Можно ли договориться с США о продолжении режима ядерного нераспространения, куда после Сирии смещается противостояние России и Америки, где будут новые войны и чего ждать от затихшего противостояния на юго-востоке Украины в 2019 году? Об этом в интервью «Фонтанке» рассказал член политкомитета «Яблока», академик РАН, эксперт по международной безопасности Алексей Арбатов.
– Алексей Георгиевич, 2018 год можно смело назвать годом ускоренного нарастания международной напряженности? Решение США выйти из ДРСМД – главное в этом смысле событие?
– Это конечно очень важное событие. Оно плохо венчает плохой год. Но были и другие важные события: когда наносились удары по Сирии, где находились наши войска, и все очень волновались, чтобы это не переросло в прямой вооруженный конфликт между Россией и США. Дважды были такие эпизоды в 2018 году. С Украиной в Керченском проливе было вооруженное столкновение, напрямую, в открытую, чего раньше не было. А теперь еще начинается давление в американском Конгрессе, чтобы направить американский военный флот, чтобы он демонстративно прошел через Керченский пролив, тем самым поддержав Украину политически и показав России, что Азовское море – не российское внутреннее море и Керченский пролив – не российский пролив. И если они на это пойдут, то Россия, конечно, здесь тоже встанет в соответствующую позу и может просто начаться война. Так что ситуация напряженная. И санкции беспрерывные возобновляются, Скрипали в Лондоне, все дела, связанные с химическим оружием, с хакерскими атаками. Год был плохой.
– 2019-й, судя по тому, что вы сказали, будет еще сложнее?
– Здесь непредсказуемо, но зависит все от государственных лидеров. Если они поставят перед собой цель соревноваться, у кого галифе шире, тогда следующий год может быть не просто плохой, а исключительно опасный. Если же они поймут, что лучше все же играть на понижение ставок, всем от этого будет выигрыш, тогда следующий год может быть более спокойным. Хотя пока признаков этого я не вижу.
– В чьих руках решение этих вопросов? Это все еще удел стран G8 или уже скорее G20?
– Ни G8, ни G20 ничего в данном случае не решают. Решают Москва и Вашингтон. Еще подтягивается Пекин в некоторой степени, но он все-таки удерживает свои противоречия с США в рамках экономики и торговли, не переводя это в сферу военного противостояния.
– Про договор о ракетах. Россия пытается сопротивляться через Совбез ООН по этому вопросу. Как ситуация может быть скорректирована дальше? Стоит ждать новых договоренностей между Россией и США, а также другими ядерными державами?
– С другими ждать нечего, никто из них присоединяться к договору не собирается, и у них есть очень весомые и убедительные для этого резоны. Этот договор был двусторонним и останется двусторонним. Альтернатива только в том, что этого договора может вообще не быть, если Соединенные Штаты его денонсируют, как они и пригрозили.
– А какой тут торг сейчас идет? Многие считают, что договор де-факто уже не работает, но у вас я слышу оптимизм.
– Что значит не работает? Никто пока ничего не развертывает (ракеты малой и средней дальности в зонах подлета до стратегических объектов вероятного противника. – Прим. ред.), и формально никто из договора не вышел. Из него можно выйти, только заявив об этом, передав соответствующую ноту, и только через 6 месяцев после этого. И этот срок еще даже не начался. Они дали 60 дней. В начале февраля эти 60 дней завершатся. Со стороны союзников идет очень большое закулисное давление не торопиться, не загонять Россию в угол. Не превращать это в ультиматум, который Россия вынуждена будет гордо отвергнуть. Внутри США при всей нелюбви американского Конгресса как к Трампу, так и к Путину несколько десятков сенаторов подписали письмо – обращение к Трампу, где сказано: «Да, Россия нарушает договор. Но выходить из него нельзя, надо с Россией терпеливо вести переговоры и решать вопрос дипломатическим путем». Китай, хотя сам не является участником, против выхода из договора России и США. Так что это еще не законченная песня. Но дело идет к тому, что шансы на крушение договора растут.
