обеспечивают народу более или менее приличный уровень жизни, похоже, в большинстве своем все еще лелеют надежду сохранить тоталитарную власть по отношению к народу и лишь освободить себя от ответственности. Это несоответствие между реальностью и ожиданиями, характерное для значительной части народа и правительства, служит основным источником конфликтов и разногласий и является главным препятствием на пути достижения согласия в отношении нового равновесия в общественной игре.

В результате такой неразберихи даже среди той части населения, которая первоначально приветствовала возможность получить экономическую независимость и искренне поддерживала идеи и правила экономической свободы и самостоятельности, растет разочарование в правительстве, которое умышленно затягивает отказ от многих черт тоталитарного контроля. Ясно, что многие элементы институциональной системы, характерной для общественного договора старого образца, остались в неприкосновенности, чтобы обеспечить личные интересы правительственных чиновников, которые нуждаются в юридической основе для получения рентно-дотационных доходов и для иной хищнической деятельности. Таким образом, новые фирмы и люди, в принципе предпочитающие новый общественный договор, обнаруживают, что они все глубже и глубже погружаются в мир параллельной экономики, которая, в противоположность официальной экономической системе, предоставляет им замену нового хозяйственного устройства, хотя, как мы уже видели, эта замена носит очень грубый, а главное неэффективный характер. Модель поведения, характеризующаяся цинизмом и неприкрытым оппортунизмом, равно как и полным отрицанием необходимости общественного сотрудничества за пределами узкого круга инсайдеров, во все большей степени создает «эволюционно стабильную стратегию» для этих социальных игроков.

Другая часть населения, особенно те, кто по различным причинам, будь то черты личного характера или место проживания, не могут смириться с распадом патерналистского общественного договора, наращивают требования к властям (центральным, региональным и местным). Даже несмотря на то, что во многих случаях эти люди достаточно отчетливо понимают, что их требования в рамках старого общественного договора не могут быть или, в любом случае, не будут выполнены, они упрямо отказываются подумать над альтернативными решениями своих проблем и часто впадают в своего рода коллективное неистовство, удивительным образом смешанное с политической апатией. Реальность экономических и социальных условий в России делает возвращение к общественному договору старого типа в высшей степени невероятной, однако отчуждение между различными социальными группами в серьезной степени затрудняет достижение нового социального согласия в обществе.

И, наконец, относительно немногочисленная, но влиятельная группа игроков («олигархи», описанные в главе 3) использовала существующую обстановку хаоса для упрочения своего личного положения путем приобретения еще более привлекательных активов и установления собственной «корпоративной» формы общественного договора в отношении обеспечения прав собственности. Именно эту и, за небольшим преувеличением, исключительно эту группу отдельных частных игроков обслуживает правительство (будь-то на федеральном или региональном уровне). Именно от этих игроков зависит благосостояние правительственных чиновников, да и продолжение существования самого правительства. Рядовые граждане практически выключены из этого корпоративного общественного договора, и им остается рассчитывать только на собственные силы (либо уйти в параллельную экономику, либо безуспешно требовать, чтобы корпоративные игроки выполняли свои обязательства по отношению к ним).

Таким образом, мы можем выделить несколько слоев социальной игры в современной российской экономике: практически полностью уничтоженный старый тоталитарный договор, в котором, однако, привилегированные круги бюрократии пытаются сохранить те элементы, которые позволяют им заниматься хищнической деятельностью; зарождающийся новый общественный договор, основанный на расчете на собственные силы и на свободе экономической деятельности, но лишенный какой бы то ни было институциональной поддержки и больше напоминающий джунгли, описанные Гоббсом, нежели современную форму социальной игры; и последний слой – это эксклюзивный корпоративный договор, количество игроков в котором ограничено группами влияния и бюрократическими группировками, которые демонстрируют чудеса «гибкости», используя сохраняющиеся элементы старой системы для приобретения (стяжания) ценных активов с целью упрочения личного положения своих членов наряду с элементами нового общественного договора, дающими им возможность бесконтрольно распоряжаться получаемыми доходами. Подобная сегментация социальной игры приводит к соответствующей сегментации общества и препятствует установлению стабильного равновесия. Эта сегментация является основным источником социальной неэффективности и приводит к чувству потери направления движения, которое в равной степени ощущают обычные граждане, правительственные бюрократы и политические лидеры⁴⁷.

