Впервые с требованием о прекращении огня мы выступили 24 февраля 2022 года, через несколько часов после начала СВО. Обращение было адресовано непосредственно президенту России Владимиру Путину. После этого были десятки, сотни и тысячи выступлений и обращений — на разных уровнях и разных площадках мы требовали остановки боевых действий. Многие из наших коллег заплатили за свою антивоенную позицию свободой. Мы обращались к руководству нашей страны и нашим гражданам, к мировым лидерам и международному сообществу, осенью 2022 года письмо с просьбой содействовать прекращению огня между Россией и Украиной было направлено мною папе римскому Франциску. Потребовалось три года, три года (!) гибели людей, чтобы прекращение огня вышло на самый высокий уровень обсуждения. Однако и сейчас, в середине марта, когда этот вопрос напрямую обсуждается президентами России и США, что следует приветствовать, тем не менее перспективы непонятные и очень тревожные.
Фото: Getty Images
2023 ГОД
Когда в начале февраля 2023 года на страницах «Новой рассказ-газеты» (и надо отдать должное смелости и дальновидности редактора издания) была опубликована моя статья «Прекратите!» с призывом к заключению немедленного соглашения о прекращении огня между Россией и Украиной, на меня и «Новую» обрушилась даже не волна критики, а цунами помоев. Каких только обвинений ни звучало от сторонников продолжения убийств украинских и российских граждан: обвиняли одновременно и в работе на Кремль, и в пособничестве Киеву. Примечательно, что подавляющее большинство тех критиков, что требовали «победы на поле боя», сами находились в тысячах километрах от линии фронта.
Прошло два года, и тема прекращения огня стала не просто мейнстримом, а единственным всерьез обсуждаемым вопросом на всех уровнях применительно к разрешению российско-украинского конфликта. О необходимости прекращения огня теперь говорят буквально все — и в Москве, и в Киеве, и в Вашингтоне, и в Брюсселе. Другое дело, что все стороны выдвигают для этого свои условия — какие-то более реалистичные, какие-то менее, а какие-то и вовсе утопические.
Однако после трех лет военных действий, наконец, хотя и далеко еще не до всех, но все же начало доходить: это противостояние не может разрешиться на поле боя. Понять это можно было еще осенью-зимой 2022 года. Причем это было понятно не только с гуманитарной и политической точки зрения, но и с военно-технической. И это понимание нужно было донести до аудитории. Чтобы достучаться до людей, пробить лед непонимания запредельной трагичности происходящего, довести это послание до политического руководства, нужно было лишь перестать морочить голову и поддержать единственно возможный первый шаг на пути к разрешению российско-украинского конфликта — соглашение о немедленном прекращении огня.
Сколько тысяч жизней стоит отказ от попытки остановить боевые действия еще два года назад? Сколько городов и поселков разрушено за это время? Сколько миллионов судеб искалечено из-за призывов к продолжению боевых действий?
В своей статье в самом начале февраля 2023 года я писал:
«Продолжение военных действий в любой форме — наступательной или позиционной — не сулит никакого положительного развития событий ни для России, ни для Украины, ни для западных стран. Продолжение — это нескончаемая и непоправимая трагедия. Закончить конфликт «на поле боя», как некоторые мечтают, не получится. Государство Путина не остановится ни перед чем. Россия не станет бессильной в результате этой войны. Она останется одной из двух крупнейших ядерных держав мира. А вот лишить перспективы Украину <…> вполне возможно. Не надо до этого доводить».
«Если все это продолжать, — подчеркивалось в статье, — поток кажущейся сейчас безграничной иностранной помощи Украине с ростом масштаба разрушений будет неизбежно ослабевать». И уже к лету 2023 года стало очевидно, что этот критический для Украины момент не за горами. Ожидания возможного прихода к власти в США Дональда Трампа только укрепляли это понимание.
