О том, что экономический рост Бразилии, России, Индии и Китая может оказать значительное влияние на мировую экономику впервые написал в начале 2000-х один из аналитиков Goldman Sachs Джим О’Нил. Его доклад назывался «Построение более совершенной глобальной экономики BRIC’s». Эксперт считал, что у этих четырех стран очень серьезный потенциал роста и, с учетом низкой базы, они будут быстро развиваться.
В 2006 году Россия организовала первую встречу этих стран на Петербургском международном экономическом форуме. Через пять лет к содружеству присоединилась ЮАР. К акрониму BRIC добавилась буква S (South Africa Republic).
Президент России Владимир Путин на открытии саммита БРИКС в Казани, 23 октября 2024. Фото: Дмитрий Азаров/Коммерсантъ
Прошло 18 лет. На минувшей неделе в Казани состоялся очередной саммит БРИКС, уже в расширенном составе. К исходному ядру добавились ОАЭ, Иран, Египет и Эфиопия. Роль этой группы стран в мировой экономике становится все значительнее.
То, что в нынешних обстоятельствах на саммит в Россию прибыли высокопоставленные представители более 30 государств (среди гостей саммита были генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш и президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, руководитель страны-члена НАТО, выразившей заинтересованность в присоединении к БРИКС) — дипломатический успех. Президент России Владимир Путин, принимающая сторона, заявил на саммите, что БРИКС теперь представляет собой «многополярный мир», который в значительной степени отражает международное сообщество.
Тема БРИКС всегда привлекала внимание профессиональных экономистов. В нынешних особых условиях анализ сообщений и публикаций о саммите позволяет сделать некоторые заключения и выводы.
АЛЬТЕРНАТИВА?
В Казань прибыли представители стран, совокупное население которых это примерно половина жителей земного шара, тогда как экономики этих стран составляют около трети мирового экономического производства. Важно отметить участие в саммите Китая (крупнейшей экономики мира, доминирующей в БРИКС) и Индии (крупнейшей страны мира по численности населения). Учитывая сложный характер отношений Пекина и Дели, первая за долгое время встреча в Казани лидеров этих стран и достижение договоренности об урегулировании китайско-индийского пограничного конфликта, начавшегося в 2020 году, — это, конечно, тоже дипломатический успех форума.
Послание казанского саммита Соединенным Штатам и Европе очевидно: не только западные страны теперь предопределяют реальную мировую политику. БРИКС стремится представить себя как противовес доминирующей в мировом политическом представлении G7.
Но это, конечно, пока только мечты и планы. Далеко не все страны, прибывшие на прошлой неделе в Казань, готовы позиционировать себя как альтернативу западному миру. Геополитические и экономические интересы участников саммита различны.
Более того, за 15 лет существования БРИКС Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР как объединение, кроме китайских валовых экономических показателей, мало чего достигли на мировой экономической, а тем более политической арене.
Сегодня между западным блоком и тем, в котором доминируют Китай и Россия, находится 101 страна. Эти государства готовы работать, привлекать инвестиции и получать выгоду с обеих сторон. И при этом доля этих как бы нейтральных стран в торговле с условным российско-китайским блоком растет, тогда как объемы торговых отношений с Западом снижаются.
АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВАЛЮТА?
Москва и Пекин хотели бы создать с помощью БРИКС новую международную финансово-платежную архитектуру с «безопасностью высокого уровня» — альтернативную валюту, независимую от доллара. Это означает создание альтернативной межбанковской платежной платформы — без участия США. По сути такая платформа призвана заменить систему SWIFT, которую финансовые учреждения используют для безопасной связи друг с другом при международных денежных переводах. Россия после начала СВО была исключена из SWIFT. Кроме того, в рамках БРИКС предполагается заменить МВФ и Всемирный банк какими-то своими новыми структурами.
Не случайно первой, с кем встретился Путин на саммите в Казани, стала бывший президент Бразилии Дилма Русеф, которая сейчас возглавляет Новый банк развития, финансовую структуру БРИКС.
Новая платежная система, на которую в БРИКС возлагают большие надежды и которая может увеличить объем торговли между членами альянса, будет называться BRICS Bridge (Мост БРИКС). С помощью блокчейнов, токенов и цифровой валюты предполагается создать новую более совершенную глобальную финансовую инфраструктуру — альтернативу SWIFT. «Мы не отвергаем доллар и не боремся с ним, — заявил на саммите Путин. — Но если нам не дадут шанса воспользоваться этим, что мы можем сделать? Тогда мы будем вынуждены искать альтернативы». При этом он отметил, что о деталях, конечно, будет трудно договориться. Эксперты утверждают, что сейчас Россия использует незападные валюты примерно для 80% своей трансграничной торговли, по сравнению с 20% в начале 2022 года.
