ОБ ОТСУТСТВИИ ПОСТОСОВЕТСКОЙ ИДЕИ
То, что сейчас происходит - это непомерный мировоззренческий кризис и вызов. Нечто похожее было на излете классической советской власти, и тогда Сахаров предложил идею равновесия между Западом и Востоком на основе уважения прав человека, понимавшихся в категориях того времени. Это была идея достаточно общая и одновременно достойно конкретная, «нормированная», что позволило ей оказаться реалистичной. Ее в существенной мере воспринял Горбачёв и придал ей практический импульс. Потом дела пошли так, что СССР просто проиграл Холодную войну (лавинообразные процессы распада, ГКЧП, Беловежье, способ правления в России после этого), а Запад стал этим обстоятельством бравировать. В постсоветских странах возник полный вакуум «внутренних идей», так как все планы преобразований и глобального равновесия строились в огромном масштабе, в расчете «Запад - Восток», «СССР», и не были готовы к редукции до Таджикистана, Украины, Белоруссии, России. И мы пришли к тому, к чему пришли. Сейчас крайне трудно породить сколь-нибудь работоспособную идею, так как у любой не людоедской идеи, предполагающей значительный масштаб действия, в сегодняшних условиях найдётся мало сторонников и одновременно тьма истеричных противников, «обиженных», а полная аморфность приводит к заведомой безрезультатности. Вот такие дела.
РЕЗКОЕ И КРАЙНЕ ТРЕВОЖНОЕ
Мир пожирает сам себя.
Когда стало понятно, что устойчивого мира и доверия непосредственно между Россией и Украиной быть не может, - поскольку референтные общественные группы руководств той и другой страны настроены диаметрально противоположным образом, - то должен был быть обустроен «мир через посредников»: через мощные центры политического влияния, которые понимали бы одновременно устремления политической Украины и озабоченности политической России, и шаг за шагом помогали бы искать равновесие, альтернатива которому - гибель людей. Это надо было делать с 2014 года, активно и ответственно. «Развитые цивилизации» категорически не должны были проявлять высокомерие и считать политически маргинальным и бесперспективными тех, кто с их точки зрения «плохо выглядит».
После того, что волей одних и вальяжным упущением других стало возможным в 2022 году, мысль и ответственность стали требоваться многократно больше. При сколь-нибудь добросовестно отстраненном взгляде на ситуацию бессмысленными и безответственным выглядели предложения «просто воевать», пожелания «победы на поле боя» в качестве идеологии. Кто ты такой, лидер «ведущей страны», если ты видишь только одну грань происходящего, только сегодняшний день, когда тебя поставили видеть разное, даже если плохо получается это делать, и смотреть вперед?.. Агрессия остается агрессией, требующей верной исторической оценки прежде всего с той стороны, откуда она была осуществлена, а преступления всегда будут преступлениями, требующими расследования и правосудия, как бы нереальным это ни казалось. . Но кто тебя тянет жонглировать этими предельно трагическими понятиями, не видеть, не смотреть, что будет через полгода, через год, через десять? Жизнь отличается тем, что не может застыть, застывает только противоположное.
Люди и неизлечимые общественные раны - цена триумфального празднования побед, одержанных в прошлом. А цена «празднования сегодня будущих побед» - те, кто сейчас ходит по земле, но в нее ляжет ради броских планов и привычек к триумфализму. Появления доверия между воюющими и смены интересов тех, кто заинтересован в войне, в том числе в войне как таковой, не случится просто потому, что кто-то что-то подписал. Мир - это не фраза и не торжественный договор. Это процесс, требующий духа. Это процесс, требующий точно не меньше труда и смелости, чем простые бюрократические решения о войне.
Чиновники берегут себя, оставляя потомкам (тем, которые будут) неразрешимые проблемы безлюдья, катастрофической деградации общественной культуры, разрыва глобальной цивилизации по принципу «если я вас не хочу замечать, то, значит, вас и нету». Прекращение огня, стратегическое перемирие (синонимов немало, и на каждый найдётся своя необоснованная аллергия, обычно бюрократического свойства: какие-то слова «запрещены») - это единственный способ попытки найти альтернативу глобальному безумию с результатом, который даже невозможно спрогнозировать , кроме того, что он будет кровавым и разрушительным. Если те, кто обязан искать сложные решения и трудные выходы, кто имеет для этого полномочия, категорически этого не делают, то ответственность за окружающих людей, которые вынуждены идти указанным им маршрутом, за будущую безысходность и за «неожиданные результаты» они берут на себя.