О невозможности военной победы ни одной из сторон в ноябре 2022 года заявлял также никто иной, как занимавший тогда пост председателя Объединенного комитета начальников штабов США генерал Марк Милли. «Когда существует возможность переговоров, когда возможно достижение мира, воспользуйтесь ею, — говорил Милли в эфире CNN 16 ноября 2022 года. — Военная победа в истинном значении этого слова, возможно, не может быть достигнута военным путем, и поэтому необходимо обратиться к другим средствам».
Запустить процесс остановки боевых действий можно и нужно было осенью 2022 года — зимой 2023-го. Почему именно тогда, нетрудно догадаться — достаточно вспомнить, что произошло на фронте в Херсонской, Николаевской и Харьковской областях.
Упущенный два года назад момент стал геополитической развилкой.
В начале 2023 года любые переговоры о дальнейшем урегулировании после прекращения огня велись бы исходя из совсем иных нежели сейчас реалий. «Справедливый мир», о котором так часто говорят сегодня украинские власти, тогда был гораздо ближе.
Для европейской экономики завершение военных действий в Украине в 2023 году также могло сыграть позитивную роль, и политический ландшафт современной Европы, возможно, выглядел бы сегодня тоже несколько иначе.
Но сегодня мы наблюдаем совсем иную картину. Вопреки дилетантским прогнозам и ожиданиям, российская экономика пока выстояла, справившись с многочисленными пакетами западных санкций. Российская армия медленно, но так или иначе как-то продвигается и продолжает боевые действия. В то же время ведущие европейские страны сталкиваются с серьезными политическими и экономическими проблемами, что еще и усугубляется конфронтационной по отношению к ЕС политикой новой администрации США.
Как известно, история не терпит сослагательного наклонения, но вполне вероятно, что сегодня ситуация и в ЕС была бы более обнадеживающей, если бы два года назад удалось остановить крупнейший после 1945 года военный европейский конфликт.
И еще об упущенных возможностях. В конце октября 2023 года я встречался в Кремле с президентом Путиным. Естественно, я подробно изложил президенту свою позицию о необходимости прекращения огня. Путин внимательно выслушал, но на это мое предложение не ответил. Однако в феврале 2024 года агентство Reuters со ссылкой на свои источники сообщило,
что в конце 2023 года — начале 2024-го «предложение президента России Владимира Путина о прекращении огня в Украине с целью приостановления войны было отклонено Соединенными Штатами после контактов между посредниками».
Согласно Reuters, российский президент публично и в частном порядке через посредников дал понять Вашингтону, что готов рассмотреть вопрос о прекращении огня в Украине. Однако, как писало Reuters, «американцы через посредников сообщили Москве, что не будут обсуждать возможное прекращение огня без участия Украины, и поэтому контакты закончились неудачей», другими словами — США отвергли российское предложение.
Прошел еще год, сколько жизней стоил этот отказ посчитают уже историки.
ТРАМП
Надо признать, что возвращение в Белый дом Дональда Трампа в январе 2025 года стало определяющим для наблюдаемых в эти дни политических процессов. Его намерения как можно быстрее завершить войны на Ближнем Востоке и в Украине пока находят отражение лишь в громких и неоднозначных заявлениях.
Однако есть уже и практические шаги: официальные встречи российской и американской делегаций в Саудовской Аравии и Турции, безусловно, прямой результат политики новой администрации США. Пока, по крайней мере на словах, Трамп взял курс на сближение с Россией: делаются заявления о восстановлении отношений, возможном снятии санкций и будущем сотрудничестве. На фоне жесткой конкуренции с Китаем и разрастающейся конфронтации с Европой, Россия для Трампа может стать ключевым партнером.
Подход Трампа к политике напоминает бизнес: главное — выгода и доход. Своими переговорщиками Трамп назначает, как правило, крупных бизнесменов, умеющих вести жесткие деловые переговоры и добиваться выгодных сделок. Именно слово «сделка» является ключевым в политическом лексиконе нового президента США. Ведь чем особенно примечательна эпоха Трампа и вообще новая мировая политическая реальность?