– Очевидно, январский демократический Конгресс нам ускорение к февралю организует? Все ждут новый санкционный удар.
– Нет, не организует, потому что Демократическая партия, а до этого демократический президент Обама как раз высоко ценят договоры по контролю над вооружением. В отличие от Трампа и Республиканской партии. И демократический Конгресс, скорее всего, примет постановление с обращением к Трампу не выходить из договора. Когда отношения плохие, эти договоры важны. Когда может начаться гонка вооружений, вооруженный конфликт, они гораздо важнее, чем в мирное время, когда о них все забывают.
– США действительно уйдут из Сирии в 2019 году? Насколько велики предпосылки, что этот регион готов и будет переходить к политическому урегулированию конфликта?
– США уйдут из Сирии (в конце декабря уходящий в отставку глава Пентагона Джеймс Мэттис подписал приказ о выводе американских войск из Сирии. – Прим. ред.). Вот эти 2000 человек выведут. Останутся инструкторы, советники, какие-то частные военные компании. Это нерегулярные войска США. Но воздушные удары они будут продолжать, у них и помимо Сирии есть базы вокруг. И возможности, и авианосцы. И это вовсе не значит, что начнется политический процесс. Трамп уходит оттуда не для этого. А потому, что не хочет деньги выбрасывать неизвестно на что и ради кого (20 декабря Трамп заявил, что США следует сосредоточиться на себе, а не бороться с террористами в Сирии. – Прим. ред.).
– Он ведь бизнесмен, который умеет считать свои и чужие деньги?
– Ему цели присутствия там неясны. Я бы скорее его позицию охарактеризовал так: «Мы свою минимальную задачу выполнили, ИГИЛ и «Ан-нусру» разгромили (запрещенные в России террористические организации. – Прим. ред.), они территорию потеряли, разбирайтесь сами. Хотите хлебать до бесконечности кровь, насилие и вооруженную борьбу, дело ваше. Мы оттуда уходим». Ему неведомы высокие политические конструкции и дизайны, которые очень красиво называются «мир, безопасность, дипломатическое решение, стабильность». Он этого не понимает и не признает.
– Значит ли это, что наше противостояние с американцами, условное или не условное, смещается к нашим границам? Вы уже упомянули Керченский пролив.
– В известной степени да. Если американцы пойдут в принципе по здравому смыслу, что бы ни считалось справедливым, соответствующим международному праву. Но помимо этого еще есть реальная политика. И они не должны бы так нарываться на вооруженный конфликт с Россией. Вот если бы был президент Обама у власти, то можно было бы с уверенностью сказать: нет, он не пойдет на это. Он не наносил удары по сирийским войскам, он не поставлял оружие Украине. С Трампом абсолютно непредсказуемо. Он может в сердцах, под настроение, разозлившись на что-то или желая отвести от себя критику внутри за то, что они там с Россией какие-то дела крутили, и отдать приказ, и пойдет американская эскадра, и войдет в Керченский пролив. Сейчас полная неопределенность присутствует. В Сирии наше противостояние снижается, а в Черном море может повыситься.
– На суше на границе с Украиной снова не запылает в 2019-м?
– Я почти уверен, что вооруженные силы Украины не начнут наступление, как это они сделали летом 2015-го. Когда был первый этап прямой войны. Но столкновения в море возможны. И это может выплеснуться и на берег. Например, ополчение донецкое и луганское решит, что надо наступать, раз там в море такая напряженность, надо проложить сухопутный проход в Крым. Я это скорее готов допустить.
– Что в этой ситуации будут делать «международные партнеры»?
– Если начнется наступление из Луганска и Донецка на Мариуполь, Бердянск и дальше, конечно, украинская армия будет сражаться, а Запад будет оказывать ей помощь, несопоставимо большую, чем была до этого. Вооружение, технику, советников, частные военные компании – это все будет в 10 раз масштабнее, чем это было в 15–16-м годах.
– Как вы оцениваете вероятность появления других новых горячих точек на карте мира в 2019 году? Где динамика настолько печальна, что завтра война?