Как отмечается в специальном докладе министерства финансов РФ и ЦБ, новая система позволит осуществлять трансграничные расчеты с использованием цифровых платформ, управляемых через центральные банки стран. Заявляется, что система будет создана в течение года. Продолжится обсуждение и трансграничной расчетно-депозитарной инфраструктуры BRICS Clear, направленной на объединение стран-участниц. Цель — обеспечить бесперебойное проведение трансграничных операций с ценными бумагами в качестве альтернативы системам Euroclear и Clearstream. Официальные представители центральных банков стран БРИКС планируют обсудить единую платежную систему в декабре. Какие страны, помимо попавших под санкции России и Ирана, заинтересованы в присоединении к общему депозитарию и отделению от Запада, пока неизвестно.
К российским предложениям в финансовой сфере внимательно, но с некоторой настороженностью относятся представители многих центральных банков, участвующие в заседаниях МВФ и Всемирного банка в Вашингтоне. По их мнению, существует долгосрочный риск того, что глобальная платежная система в случае создания параллельных схем реально может стать раздробленной из-за геополитической напряженности.
По мере роста числа участников БРИКС, дисбаланс в размерах и влиянии между странами-членами, а также в некоторых случаях противоборство национальных программ будут затруднять достижение консенсуса по совместным инициативам.
Тем более, что большинство членов БРИКС не стремится к полной замене доллара в международных расчетах, а говорит лишь о создании полноценной альтернативы американской валюте.
При всей амбициозности постановки вопросов никаких конкретных практических решений на саммите в Казани принято не было. Более чем сомнительно, что пакт БРИКС о запуске собственной платежной системы в ближайшее время бросит вызов господству доллара. Тем не менее, эта инициатива привлекает страны, которые опасаются, что их собственная политика однажды может навлечь на них санкции Запада. Как известно, санкции США исключили российские банковские карты из международных платежных систем, а в декабре прошлого года американский президент подписал указ, угрожающий вторичными санкциями в отношении организаций, причастных к финансированию и снабжению российских вооруженных сил. В этой связи понятно, что такие механизмы, как BRICS Bridge, могут оказаться полезными для сокрытия конфиденциальных транзакций от западных властей (например, поставок товаров двойного назначения).
Пока, однако, многие нынешние и потенциальные члены БРИКС рассматривают проект финансовой структуры альянса не как прямую альтернативу МВФ, а как инструмент подстраховки в мире, переживающем геополитические изменения.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОНФИГУРАЦИЯ
При том, что Россия и Китай заинтересованы в закреплении определенной антизападной политической направленности объединения в процессе расширения БРИКС, Бразилия и Индия спускают все это на тормозах, не желая участвовать в антизападном альянсе. Так, президент Бразилии Лула да Силва прямо отвергает концепцию БРИКС как противовес G7, заявляя, что это не объединение «против кого-то». Очевидно, что и подавшая заявку на членство в БРИКС Турция вряд ли выступает с антизападных позиций, будучи сама членом НАТО.
Среди участников саммита в Казани были и неопределившиеся. Так, наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бин Салман не поехал в Россию, направив вместо себя министра иностранных дел, и статус в БРИКС крупнейшего в мире экспортера нефти пока остается неясным.
Нельзя не отметить посещение саммита генсеком ООН. Свое присутствие в Казани Гутерриш объяснил тем, что он не мог проигнорировать саммит, на котором представлена почти половина населения планеты. А президент Европейского совета Шарль Мишель в связи с саммитом БРИКС заявил, что ЕС должен проявлять больше уважения к развивающимся странам и перестать «читать нотации» другим государствам.
Также примечательно, что несмотря на ожидания, на российский саммит БРИКС не прибыли ни президент Казахстана, ни президент Сербии.
Тем не менее, свыше 30 государств подали заявки на вступление в БРИКС в качестве полноправных участников. Однако на саммите в Казани решили пока не принимать в состав новых участников, вместо этого было решено присвоить ряду стран статус партнеров объединения.
Председатель КНР Си Цзиньпин говорил в Казани о «хаосе» и «невиданных за сто лет переменах» в мире. В представлении китайского лидера, как когда-то проект Шелковый путь, сегодня БРИКС должен оказывать влияние на формирование политического, экономического и даже культурного устройства стран-участниц. Что из этого получится — пока вопрос.