Тем, что главные ценности — человеческая жизнь, права и свободы, достоинство и уважение — в современной политике больше не являются приоритетами.
Вот и в ситуации с Украиной Трамп тоже начинает со сделки — прагматичной, которая выгодна, по его мнению, корпорации под названием Соединенные Штаты Америки. И хотя сам Трамп часто говорит об огромном количестве человеческих жертв — как со стороны России, так и со стороны Украины, его политическая бизнес-модель не подразумевает войн и человеческих жертв, в первую очередь, потому что это не практично, а не потому что это не гуманно. Поэтому политика может быть разной, а у Трампа это бизнес-план, в котором пункт «Украина» является лишь одним из подпунктов.
На самом деле, уже летом 2021 года было ясно, что Украина является только полем боя, на котором столкнутся Россия и Запад (буквально об этом я говорил в интервью в июле 2021 года). И урегулированием этого конфликта невозможно было заниматься без прямого участия западных стран. Однако ни США, ни страны Европы не смогли тогда понять и оценить реальные угрозы и оказались не в состоянии вести политический диалог с Москвой. Так продолжалось до самого последнего времени. Потому попытки налаживания контактов между Трампом и Путиным нельзя не приветствовать.
Нет никакой иной положительной альтернативы установлению диалога между лидерами двух крупнейших ядерных держав, находившихся совсем недавно в шаге от прямой военной конфронтации. Да, нам многое известно и понятно про этих лидеров, но других сейчас нет. Более того, если говорить вообще о современных мировых лидерах, то в последние десятилетия одновременно с развитием информационных технологий, соцсетей и вместе с этим с разрастанием охлопопулизма на вершины власти вышли не только Путин и Трамп, но и Си Цзиньпин в Китае — жесткий авторитарный лидер в стране с исключительно масштабными возможностями, Нарендра Моди в Индии — идеолог особого индуистского национализма, Реджеп Тайип Эрдоган в Турции — человек, превративший систему власти в стране в персональное самодержавие. Убедительный ответ на вопрос о перспективах таких систем и такого лидерства пока отсутствует в силу сложности и противоречивости темы.
И вот еще, что важно понимать касательно политики США.
Кто бы ни занимал Белый дом — республиканцы ли, демократы ли, сам Трамп или какой-то его преемник, — в своей внешней политике американцы, как правило, делают только то, что им «понятно и выгодно».
В этом мне признался в октябре 1991 года Николас Брейди, министр финансов США в администрации Джорджа Буша-старшего. Разговор состоялся в Бангкоке, где в качестве руководителя делегации я представлял СССР и Россию на заседании МВФ и Всемирного банка. Разговор с американским министром длился почти всю ночь, Брейди расспрашивал меня о российской экономике и ее перспективах. И когда мы расставались, Брейди сказал мне: «Учтите, США делают только то, что понимают, и то, что нам выгодно. Мы не понимаем, что у вас происходит, и будем делать то, что считаем выгодным для себя». Именно по этой причине Вашингтон перестал поддерживать президента СССР Михаила Горбачева, когда тот рассчитывал на поддержку США. Примерно то же произошло с экономическими реформами в России начала 1990-х: в администрации США положительно оценивали программу «500 дней», на самом высоком уровне обсуждалась ее реализация, но в итоге Вашингтон навязал России другую программу — ту, которую там «понимали» и которую, как недавно выяснилось, считали выгодной именно для США. Так в России Борисом Ельциным и Егором Гайдаром была реализована программа МВФ, которая привела к гиперинфляции в 2600% (потом была криминальная приватизация и все то, из-за чего мы пришли к сегодняшнему дню).
Кстати, примерно так же американцы поступают и с украинским президентом Владимиром Зеленским: пообещали поддержку «столько, сколько потребуется», потом постепенно в разных формах существенно ограничили помощь (а после публичной перепалки Зеленского с Трампом в Белом доме даже приостановили помощь и были готовы вообще чуть ли не разорвать отношения). И дело даже не в Трампе — американская помощь начала сокращаться еще при Байдене. Так устроена американская политика. И это не претензия к США — американцы такие, какие они есть. Просто надо понимать смыслы того, что действительно является политикой и ее национальную специфику, чтобы не допускать ошибок.