Вполне реальными являются опасения, что продолжение нынешнего курса может в конечном итоге привести к полной утрате конкурентоспособности, отставанию страны, уходу навсегда в число слаборазвитых государств. Учитывая особенности России, ее размеры, характер границ, наличие природных ресурсов, геополитические последствия такого развития окажутся сокрушительными. Если не будет введен новый общественный договор, который будет определять основные правила не только в неформальном секторе экономики, но и в открыто выраженной социальной игре между государством и его гражданами, сила новых стимулов так и останется невостребованной, продолжится движение в опасную сторону, учитывая структуру российской промышленности и накопленные большие арсеналы оружия массового уничтожения.

Важнейшей задачей любого правительства, искренне желающего модернизировать, сделать современной российскую экономику и политику, является представление четкого проекта нового общественного договора. Как уже упоминалось, осмысленные шаги в реформе не могут быть только шагами, предусматривающими те или иные благосклонные действия правительства, но шагами, которые должны быть основаны на понимании и симпатии к повседневной борьбе рядовых граждан в существующей экономической, политической и социальной атмосфере в России и на понимании движущих ими стимулов. Все предыдущие реформы в России, начиная с реформ Петра I и заканчивая нынешними попытками перехода к рыночной экономике, проводились самонадеянными правителями, считавшими себя прирожденной элитой, открещивавшимися от «безмозглых масс» и не принимавшими во внимание забот и нужд рядовых граждан. И все эти реформы провалились именно вследствие перечисленных причин. Реформы, проводимые только «сверху», неспособны привести к реальным изменениям в образе жизни и поведении людей и высвободить их созидательную энергию. Самонадеянность «поборников реформ» приводила и приводит к тому, что вместо благодарности они получали только ненависть рядовых граждан. Без мотивированного участия народа никакая реформаторская политика, будь то «радикальная», «постепенная», «идеологическая» или «технократическая», никогда не будет иметь серьезных шансов на успех.

Основной чертой общественного договора в условиях рыночной экономики и демократического гражданского общества является то, что рядовые граждане («управляемые») принимают на себя ответственность за собственное благосостояние и за благосостояние своих семей, в то время как руководство («правители») ограничивают себя «протекционистской» деятельностью в понимании Карла Поппера⁴⁸. В рассматриваемом российском случае от нового «протекционистского» государства потребовалось бы, во-первых, ограничить те свободы, которые наносят ущерб другим гражданам (например, свободу для групп влияния завладевать активами и перекачивать получаемые доходы на офшорные счета), и во-вторых, отменить все иные ограничения свобод, таким образом избавляясь от тех ограничений, которые были введены с единственной целью обеспечения личных доходов для членов правительственной команды путем получения дотационных доходов и коррупции.

Из этого видно, что решение вопроса не может быть сформулировано в рамках большей или меньшей степени вмешательства государства. В каких-то случаях от государства требуется большая степень вмешательства, а в каких-то - определенно меньшая. Отдельной проблемой является создание условий, при которых государство не будет брать на себя неразумных обязательств перед своими гражданами и в то же время никогда не будет отступать от сделанных обещаний.

В последующих главах мы уточним это понятие и рассмотрим различные механизмы стимулирования, которые могут быть использованы для введения элементов нового общественного договора. Первым и важнейшим таким механизмом стимулирования является сама демократическая система. Ее развитие предполагает не только проведение выборов президента и парламента, но и содействие конституционным изменениям, направленным на оптимальное распределение полномочий между исполнительной, законодательной и судебной властями. Не обойтись и без заслуживающих доверия средств массовой информации, независимой судебной власти и развитых политических партий. Далее в этой главе мы вновь подвергнем рассмотрению, как с общей теоретической точки зрения, так и с практической точки зрения процессов преобразований, происходящих в России, стимулы, которые создает система свободных выборов, и постараемся показать, что если достижима мирная и конституционная смена верховной власти, то это уже само по себе является важным прорывом к новому общественному договору.

Однако политическая демократия на национальном уровне является лишь одной из составляющих в структуре стимулов, необходимой для создания благоприятных условий для перехода к новой форме общественного договора. Она должна дополняться содействием децентрализации как власти, так и финансовых ресурсов и строгим соблюдением демократических процедур на региональном и местном уровнях. В частности, Россия будет обречена на нестабильность и недостаточное развитие до тех пор, пока 80% всех денежных ресурсов страны сосредоточены в Москве. Необходимо поощрять местные инициативы и предпринимательство, если мы хотим, чтобы от плодов экономического роста вкусили многочисленные региональные, социальные и этнические группы. Кроме того, самостоятельная ответственность предполагает самостоятельность в организации и самоуправлении, и этот принцип должен быть распространен до самых низов, то есть до самых малых местных населенных пунктов, в то время как задачей федерального правительства будет обеспечение того, чтобы федеральный закон, единый для всех регионов, действовал как мощная интегрирующая сила. Эти вопросы будут обсуждены в главе 10.