ТРЕНДЫ
В целом можно отметить, что многие страны, прибывшие на казанский саммит, недовольны или даже разочарованы отношением к ним со стороны западных держав. Но какова практическая альтернатива этим отношениям, в частности, в экономических аспектах, пока остается неясным. Тем не менее, в условиях нынешнего все более разбалансированного мира у некоторых стран есть надежда, что БРИКС может стать корректирующим и поддерживающим фактором.
Конечно, в Казани не было озвучено никакой существенной конкретики, не было принято никаких решений о совместных политических или даже экономических действиях. Пока каждая страна в БРИКС представляет исключительно свои собственные интересы. Поэтому и четкости в практических целях альянса нет.
Однако саммит с участием одновременно Китая, России и Ирана недвусмысленно обозначает вектор самого политического объединения в мировой политике.
Ключевыми трендами последнего времени, объясняющими привлекательность БРИКС, можно считать представления о мощи китайской экономики и широко распространенное среди т.н. развивающихся стран (Глобальный юг) разочарование Западом вследствие очевидных неудач и двусмысленной политики западных стран. И БРИКС стал символом этой тенденции. Однако, если ЮАР, например, хочет хороших отношений как с Москвой, так и с Вашингтоном и Брюсселем, то многие другие прибывшие на саммит страны, разочарованные политическими и экономическими провалами США (Афганистан, Ирак, мировой финансовый кризис 2008 года), ищут новых партнеров: они пытаются расширить возможности для реализации своих национальных интересов. В частности, многие стремятся к созданию более справедливых глобальных институтов. Что это и как это сделать — понимания не наблюдается.
Поэтому пока различия главных целей и неоднородность группы нынешних и потенциальных участников БРИКС в политическом и экономическом плане слишком велики, чтобы альянс мог стать серьезным глобальным игроком.
Вероятно, чтобы снизить напряженность на саммите и сгладить различия, премьер-министр Индии Нарендра Моди заявил, что по мере развития БРИКС должен стать «примером для всего мира», объединившись в призывах к реформированию глобальных организаций: «Мы должны дать миру понять, что БРИКС — это не раскольническая организация, а та, которая работает в интересах всего человечества». Таким образом индийский премьер еще раз подчеркнул, что для Индии, как для очень влиятельного и ключевого участника альянса, идеальным вариантом является работа не против Запада, а сотрудничество государств-членов друг с другом.
БРИКС И СВО
С уверенностью можно констатировать, что казанский саммит БРИКС никак не повлияет на развитие военного конфликта России и Украины. На форуме звучали только самые общие слова на эту тему. Так, Си Цзиньпин высказался за скорейшую деэскалацию конфликта, сославшись также на мнение Бразилии и других стран Глобального юга. Готовность оказать содействие мирному урегулированию конфликта подтвердила Индия, а ОАЭ продемонстрировали интерес к посредничеству в гуманитарных вопросах.
На словах многие участники саммита настроены на то, чтобы конфликт в Украине закончился как можно быстрее и мирными средствами. Однако в итоговую декларацию саммита не попало ни одного упоминания какой-либо конкретной инициативы по Украине. Ни о каких практических и даже теоретических шагах для решения одного из самых главных вопросов сегодняшнего дня в мире речи на международном форуме не шло.
Протокольная итоговая декларация, поддержанная всеми участниками саммита, фактически никак не касается СВО и содержит буквально лишь напоминание «о национальных позициях в отношении ситуации на Украине и вокруг нее, обозначенных на соответствующих форумах, включая СБ ООН и ГА ООН», а также удовлетворение соответствующими предложениями о «посредничестве и добрых услугах, призванные обеспечить мирное урегулирование конфликта посредством диалога и дипломатии».
В документах казанского саммита БРИКС относительно военного конфликта России и Украины нет ни сроков, ни адресатов, ни путей к миру, ни призыва к жизненно необходимому немедленному заключению соглашения о прекращении огня.
Почему же члены БРИКС могут быть не заинтересованы в прекращении огня?
К примеру, экономика Индии после начала СВО в феврале 2022 года демонстрирует устойчивый рост. Что в общем-то неудивительно, учитывая что Россия теперь продает свою нефть Индии для дальнейшей переработки и продажи, в том числе и в Европу. Так, в сентябре этого года экспорт российской нефти в Индию увеличился по сравнению с августом на 6,4%, до 1,88 млн баррелей в сутки и составил 40,2% всего индийского импорта. Для сравнения, в 2021 году на российскую нефть приходилось всего 2% от годового импорта сырой нефти в Индию.