МЮНХЕН
В феврале 2025 года, на исходе третьего года полномасштабных военных действий в Украине, в центре Европы произошло знаковое событие. На Мюнхенской конференции по безопасности лидеры западных стран, по сути, отказались обсуждать вопрос прекращения огня между Россией и Украиной, тем самым продемонстрировав не просто недооценку происходящей трагедии, а полное непонимание перспективы и беспомощность европейской политики перед нарастающими угрозами:
вместо того, чтобы искать способ остановить войну, лидеры европейских стран вели свои обсуждения, исходя из того, что она должна продолжаться.
Да, касательно российско-украинского конфликта, всем понятно, кто первый начал, есть разные мнения о причинах и о том, кто прав, а кто — нет. Все это, безусловно, важно и будет анализироваться многие годы, однако сейчас речь должна идти, прежде всего, о необходимости скорейшего прекращения огня, о том, чтобы остановить гибель людей.
Соображения о плане по достижению прекращения огня в Украинебыли официально направлены мною участникам Мюнхенской конференции по безопасности 14 февраля 2025 года. Согласно этому плану, предлагается начать работу, исходя из трех базовых пунктов рекомендаций:
- Соглашение о прекращении огня между Россией и Украиной с созданием стимулов для обеих сторон соблюдать режим прекращения огня, договоренностью об обмене военнопленными «всех на всех» и первоначальным проектом демилитаризованной зоны с четкими границами;
- Гарантии послевоенной безопасности для Украины и России;
- Новая концепция и меры по стабилизации российско-западных отношений.
К сожалению, в Мюнхене занялись вместо этого пустыми декларациями, ссорами, обидами и разборками. Но от прекращения огня никуда не уйти, и эти пункты или схожие по смыслу должны стать определяющими не только на пути к достижению мира в Украине, но и для создания новой системы безопасности во всей Европе. Извращенное представление многих современных европейских лидеров о том, что продолжение военных действий в Украине является благом для Европы, даже сложно назвать глупостью. Так, премьер-министр Дании Метте Фредериксен, приехавшая в Киев 24 февраля этого года, дошла до того, что заявила, что «мир в Украине опаснее, чем война». Такая позиция — это преступная политическая безответственность, и это касается не только гибнущих ежечасно и ежедневно людей на фронте и в тылу, это безответственно и по отношению к европейским гражданам, которых таким образом постепенно, но неотвратимо втягивают в реальную войну.
Почему нужно начинать обязательно с прекращения огня? Потому что это единственный способ остановить гибель людей. А еще потому что на фоне продолжающихся военных действий невозможны никакие серьезные переговоры не то что о мире, а даже о перемирии.
Вообще же, нарастающую напряженность в российско-западных отношениях и позицию Москвы следовало рассматривать как свидетельство надвигающейся опасности еще с середины 2000-х годов и реагировать на это соответствующим образом. Эта реакция должна была основываться на понимании того, что после распада СССР в России были полностью провалены все реформы и по сути сложилась такая система, которая практически неизбежно вела к нестабильности, хаосу и агрессии. Следовательно, основным принципом отношений Запада с Москвой должно было стать недопущение вооруженного конфликта. В феврале 2001 года Путин выдвинул официальное предложение о создании общей российско-европейской системы противоракетной обороны. Учитывая реалии, смысл западной дипломатии в отношении России должен был заключаться в том, чтобы реагировать на предложение Путина, начинать диалог. Также как после того, как в 2007 году с трибуны Мюнхенской конференции Путин выразил категорическое несогласие с расширением НАТО на восток, Западу следовало обсуждать с Москвой эти темы. И Минские соглашения 2014-2015 годов тоже нельзя было делать на «скорую руку» — в итоге, их потом все равно не выполнили и признали, что была «липа» (см. воспоминания Ангелы Меркель).
