В конце 2018 года «Яблоко» отметило 25 лет со дня своего создания. Одной из политических организаций, которая в 1993 году вошла в состав «Яблока», была Региональная партия центра (РПЦ), работавшая в Ленинграде под руководством Игоря Артемьева. Вскоре после этого РПЦ стала петербургским отделением «Яблока», а карьера самого Артемьева начала делать головокружительные повороты. Из Ленсовета он попал в Смольный, а дальше в Госдуму. В марте же 2019 года исполнится 15 лет, как Игорь Артемьев возглавил Федеральную антимонопольную службу России. Мы попросили Игоря Юрьевича вспомнить главные события петербургского периода и рассказать, чем ему интересна его сегодняшняя работа.
- Игорь Юрьевич, когда Явлинский, Болдырев, Лукин создавали «Яблоко» в 1993 году, Вы уже активно занимались политикой в Ленинграде. Как это произошло и почему в результате Вы оказались в «Яблоке»?
Да, мы тогда уже были депутатами Ленсовета. Это была замечательная демократическая революция начало 1990-х годов, когда депутатами становились не партийные функционеры, а учёные: химики, физики или биологи, как я, когда я был уже кандидатом биологических наук и преподавал в университете. Вот эта интеллигенция попыталась взять власть в свои руки тогда в Ленсовете. В 1991 году к нам приехал Явлинский на большой семинар, где он рассказывал о своих взглядах, и мы без всякого на то удивления увидели, что, в общем, взгляды нашего умеренного крыла, того, что в Питере потом станет «Яблоком», а называли мы себя Региональной партией центра, совпадают.
Региональная партия центра была к тому времени одной из самых сильных партий и в демократическом содружестве, и вообще среди всех партий города Ленинграда-Петербурга.
Нам очень понравился этот разговор (с Явлинским), и мы вступили в переговоры. Примерно в 1993 году мы преобразовали свою партию, став частью филиала «Яблока». С той поры уже прошло больше 25 лет, и мы не жалеем о том, что мы в этой партии находимся.
- Но петербургское «Яблоко» всегда было больше, чем просто региональное отделение, так ведь?
Это правда, да. Питерцы всегда себя считают немножко обделёнными, обиженными. Недаром у нас город трех революций. Нам всегда хотелось чего-то большего, нам всегда казалось, что Москва нас придавливает немножко своими инициативами и так далее. На самом деле никакого давления не было, каждый мог высказывать свою точку зрения. Мы считались самой сильной структурой «Яблока» вообще на всём постсоветском пространстве. У нас в малом совете, это основной орган, который принимал местные законы в ЗакСе, было большинство. То есть партия «Яблоко» имела больше 50 процентов голосов. Этого нигде никогда потом не было, и до этого никогда такого не было. Я возглавлял комиссию по экологии и коммунальному хозяйству. Это значит, что все помойки были мои, все водопроводы, канализации, электричество и всё остальное. Я на брюхе проползал всю коммуналку, что сейчас позволяет хотя бы разбираться, как всё это устроено. Ведь мы же не были инженерами, мы были химиками, физиками, ботаниками, кем угодно, но не инженерами. И мы действительно это прошли. К тому времени у нас был очень сильный коллектив, который ещё, ко всему прочему, был очень сильно сплочён и у которого была очень большая поддержка в городе. За нас голосовало около 40 процентов населения.
Фото из архива Александра Шишлова
Это было прекрасное время, время друзей, время во многом несбыточных надежд, как потом выяснилось, но, повторяю, это было время нашей молодости и молодой революции демократической, которая, конечно, была прекрасна, и я жалею тех людей, которые это не помнят или не видели этого. Я очень хорошо понимаю, что мне, например, лично очень повезло в эту эпоху.
- Хочется вспомнить 1996 год – выборы губернатора Петербурга, когда «Яблоко» поддержало не Собчака, а Яковлева. (Анатолий Собчак – мэр Ленинграда-Петербурга 1991-1996; Владимир Яковлев – губернатор Петербурга 1996-2003). Это правда, что Владимир Путин уговаривал Вас тогда голосовать за Собчака?