Или возьмем Китай, который также закупает российскую сырую нефть, причем на 16–17% дешевле, чем в других странах. Дешевую российскую нефть Китай использует для усиления своих переговорных позиции на рынке. Например, скидка на российскую нефть позволяет Пекину сбивать цены в Персидском заливе. Кроме того, Китай также активно торгует российской нефтью. Кроме нефти, Россия увеличила поставки газа в Китай. После начала СВО в 2022 году поставки «Газпрома» по трубопроводу «Сила Сибири» выросли в 1,5 раза. Экспорт же сжиженного газа из России в Китай вырос на 43,9%. Также китайские производители после ухода конкурентов заняли российский рынок электроники, бытовой и специальной техники. Доля импорта китайской строительной техники выросла до 70% после начала СВО.
Одновременно с выдвижением мирных инициатив Бразилия тоже в некотором смысле стала бенефициаром СВО. Так, еще летом 2022 года бывший президент Бразилии Жаир Болсонару честно признал, что кризис в Украине — это хорошая экономическая возможность для его страны, одного из крупнейших экспортеров зерна в мире. Выросшие на 20% после начала СВО цены на пшеницу исключительно благоприятно сказались на бразильской экономике. Кроме того, не секрет, что Бразилия получает еще и доходы от перепродажи российской нефти Индией и Китаем.
На форуме БРИКС в Казани была принята объемная, на 40 страницах,итоговая декларация, которая, впрочем, пока еще очень далека от того, чтобы продемонстрировать объединение большинства участников саммита в группу целеустремленных глобальных игроков.
P.S. ПУТЬ, КОТОРОГО НЕТ
В октябре 2015 года в «Новой газете» была опубликована статья под названием «Путь, которого нет». В контексте происходящего, если размышлять о судьбе России, возможно, стоит перечитать фрагменты…
«Доктрина, придуманная для идеологического сопровождения и оправдания режима несменяемости власти в России, исходит из того, что условием выживания России в ХХI веке является ее противопоставление европейской цивилизации и европейскому пути развития. Для практической реализации этой доктрины Кремль старается по возможности объединить и возглавить те страны, где режимы агрессивно отрицают современную демократическую государственность и права человека, выступить в качестве защитника разнообразных диктаторских режимов на Ближнем Востоке и в других регионах мира, явно или косвенно использовать любую сложную ситуацию, любую тактическую оплошность или затруднение Запада («Исламское государство», беженцы, экономические кризисы в отдельных странах, праворадикальные националистические партии, ошибки и провалы европейцев и американцев) для ослабления ЕС и особенно США.
Своим главным партнером российское руководство хотело бы видеть Китай, точнее КПК, которой принадлежит абсолютная власть в почти полуторамиллиардной стране. Однако для КПК постсоветская Россия — это символ неудачи, провала и развала коммунистической системы, которого Китаю, по мнению его руководства, пока удалось избежать. Кроме того, российские элиты жестко ассоциируются с безнаказанной коррупцией, борьба с которой — задача номер один для руководства китайских коммунистов. Безуспешность борьбы только повышает чувствительность к теме и желание дистанцироваться от тех, кто практически демонстративно превратил коррупционное разложение в образ жизни. Легко догадаться, что в таком контексте со стороны Поднебесной рассчитывать на какое-то понимание, а тем более хотя бы и ущербное, но равноправие — крайне наивно и недальновидно.
Что касается ближневосточных и иных диктатур, то здесь политике путинской России созвучна тенденция исторического регресса, отката в прошлое вплоть до средневековой раздробленности, которая для ближневосточных монархий является гораздо более понятной и приемлемой средой, чем для Европы и США. Даже ИГ воспринимается в руководстве России, несмотря на риторику об «опасности для всех», отнесения к запрещенным организациям и т. п., как в общем-то нам полезная «головная боль» для США и европейцев. Это в представлении провластной «элиты», видимо, и есть «многополярный мир».
Однако все эти диктатуры, кроме загнанного в угол Асада, рассматривают Россию как противника — не тактического, а цивилизационного, мировоззренческого. Что бы ни думало о себе российское руководство, при взгляде с исламского Востока мы — или христианский Запад, или территория потенциального распространения ислама. Не говоря уже об ИГ. «Исламское государство» — угроза не только идейная, но такая, которая уже обрела плоть — территорию, и затягивает в себя все больше людей.
Позиционируя себя как «неевропу», Россия проваливается в межцивилизацонную щель и исчезает. Ни среди сателлитов Китая (сателлит, продолжающий контролировать огромную территорию, примыкающую к Китаю и давно рассматриваемую им как зону жизненных интересов, — вообще нонсенс), ни в средневековой системе эмиратов и халифатов, ни тем более в мире ИГ ей места нет».