– В Сирии будет продолжаться война. А новая война может разразиться в Афганистане и перехлестнуться через Пяндж в Центральную Азию. Это может произойти и через 2 года. Но ведь ИГИЛ, «Аль-Каида», «Ан-нусра» (запрещенные в России) – они же никуда не улетели. Они потерпели поражение, оставили территорию и перемещаются в Афганистан. Скорее всего, они там что-то думают. Не исключены конфликты в Южно-Китайском море. Хотя Китай проявляет такую завидную сдержанность и аккуратность, но это тоже горячая точка. Не исключены конфликты между Индией и Китаем высоко в горах, в Гималаях. Там есть плацдарм, где обе стороны в течение долгого времени сосредоточивают силы, время от времени происходят артиллерийские дуэли, для нас это третьестепенный вопрос, но там тоже локальный конфликт может произойти.
– Насколько непредсказуем Китай в вопросах международной безопасности? Одни верят, что он никогда не пойдет на обострение. Другие – что Китай готов демонстрировать силу не только в экономическом плане. Как считаете вы?
– Китай – это самая предсказуемая на сегодняшний момент держава из великих. Китай в основном занимается своими экономическими противоречиями с США. Ведет мощную экономическую экспансию по всему миру, включая Африку, Латинскую Америку и Центральную Азию. Но избегает прямого вооруженного противостояния. В следующем году так. А дальше посмотрим. Китай может не только на юг, он может и на север посмотреть (на севере Китай граничит с КНДР, Россией, Монголией и Казахстаном, граница с Россией простирается на 4209 километров. – Прим. ред.). И дальше уже наступает этап гораздо большей неопределенности.
– Корейский полуостров действительно избавят или он сам избавится от ядерного оружия?
– Можно верить почти на 100%, что Корейский полуостров не станет безъядерным. Можно верить на 90%, что никаких серьезных мер по сокращению ядерного комплекса не произойдет. Но это не означает, что там начнется новая напряженность. Дипломатическая игра будет продолжаться. И обмен «любезностями» тоже может происходить (в 2018 году лидер США впервые встретился с лидером КНДР, а обе Кореи начали регулярные встречи руководителей. – Прим. ред.).
– И все это в любом случае вряд ли влияет на наши отношения с японцами, где все ждут, что вот-вот отдадут острова?
– А никто ничего отдавать не собирается. Это просто политическая игра. Японцы вообще довольно наивные люди, при том что у них есть восточная мудрость, технологии. Но в текущих политических делах они весьма наивны. Они привыкли 70 лет жить под опекой США и политикой никакой не занимались. Кроме каких-то споров с Северной Кореей. И с Россией идет бесконечная дипломатическая игра. Надо им сказать: «Дорогие японские товарищи! Отношения с Россией улучшать надо, но гадать, два или четыре острова, рано. До этого еще долго дело не дойдет. Если вообще когда-нибудь дойдет».
– А космос в следующем году будет наполняться оружием? МИД РФ опасается.
– Не будет! Но будет насыщаться вспомогательными информационными системами, в том числе и военного назначения. Количество спутников будет расти, они будут играть большую роль в гражданских и военных вопросах. С военно-технической точки зрения оружие в космосе нецелесообразно. Дорого и сомнительно с военной точки зрения. Оружия там не будет, но это не значит, что там не будет космического оружия. Казалось бы, это какой-то парадокс и игра слов, на самом деле это не так. Оружие, предназначенное для ударов по спутникам, уже есть и будет развиваться. Это оружие наземного и морского базирования, это гораздо удобнее для борьбы со спутниками, чем запускать что-то на орбиту. Это оружие будет совершенствоваться, равно как и кибернетическое оружие, которое может очень серьезно воздействовать на функционирование искусственных спутников и космических аппаратов. Но милитаризации космоса в духе Рейгана и звездных войн не будет как минимум в обозримой перспективе.
– В целом следующий год будет каким с политической точки зрения?
– И этот год был сложным, и будущий будет сложным. Будет ли он более опасным? Предсказать невозможно.