Второй основной элемент нового общественного договора может быть введен вместе с институциональной структурой рыночной экономики. Это означает создание совершенно нового комплекса правил рыночной игры по сравнению с правилами, преобладающими в сегодняшней квазирыночной экономике. Эти новые правила должны означать решительный разрыв с наследием прошлого, когда административная власть стояла над законом. Частные фирмы должны регулироваться законом, а не правительственными чиновниками или местными баронами, которых не всегда легко отличить от главарей гангстерских шаек. Власть нефтяных и газовых магнатов, которые получают громадные прибыли, используя природные богатства страны, должна быть урезана. Их деятельность должна стать прозрачной, и они должны стать подотчетны общественному контролю.

Для обеспечения возникновения устойчивого среднего класса должна возникнуть открытая рыночная экономика, основанная на частной собственности и конкуренции. Существующая система экономического управления, при которой большинство крупных предприятий управляется инсайдерами, должна быть в корне преобразована. Открытый бухгалтерский учет, соответствующий международным стандартам, является предпосылкой для контроля над коррупцией. Свободная конкуренция должна развиваться путем поощрения создания малых и средних предприятий и путем упразднения бюрократической волокиты и избыточного регулирования, стоящих на их пути.

Несмотря на то, что все задачи, перечисленные выше, занимали важное место практически во всех политических предложениях, поступавших в последние годы как от российских, так и от западных экономистов, новизна нашего подхода, изложенного здесь, состоит в особом внимании, уделяемом нами механизмам стимулирования. Предлагаемые нами меры (см. главу 9) предусматривают создание новых схем раздела власти и создание коммерческих услуг, которые предоставят субъектам экономической деятельности разнообразные возможности испытать собственные альтернативные, исходящие снизу способы организации бизнеса. В результате взаимодействия этих различных видов бизнеса и конкуренции между ними в конечном итоге должна быть создана институциональная структура, самостоятельно обеспечивающая соблюдение установленных законов. Многие услуги, предоставляемые в настоящее время государством, должны стать коммерческими, и, таким образом, рыночно конкурентными.

Задача, не являющаяся сама по себе составным элементом общественного договора, но имеющая важнейшее значение для создания более благоприятных условий для сдвига в сторону нового равновесия социальной игры, состоит в том, чтобы приступить к реальному оздоровлению экономики, которое приведет к возобновлению экономического роста, созданию новых рабочих мест и источников доходов. Крайне трудно убедить людей коренным образом изменить свое поведение, особенно когда таким изменениям противостоят крупные монополии, стоящие перед лицом экономического спада и уменьшения размеров социального пирога, который они могут получить. В 2003 году ВНП в России, рассчитанный по среднему рыночному валютному обменному курсу, составил всего лишь чуть более 430 млрд долларов США (около 3 тыс. долларов США в пересчете на душу населения). Даже официальные расчеты паритета покупательной способности, проведенные Госкомстатом, дают цифру ВНП примерно равную 8 000 долларам США на душу населения – невероятно низкий уровень для страны, которая всего лишь пятнадцать лет назад была второй по мощности сверхдержавой в мире. Для того чтобы новый общественный договор приобрел серьезную привлекательность для людей, они должны быть в достаточной степени убеждены в том, что в будущем Россия станет сильной и процветающей страной, а не страной, скатывающейся в слаборазвитый мир.

Поэтому в главе 9, где мы анализируем задачу институциональной реформы, мы также уделим внимание конкретным мерам, направленным на создание условий для экономического и промышленного возрождения, которое приведет к устойчивому экономическому росту, основанному на частной инициативе. Такой рост сыграет очень важную роль в изменении существующей структуры стимулов. Предлагаемые меры предполагают, в частности, отход от безоговорочного согласия с первоначально разработанной политикой макроэкономической стабилизации, до сих пор преследующей российское правительство, особенно от согласия с подходом МВФ к российским реформам. Свободные цены, низкий уровень инфляции и стабильная валюта являются абсолютной необходимостью. В то же время в России эти факторы являются недостаточными для экономического возрождения. То, что мы предлагаем, никоим образом не является «простыми инфляционными мерами». Наши альтернативные предложения направлены на создание нового механизма предоставления финансовых средств для экономического роста, с помощью которого в реальный сектор экономики начнут притекать новые средства для его расширения.