Владимир Путин возглавлял штаб Собчака, и он всех демократов уговаривал примкнуть к этой коалиции. Собчак, которого мы сами выбирали председателем Ленсовета и потом голосовали за него как за мэра Ленинграда-Петербурга, был, конечно, для нас олицетворением демократии, свободы слова, был блестящим оратором, без сомнения. Я не хочу вдаваться в причины, но когда он стал руководителем Ленсовета, ему, видимо, было очень тяжело терпеть эту разноголосость, может быть, потому, что он был университетским профессором, а студенты обычно не задают так много вопросов и тем более так много не требуют от своих преподавателей, а просто слушают. Анатолию Александровичу было более привычно, что его слушают, когда он говорил. Ленсовет же был очень зубастый. Демократическое крыло на один вопрос могло два встречных задать, еще и критику можно было услышать, да еще и нелицеприятную и жесткую. Я до сих пор очень сожалею, что в какой-то момент Анатолий Александрович разругался практически со всеми депутатами демократической фракции. Хотя еще до выборов мы были уверены, что пойдем с ним в одной колонне. Но большинство нашей фракции категорически не принимало авторитарных методов управления, это очень сильно напоминало нам Советский Союз. Мы считали, что мы уже разобрались, как должно быть. На самом деле жизнь оказалась значительно сложнее, и поэтому, конечно, мы не смогли принять решение о поддержке Собчака. А когда мы не смогли принять это решение, мы решили идти сами на выборы, просто собрать наших избирателей, пропагандировать идеи умеренной демократии и такого демократического центризма. Меня выдвинули кандидатом в губернаторы, а чуть позднее мы создали коалицию с Яковлевым и, победив, вступили в правительство Петербурга, где стали учиться снова профессионализму.
- Вы не пожалели потом, что поддержали Яковлева?
Вы знаете, в тот момент и сейчас я думаю, что мы не могли уже поддержать Собчака. Мосты были сожжены. Формы руководства и той деятельности, с которой мы столкнулись в реальной жизни, были очень далеки от демократии. Это была точно не та демократия, которую хотели строить я и мои товарищи. Может быть, другие бы согласились на такой вариант, но не мы. Мы не согласились, понимая при этом, что в одиночку победить не сможем. Нам нужна была широкая коалиция. В это время город был буквально завален мусором, снег не вывозился, кругом была дикая грязь, мы чувствовали, что нам нужен человек, который является инженером, который сможет навести порядок не в вопросах мироустройства Европы и Северной Америки, а конкретно в городе, чтобы было чище, чтобы меньше было болезней, чтобы дети могли пойти в детские сады, а не сидеть дома, и мамочки с ними не ходили на работу, потому что детсады закрылись из-за того, что они не отапливались. И мы тогда поддержали Яковлева, имея в виду, что он был главным инженером и хорошо в этом разбирался. И первые годы всё было очень хорошо. Наша коалиция продемонстрировала сумасшедшую эффективность, на мой взгляд. Мы смогли справиться с ключевыми проблемами города и финансовыми задачами.
- Но, тем не менее, в какой-то момент Вы покинули команду губернатора Яковлева. Что произошло?
Тогда были новые выборы в городское Законодательное собрание, и на 50 мест вышло 42 «яблочника» во 2-й тур. Для губернатора, который подчёркивал свою беспартийность, складывалась ситуация, что у него может появиться «прояблочный» парламент. Но я при этом говорил, что «я ваш первый заместитель, что в этом будет плохого? Население так реагирует и на политику вашу, и нашей партии, вы как губернатор олицетворяете эту политику, что в этом плохого?» Но его убедили сделать противоположный шаг, и вся пропагандистская машина обрушилась на нас. Более того, он вступил в коалицию, создав так называемый «петербургский список», возглавлял который убийца, бандит, ныне покойный, господин Шутов, который создал «конвейер смерти», фабрику заказных убийств. (Юрий Шутов – депутат Законодательного собрания Петербурга II и III созывов. В 2006 году был приговорен к пожизненному заключению по обвинению в заказных убийствах, покушениях на убийства и в совершении других преступлений в составе ОПГ. Умер в тюрьме в 2014 году). Конечно, для нас это было жутким шоком, и мы не могли оставаться. Тогда сразу же после окончания всей этой истории у нас из 42 кандидатов только 6 или 7 стали депутатами. Остальных всех вынесли просто на этой волне грязи, совершенно жуткого мутного потока лжи.
