В отношении России уже вводили санкции — персональные, против отдельных компаний и видов продукции, секторальные (отраслевые) против ВПК и нефтегазовых предприятий, территориальные по Крыму. Санкции вводили из-за коррупции, воровства и убийства Магнитского, из-за аннексии Крыма и лжи про референдум на полуострове, из-за войны на Донбассе, из-за вмешательства в выборы в США... Теперь вот — из-за отравления в Солсбери. Поскольку ни призывы, ни заявления, ни требования — ни внешние, ни внутренние на Кремль не влияют, слова подкрепили практическими мерами — санкциями, чтобы было ясно, что все это не просто риторика, что необходимо менять политику: прекратить войну на Донбассе, разрешить проблему Крыма на основе международного права, уйти из Сирии и не покрывать преступления Асада, перестать вести лживую пропаганду и заниматься провокациями по всему миру... Но так как политика Путина не меняется, и все «подсанкционные» персоны остаются на своих местах и занимаются тем же, то новые санкции, которые вступают в силу 27 августа, символизируют начало качественно другого этапа. Теперь это будут санкции против всех.
Техническое отличие санкций администрации Трампа от 27 августа в том, что их реализация разбита на два этапа. На первом этапе вводится запрет на поставки в Россию товаров и технологий для оборонного сектора, запрет на оказание иностранной помощи России и на выдачу кредитов правительству РФ. Через три месяца планируется продолжение: практически полный запрет на взаимную торговлю, понижение уровня в дипотношениях между двумя странами, возможное прекращение прямого авиасообщения между Россией и США. После этого, в конце года, в планах гораздо более чувствительные санкции, содержащиеся пока в проекте закона, однако имеющего значительные шансы на утверждение в Конгрессе.
Главное отличие новых санкций в смене объекта. Если прежние санкции носили в основном точечный характер и были направлены против конкретных людей и связанных с ними компаний, то новые американские санкции, которые предполагается ввести в ближайшие полгода-год будут нацелены на всю российскую экономику и под них попадет почти все население России.
Западные политики, видимо, согласились с российской телепропагандой и сделали выводы о малой эффективности прежних санкционных пакетов. Стало понятно: Россия политически устроена так, что вся правящая группа жизненно заинтересована в сохранении нынешней системы власти и управления. Любое проявление в истеблишменте оппозиционности к политике Путина, да и просто малейшее несогласие ведет не только к потере «всего нажитого непосильным неправедным трудом», но и, скорее всего, прямо в тюрьму. Как это было с Улюкаевым или Ходорковским. Поэтому наивные мечты Запада о том, что кто-то в российских элитах выступит против нынешней политики — абсолютно нереалистичны. Американские и европейские политики, в течение четырех лет не добившись желаемого результата, дошли до этого эмпирическим путем. Теперь объектом и целью их давления становится не столько российская власть в её нынешнем персональном выражении или сложившаяся система выработки её политической линии, сколько место и роль в мире российского государства, как действующего и даже как потенциального субъекта мировой политики. Другими словами, к России применяют старый принцип: то, что оказывается невменяемым, т. е. не поддается влиянию и ограничениям и при этом является угрозой — должно быть нейтрализовано.
Расчет делается и будет делаться на то, что страна, лишенная практической возможности серьезно воздействовать на окружающий мир (из-за фундаментальной слабости экономического потенциала и необходимости постоянно сосредоточиваться на решении массы нескончаемых сиюминутных проблем), становится менее опасной, более «стерильной» в глобальном и региональном плане даже при сохранении существующего в ней политического режима.
Такой подход означает, что в США и во многих западных странах вследствие политики, проводимой Путиным, на первый план вышли такие политические группы, которые настроены на конфронтацию с Россией и, грубо говоря, зарабатывают на этом. И наоборот, те для кого было выгодно сотрудничество с нами, уходят с политической сцены. То есть верх сегодня берут те, кто, не веря в перспективу примирения, делает ставку исключительно на противодействие. (см. статью «Le mort saisit le vif*. К вопросу о санкциях», ноябрь 2017). Это едва ли не самый большой и долгосрочный провал дипломатии Путина-Лаврова.