О ВОЕННОЙ ДИПЛОМАТИИ
Пока не будет восстановлен дипломатический диалог между США и Россией, никакого сколь-нибудь - сколь-нибудь - разумного решения по прекращению войны на востоке Европы не будет. Все будет только плохо. Может быть, именно это слишком многих устраивает, этого я не знаю. Меня не устраивает ситуация, когда гибель людей - норма для решения далеких задач с сомнительной ценностью. Россия - не «Дагомея с ракетами», ее внутренние проблемы совсем не того рода, чтобы от усиливающейся полной, снова полной и еще раз полной бюрократической изоляции она ослабела в плане силовых возможностей. Достаточно посмотреть на карту, чтобы в этом убедиться. «Техническая» философия «сдерживания России», когда говорят, что раньше оружие и санкции не помогли, но теперь мы все это улучшим, и тогда через год-другой победим, заставим, забудем, как их звали, и т.д. - отдает исключительной провинциальностью, местечковостью, отсутствием нравственной ответственности и профессиональной мысли. Всевозможные начальники думают, что на них это не скажется, и они ошибаются. Ну, да ладно: их жалеть - последнее дело. (Начальников сентиментально жалеет половина человечества, которая готова немножко забыть обо всех других.)
P.S. Здесь, разумеется, далеко не все: возможности текста всегда ограничены.
О ФРАГМЕНТАЦИИ
Мое дело - иногда писать о том, что относится к ограничению кровопролития сейчас и его стратегическому устранению в будущем. Писать суховатым языком, потому что это «работа». Политические начальники, военные начальники, военкоры сузовптым языком говорят, сколько убили и сколько еще им следует убить, и других способов достижения своих целей они не знают. Так вот, я наоборот, простите
И сейчас вот о чем. С двух сторон, с российской и с украино-западной, фактически уничтожается ОБСЕ. Тактически она сейчас почти никому не нужна. Есть сильный импульс вообще надолго, на уровне идеологии, формальной стратегической догмы фрагментировать Европу, не просто тактически, но фундаментально строить безопасность Запада без России и против России, а безопасность России - без Запада и против Запада, делать все это по лекалам модели, которая складывалась при Сталине в 1949-53 годах, но только уже - сейчас, в двадцать первом веке: воспитывать этакую военно-политическую «кровную месть» на линии «Россия - Запад». Это до крайности опасно. Ничего, кроме раскручивания спиралей популизма и авторитаризма на этом не получится. Никакой безопасности не будет, напротив, фрагментация со временем начнет давать плохо предсказуемые эффекты домино. Долгосрочный стратегический подход должен быть прямо противоположным: укрепление ОБСЕ, формирование - как это ни наивно сейчас звучит - философии единого пространства мира и безопасности от Ванкувера до Владивостока, с подключением туда Японии, Китая и Кореи, которые сейчас полностью связаны с западной Европой системой наземных коммуникаций. ОБСЕ - важнейшее цивилизационное достижение последней четверти прошлого века. Уважение к нему, показ понимания его смысла стало знаком того, что не вся политика еще растворилась в популистском инфантилизме, что в ней осталось что-то взрослое и ответственное.
КРЕМЛЕВСКОЕ ИНТЕРВЬЮ
Интервью, которое сделал Карлсон, очень важное, причем именно в той форме, в которой оно получилось. Аудитория Запада и западные эксперты последние годы не слышали Путина «в полном виде», адресованного к ним, с грамотным синхронным переводом. Они судят по текущим событиям, за которые он несет главную ответственность, так, как они их видят. Но автор событий им мало интересен, поскольку они в себе уверены. А им есть над чем подумать, глубоко подумать. Именно с этим Путиным реально имеет дело весь мир, не с каким-то другим, и не с пустым местом, которое можно не замечать. Вряд ли нынешний политический Запад способен осмыслить Путина и то, что за ним стоит. Прошедшие четверть века показали, что не способен. Маятник - не инструмент смысла, он инструмент суеты, ложных ожиданий и ложных выводов. Шольц и Сунак сказали, что это «смешно». Все, что угодно, но только не смешно. Путин, реальный и существующий, владеет и распоряжается самым большим в мире ресурсом, ни у кого нет сопоставимо близкого ресурса в личном безоговорочном распоряжении. А вокруг на это смотрят так, как будто «раз не хочется это видеть, так оно и не существует», или как будто это сконцентрированная злая воля народа, имеющего паспорт РФ. Так проще: не надо заморачиваться. И так неправильно. Проблема слишком серьезная
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИНСТРУМЕНТАЛИЗМ
Инструментализм - термин беру у очень мною уважаемого философа Андрея Баумейстера - появился в двадцатом веке в среде рвавшихся к власти тоталитарных сообществ. Все плохо? Да? - Вот сейчас вот это и это исправим, и все станет иначе, станет лучше, станет хорошо. Обернулось это горем сотен миллионов. Как именно - не хочется напоминать. Видимый результат таких методологий очень сходный, по сути одинаковый: краткосрочный или среднесрочный тактический успех с последующим стратегическим поражением.