И последнее по очередности, но не по важности: основной проблемой российских преобразований является то, что все необходимые шаги могут быть осуществлены только эффективным и имеющим сильную мотивацию правительством. Российское правительство, по большому счету, является техническим исполнителем политики наиболее крупных олигархических групп влияния, чьи интересы, как мы убедились, не требуют с введения необходимых институциональных и структурных изменений. Вместо того чтобы порицать такое положение, мы склонны включить стимулы для самого правительства в предлагаемые нами схемы политических шагов. Как предупреждал Карл Поппер, «совсем нелегко получить правительство, на чью добродетель и мудрость можно безоговорочно полагаться. Если мы согласны с этим, то возникает вопрос... Как нам организовать политические институты таким образом, чтобы плохие или некомпетентные руководители не могли нанести слишком много ущерба?» [251, 1:120–121; курсив автора].

Мы считаем умелую и взвешенную децентрализацию власти и меры по осуществлению самоорганизации (см. главу 10) крайне важной частью нового общественного договора, при котором правительство будет служить народу, а не наоборот. Также, несмотря на то, что процесс демократической смены верховной власти имеет решающее значение для дистанцирования правительства от олигархических групп влияния, для того чтобы дать первоначальный толчок процессу реформ, необходимо одновременно создавать схемы эффективного стимулирования непосредственных исполнителей, государственных служащих, которые в долгосрочной перспективе, увеличат их благосостояние и ограничат масштабы коррупции. Подобные схемы обсуждаются в главе 10.

Из нашего предшествующего анализа очевидно, что осуществление проекта нового общественного договора, в котором государство играет лишь протекционистскую роль в том смысле, который вкладывает в это понятие Карл Поппер, неизбежно встретит сопротивление крупных компаний и монополий. В частности, группы влияния на национальном и местном уровнях, а также связанные с ними политические лидеры, извлекающие немалые выгоды из существующего эксклюзивного «корпоративного» общественного договора, будут сопротивляться не только демократической смене власти, но и любым попыткам кодифицировать новую конкурентную форму общественного договора. В то же время мы полагаем, что конечный выигрыш в социальной и экономической эффективности, который принесет новый общественный договор, рано или поздно компенсирует даже их потери за счет создания новых источников богатства, которые повысят уровень жизни всех граждан. В конце концов, ни в чьих интересах, и в том числе не в долгосрочных интересах «олигархов», до бесконечности сохранять существующее положение, чреватое, в конечном итоге, столкновением между различными слоями участников социальной игры. У нас есть основания полагать, что многие руководители предприятий, бюрократы и даже политики в России не остаются полностью глухи к голосу разума. Их проблемой, равно как и проблемой большинства простого народа, является то, что в отсутствие эффективной общественной координации любая попытка действовать в соответствии с потенциально более эффективными правилами игры обречена на провал.

Работа на благо своих граждан и конструктивная роль в мировой экономике и политике будут правильным выбором для России. Ее новая экономическая и политическая система, конечно, будет содержать много сугубо специфических черт, но она должна вписываться в общий западный тип рыночной экономики и демократии. Дело не в том, что мы считаем западную систему идеальной. Проблемы Запада многочисленны и хорошо известны. Тем не менее, учитывая современное состояние российского общества, мы будем рады, если проблемы России хотя бы приблизятся по своему характеру к проблемам общества западного типа. Возможно, в течение какого-то времени Россия выживет и без всяких перемен, возможно, она просуществует еще семьдесят пять лет в нынешнем плачевном виде (конечно, существуют проблемы безопасности, хотя их обычно сбрасывают со счетов). Однако автор этой работы не хочет подобной судьбы для своей страны. Мы хотим, чтобы она была гордым членом цивилизованного, экономически и политически развитого международного сообщества, а не просто страной, удовлетворенной тем, что она освободилась от коммунистической системы. В конце концов, молодое поколение россиян, не помнящее прежней системы, не будет благодарно своим предкам за смену коммунистического правления на новую неэффективную и коррумпированную систему корпоративного олигархического правления.

То, что политика нынешней власти уводит нас все дальше от описанного выше нового общественного договора, нисколько не умаляет справедливости сделанных выводов, а лишь еще раз подчеркивает их насущную необходимость.