Уже совсем недавно, весь 2021 год, в Москве говорили о недопустимости размещения сил НАТО в Украине. И здесь Западу тоже жизненно важно было начинать вести обстоятельные переговоры. Для этого существует дипломатия. Однако западные лидеры не отнеслись ни тогда, ни позже с должным вниманием к происходящему и то ли от высокомерия, то ли от глупости отказались от содержательного политического диалога. Вместо этого Запад решил отвечать на политику Кремля зеркально-конфронтационно, наращивая противостояние и изображая давление. Что произошло в результате — все знают.
Дело не в том, кто прав или кто виноват, а в том, чтобы прежде всего суметь не довести до войны. Настоящая справедливость в условиях ядерной угрозы это недопущение войны и уничтожения людей.
И не следует искать параллелей с Мюнхеном-1938. Тогда над миром не висела реальная угроза применения ядерного оружия, его просто еще не существовало. Теперь же необходимо действовать принципиально иначе, с учетом ядерных рисков и с пониманием, что в случае провала ничего исправить уже не удастся.
- отказ от принятия в НАТО Украины и Грузии и запрет на размещение на территории этих стран сил НАТО;
- безопасность по всему периметру соприкосновения (2600 км) между Россией и странами НАТО;
- баланс обычных вооруженных сил в Европе и контроль за ракетами большой и средней дальности на континенте;
- новое размещение оружия (в том числе ядерного) и военных баз в восточной Европе;
- допустимые формы и способы сдерживания во избежание будущих конфликтов;
- безопасность и порядок судоходства в Балтийском, Черном и Азовском морях.
Очевидно, что в обсуждении всех этих вопросов должны участвовать все задействованные стороны, а именно — Россия, США, все европейские страны, включая Украину, Грузию, Молдову и Беларусь. Очевидно, что эти обсуждения займут не один год.
ПЕРСПЕКТИВА
Если говорить о том, что в нашей жизни и политике сейчас самое главное — это, конечно, прекращение огня. К середине марта 2025 года американцам удалось буквально продавить украинское руководство и добиться формального заявления как бы о готовности к 30-дневному прекращению огня.
Киев хотел каких-то реальных и весомых гарантий безопасности и экономической поддержки хотя бы в какой-то перспективе. Никто ничего подобного давать Украине не собирается: американцы не хотят, а европейцы одни в ближайшие годы в военном отношении крайне мало что могут.
Москва пока не ответила отказом на предложение прекратить огонь на 30 суток, но Путин заявил, что необходимо обсудить некоторые «нюансы». Сколько времени займет обсуждение и что на самом деле будет решено, неизвестно. Суть в том, что без четкого и ясного соглашения о немедленном прекращении огня боевые действия могут не завершиться вплоть до полного и окончательного поражения Украины.
За это время еще вырастет число погибших и раненых, продолжится эмиграция миллионов украинцев, усугубится экономическая разруха. И прекращение огня наступит тогда уже по факту поражения одной из сторон и будет иметь совсем другой смысл.
Есть ли другие сценарии без прекращения огня? Есть. Европейцам удается уговорить США продолжать вместе помогать Украине. Боевые действия затянутся на годы. Россия в ближайшие несколько лет критически не ослабнет и возникающие проблемы Кремль не остановят. Российская армия будет пытаться постепенно продвигаться и захватывать все больше территорий: например, прийти опять в Херсон, потом — в Николаев и Одессу, отделить Украину от Черного моря. И западная военная и финансовая помощь украинцам уже не поможет, потому что Украина предельно измучена, в стране истощен человеческий ресурс и призыв 18-летних мальчиков на фронт, как и многое другое, говорит именно об этом, и дело теперь уже не только в оружии и деньгах.
То есть, результат будет примерно такой же, как в предыдущем варианте — прекращение огня, но случится это гораздо позже и с гораздо большими потерями и разрушениями. И здесь вообще большой вопрос, в каком виде сохранится украинское государство.