Кроме того, не следует забывать и о силе инерции. Чем больше российская экономика будет действовать в режиме «анитсанкционной» мобилизации против внешних угроз, тем более затруднительным и даже проблематичным будет возвращение в режим нормальной жизни, в режим мирного роста. Да, власть пытается ограничить эффективность этого давления, как-то отвечает на него, обвиняет Запад в «двойных стандартах» и т.п. Но искать справедливости не у кого и апеллировать не к кому. Реально противопоставить такому давлению со стороны страны у которой 28% мирового ВВП (а вместе с ЕС — 46 %) нам, у которых менее 2% мировой экономики, нечего (см. статью «Осознанный выбор?», февраль 2015). Ясно, что давление будет нарастать, санкции — ужесточаться, положение населения будет ухудшаться, устойчивость нынешнего российского режима будет все больше утрачиваться. Тем более, что система Путина стратегически уже проиграла, что было предопределено сознательным и целеустремленным построением в России государства-мафии. Вопрос теперь только в том, как и когда Россия будет вылезать из этой глубокой политической и экономической ямы.
Ещё следует учитывать, что в условиях углубляющегося кризиса никакой помощи, никакого сочувствия к России и к судьбе её экономики нет и не будет. У Индии и Китая свои интересы. Даже Белоруссия и Казахстан политически Россию не поддерживают. У них обнаруживаются свои интересы, собственная позиция на постсоветском пространстве. Но, главное, они категорически не хотят разделять с Россией её нынешнее положение объекта международного давления и санкций (см. статью «Осознанный выбор?», февраль 2015).
И в этом контексте надо отчетливо понимать, что чем хуже будет положение населения, чем сильнее будет неразбериха в вертикали власти, тем существеннее будет влияние единственной более-менее разветвленной и по-своему эффективной структуры — организованной преступности, давно слившейся с правоохранительными органами. И в случае прихода этой структуры к власти, после смены персоналий нынешнего режима, получится примерно то же политическое устройство, которое мы имеем сегодня. Судя по всему, американцы, стремясь нейтрализовать влияние России, не думают о вероятных последствиях обрушения системы в условиях ускоряющегося ослабления экономики, обнищания населения, деградации публичной политики.
И ещё один очень важный аспект: природа путинской системы такова, что, будучи загнанной в угол, она вполне может попытаться воспользоваться ядерным оружием, и уже не раз этим напрямую угрожала. В этом отношении не должно быть никаких иллюзий. Власть эта не просто безответственна и цинична в самом полном смысле этих слов, но еще и малограмотна, поскольку реально допускает возможность победы в так называемой «ограниченой тактической» ядерной войне.
Санкции — это символ бесперспективного конфликта с миром. Конфликт этот не разрешит никакой «верховный судья», никакой «орган справедливости» — апеллировать тут не к кому. Чтобы вести себя как сверхдержава и участвовать на равных в мировых делах, определять судьбу мировой экономики и финансовой системы, — надо стать такой державой, а это значит иметь, прежде всего, соответствующую этому масштабу экономику. В международных глобальных делах это единственный критерий. Мы сегодня никак этому критерию не соответствуем (см. статью «Новые санкции — новые войны», июль 2017).
Это значит, что главным смыслом всей российской политики должен стать отказ от геополитических авантюр и построение современной конкурентоспособной экономики. Что надо для этого делать — хорошо известно, но понимания и политической воли у руководства страны нет.
Предоставив 18 марта путинской системе мандат на управление государством, российский народ погрузил страну в глубокий гибридный (соответствующий современному постмодерну) кризис. Выход из такого кризиса предполагает избавление от государства-мафии и одновременно сохранение страны. Очень нетривиальная задача.