Путин, будучи выходцем из среды советской управленческой школы, из среды наследия инструментального большевизма, - инструменталист во всей своей системе управления. Плохо? Сделаем так! Не получилось? Дам указание, чтобы переделали. Опять не получилось - разберемся, где враги, почему помешали, на длительной исторической палитре.
Казалось бы, так ничего не получится: скоро вторая четверть нынешнего века, весь мир - стеклянный дом, грешный весьма, конечно, но все же время убогой ненависти и угрюмой агрессии, казалось бы, ушло безвозвратно по крайней мере там, где у каждого школьника есть неплохой смартфон. Казалось бы! Нет! Вот казалось что лет назад, что мир кино и радио позволит навсегда отвергнуть злобные бездушные решения, выбирать разумное. Но вышло категорически иначе…
Про прошлое, еще раз - не буду. А вот про то, что сейчас - надо сказать что-то новое. Оппонентами Путина, и Си Цзинпина, в мире свободных институтов сейчас оказались очень похожие на них, только иначе «сконфигурированные» инструменталисты. И самая большая, фатальная беда, что их инструментализм построен как раз на вере в фундаментальные возможности демократических институтов, в их априорную силу. Они не отдают себе отчета в том, что сами по себе институты, без свежей мысли, личной ответственности - представляют собой стратегический смысловой тупик, возможно, еще больший, чем агрессивный авторитаризм, - потому что это крайне трудно исправить, потому что зависит не от одного, а от многих. Провели заседание, решили. Через год оказалось, что ничего не вышло. Снова провели заседание, опять решили примерно то же самое, только изменили параметры - думают, что выйдет иначе. И опять, и опять. Заседание - финансирование - новое заседание. А потом - да как же так, мы были честны, а вышла катастрофа. И все дело только в том, что с той стороны враг, с которым битва - на десятилетия, битва как рутина жизни, жизни для себя, фрагментация, downshifting. Необратимость, из которой не просматривается никакой выход, в которой нет перспективы, только расползающаяся вражда и массовый психологический кризис вражды и безразличия
***
Авторитарный инструментализм и «народный» устроен по-разному. Первый - это жесткий, жестокий «авторитарный корпоративизм». Всей политикой распоряжается исключительно референтная группа одного человека, она составляет процентов пятнадцать населения, и в любой ситуации является бенефициаром политики. Остальные либо подчиняются этой группе, либо уходят в жизнь с очень ограниченными возможностями, от тюрьмы до прозябания в бытовых тяготах под контролем и материально в районе прожиточного минимума. Во втором случае имеет место самостоятельный публичный актив, эффект «болельщика». Второй резко, истерично пытается сопротивляться первому на словах и в акциях, на самом деле, в силу сходства методологий и ввиду скрытого лицемерия «органически» к такому сопротивлению не способен, и, если и берется за нужную палку, то - фатально - именно с того конца, который противоположен тому, с которого надо
ВНЕИСТОРИЧНОСТЬ
За двадцать пять лет своего правления Путин своей внеисторичеостью и бюрократической милитаризированной эклектичностью резко повлиял на выросшее при нем поколение. Прежде всего в России, но и существенно за ее пределами. Многие люди стали видеть даже недавнее прошлое настолько «по-своему», что предметно дискутировать бессмысленно. Собственно, замена предметной дискуссии передергиванием и истерикой - одно из «феноменальных достижений» эпохи, сильно выходящих за пределы и рамки России…
Заливать пожары бензином, лечить чуму лекарствами от холеры - знак эпохи.