Есть еще и крайне маловероятный сценарий прямого участия стран НАТО и США в боевых действиях на территории Украины. Но это быстро приведет к ядерной войне. Здесь и обсуждать нечего. Европейцы и американцы это твердо понимают и не пойдут на это.
Итак, сегодня, как и ранее, немедленное прекращение огня является единственным правильным и реальным выходом из сложившейся ситуации. Как уже отмечалось выше, если бы прекращение огня было реализовано осенью-зимой 2022/23 годов, то это позволило бы максимально сохранить Украину — и политически, и экономически, и субъектно. Теперь это вопрос выживания Украины в принципе. К этому уже нечего и добавить: необходимо немедленное прекращение огня и затем долгие и сложные переговоры о будущем.
Возражают, что прекращение огня может оказаться лишь временным, что боевые действия могут возобновиться с новой силой. Да, есть и такая вероятность. И не только такая. И если вместо трагикомической интернет-писанины попытаться задаться серьезными политическими вопросами, то для начала надо исходить из того, что в таких условиях, как нынешние, с большой степенью вероятности могут реализоваться различные крайне тревожные и по-настоящему опасные сценарии.
Например, в России это может быть и напряженность после неизбежной демобилизации десятков тысяч участников боевых действий, и межнациональные и межрелигиозные конфликты, и рост преступности после трех лет СВО, и экономические проблемы, в частности, связанные с осуществляемой сейчас деприватизацией, и еще немало других тревог и опасностей. Возможные внутренние и внешние проблемы Украины не будем перечислять…
Все эти реальные и очень серьезные опасности, включая возобновление боевых действий после прекращения огня, в принципе могут быть преодолены только в случае, если принимающие решения политики и значительная часть граждан будут иметь представления о желаемой перспективе.
В этом смысле существует выглядящий сегодня крайне маловероятным, однако, на самом деле, единственно реальный позитивный сценарий будущего как для России и Украины, так и для всей Европы. Вспомните начало 80-х годов прошлого века — война в Афганистане, сбит южнокорейский пассажирский «Боинг», к власти пришел председатель КГБ Андропов, людей на улице останавливают милиционеры, требуют паспорт и спрашивают, почему они не на работе… Разве кто-то мог себе представить те перемены, ту свободу, которую уже через несколько лет принесла перестройка Горбачева? А почему это произошло? Потому что было понятно к чему надо стремиться.
Сегодня прежде всего необходима цель построения принципиально новой политики между Россией и Европой. Последние 35 лет показали, что сложившаяся политическая модель отношений Москвы и Запада требует принципиального пересмотра: сторонам необходимо идти на серьезный и глубокий диалог, разрабатывать и реализовывать иную политику. Какую?
В 2021 году в статье «Об историческом будущем России и Украины» я написал:
«Суть настоящего времени состоит в том, что, поскольку Украина осознает себя (и фактически является) европейским государством, стремится стать частью ЕС, вопросы российско-украинских отношений выходят далеко за двусторонние рамки. По большому счету, речь идет не только и не столько об отношениях России с Украиной, сколько о проблеме отношений России с Европой. Именно в российско-европейской интеграции содержится решение не только проблемы отношений России и Украины, но и путь к безопасному и благополучному будущему и для самой России, и для Беларуси».
С лета 2021 года много окон возможностей захлопнулись, какие-то даже навсегда. Но суть противостояния между Россией и Украиной это в значительной степени проблемы отношений России с Западом. После прекращения огня откроется путь для постепенного восстановления российско-европейского диалога. Следующим шагом может стать постепенная реанимация российско-украинских отношений. Запуск этих процессов — российско-европейского и российско-украинского диалогов — положительно скажется и на демократических изменениях внутри России. Именно эта последовательность — прекращение огня и диалог с США, ЕС и Украиной — сохраняет шансы на политические перемены к лучшему.
При этом изоляционизм нового президента США, возможно, скоро начнет обретать различные практические формы, и тогда снижение американского присутствия на европейских рынках объективно будет разворачивать Европу в сторону России. Это, в свою очередь, создаст возможности для начала формирования настоящего евразийского проекта. Кстати говоря, именно в этом евразийском контексте лежит объективно реальный и потому единственно верный путь к будущему Украины как самостоятельного и суверенного европейского государства.
Единственное содержательное и серьезное построение отношений России с суверенной и независимой Украиной — это продвижение к интеграции России, Украины, Беларуси, Молдовы, Грузии и Армении с Европой. Только реальное погружение России в европейский контекст откроет путь нашей стране к свободе, правам человека, независимому суду, честным и прозрачным выборам, неприкосновенности частной собственности и т. п. На это можно справедливо возразить: посмотрите на Европу, там ведь тоже хватает проблем. Да, безусловно,
но для России нет другого позитивного пути развития, кроме как европейского. Россия — это и есть Европа, хоть на сегодняшний день и самая политически специфическая ее восточная часть.
Поэтому без европейской интеграции России и без построения совместной российско-европейской системы права, экономики и безопасности, которая будет актуальной для второй половины ХХI века и будет соответствовать новым реалиям и цифровым технологиям, а также будет учитывать интересы всех европейских стран, — без всего этого никакое нормальное не только российское, но что важно и, собственно, европейское будущее невозможно.
Есть и исторические примеры. В 1951 году, всего через шесть лет после завершения страшной войны, несмотря на многочисленные расхождения, ФРГ, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды и Люксембург подписали договор об учреждении Европейского объединения угля и стали, заложив таким образом основу для будущего Евросоюза. Для тех, кто пережил разрушительную катастрофу Второй мировой войны, было очевидно: только общие правила жизни и общие ценности могут предотвратить новую войну.
Постепенно к этому пониманию приходят и европейские политики. В этом смысле очень показательно недавнее заявление генсека НАТО Марка Рютте, высказавшегося за нормализацию отношений с Россией после завершения войны в Украине. «В долгосрочной перспективе Россия существует, — заявил Рютте в интервью Bloomberg TV. — Я имею в виду, что Россия никуда не денется… И я думаю, что это нормально, если бы война прекратилась, чтобы Европа как-то, шаг за шагом, а также США, шаг за шагом, восстановили нормальные отношения с Россией».
Понятно, что в части российских проблем нам в России предстоит долгая и очень тяжелая работа. Однако появились новые объективные и очень существенные обстоятельства. Теперь критически важно учитывать роль, которую играют и особенно будут играть в изменившихся политических реалиях новые технологии. Приход в большую политику таких людей, как вице-президент США Джей Ди Вэнс (а это ставленник Питера Тиля, калифорнийского миллиардера, сооснователя PayPal) или Илон Маск (он, кстати, недавно уже назвалВэнса «будущим президентом США»), совершенно не случаен и является отражением тенденции вмешательства этих самых новых технологий в нашу жизнь.
Именно Тилю принадлежат слова о несовместимости свободы и демократии. По мнению Тиля, интернет-технологии уже в ближайшем будущем смогут изменить существующее социальное и политическое устройство современного государства. Такие заявления новой олигархии представляют опасности и угрозы для большей части человечества, которое может оказаться в своего рода рабстве у контролирующих новые технологии и цифровые структуры. Есть реальные риски того, что человеческие ценности могут оказаться раздавленными новыми технологиями.
Поэтому без принципиально новых политических преобразований в России, соответствующих ХХI веку и способных ответить на вызовы в свете надвигающегося противостояния свободы и демократии, прав человека и современных информационных технологий (в том числе искусственного интеллекта), не стоит рассчитывать на политическую нормализацию ни в нашей стране, ни в Украине, ни в Европе.
Сложно предположить, насколько медленно или, наоборот, насколько быстро будут протекать эти процессы. Но в контексте двух-трех десятилетий следует говорить о безусловном подчинении новых технологий человеческим ценностям, а не наоборот, и необходимости создания принципиально новой европейской интеграции ХХI века — от Лиссабона до Владивостока.