Я, как обычно, в 9 часов в понедельник пришёл на заседание правительства во главе с губернатором Яковлевым. Поблагодарил его и всех членов правительства за совместную работу, положил заявление на стол и покинул это заведение.
- Чему Вас научила работа в Смольном?
На самом деле, это очень хорошее было время. Оно научило очень многим важным вещам, которые пригодились. Я уже теперь 27 лет на госслужбе, а это была, в общем, моя первая государственная служба, если не считать депутатских времён, в Ленсовете и в Госдуме. И это, конечно, ежедневная тяжёлая работа. Я же отвечал за бюджет, за финансы, нужно было научиться тому, как собирать налоги, как банкротить предприятие, как защищать социальную сферу, какие налоги вводить, какие нет. Как проходить финансовый аудит. Вообще как трубу отремонтировать. Как построить огромное капитальное сооружение, как это всё делается, с чего все начинается. И мы учились этому и учились на самом высоком уровне. Нам приходилось эту учёбу сочетать с практической деятельностью. Но в то время были только специалисты советского типа, среди них, кстати, было очень много толковых грамотных людей, которых мы не просто привлекали, а мы боготворили их, потому что только они обладали знаниями. И неважно, какого цвета был партийный билет у этих людей. Для меня он не имел абсолютно никакого значения. Хотя некоторые мои радикальные товарищи говорили, что надо их всех разогнать, а я говорил: «Ты дурак? С кем ты будешь работать-то? Кто тебе подскажет, где здесь какая кнопка, чего включать, чего выключать». Вот мы работали с ними совершенно прекрасно, они нас много чему научили. Я им благодарен до сих пор и считаю своими учителями.
- В 1999 году Вы стали депутатом Госдумы – в первый и последний раз. Какие у Вас впечатления остались от этой работы и чем непосредственно Вам приходилось заниматься?
Явлинский решил, что я буду председателем экспертного совета фракции. Моей задачей стала подготовка законопроектов во всех сферах, поскольку считалось, что я прошёл эту школу администрации. Естественно, когда ты занимаешься финансами, ты занимаешься и школами, и детскими садами, и системами жизнеобеспечения: Водоканал, электрика, вплоть до дамбы, и всё остальное. И мне удалось собрать отличный экспертный совет, в основном из молодых, от 18 до 25-летних людей. Нам и самим было немного, 30 с небольшим лет. И мы стали писать. Мы написали Гражданский процессуальный кодекс, например. Были приняты поправки в 37 статью Уголовного кодекса, смысл которых был в том, что если на тебя нападают и есть угроза жизни, можно убивать того, кто на тебя нападает. А не думать в этот момент, что тебя посадят. Кстати, тысячи людей после принятия этих статей, в основном, женщины, которые убили или травмировали очень тяжело своих мужей, за то, что они систематически их избивали, унижали, убивали их детей, вышли на свободу благодаря этим поправкам. Кроме того, шесть альтернативных бюджетов мы написали. То, что мы предлагали и что делал экспертный совет, было высокого качества, и это поддерживалось многими фракциями, в том числе правящими фракциями.
- Как появилась идея альтернативных бюджетов?
Такая идея появилась потому, что мы постоянно критиковали бюджет, который вносило правительство. Во-первых, они были очень худенькие, то есть неподробные, понять ничего было невозможно. Во-вторых, они были очень секретные, в-третьих, у них сальдо с бульдо не сходилось, там цифры просто не бились между собой. Это был такой переходный период, когда администрация президента и правительство были склонны от парламента это всё прятать, а потом как-нибудь разбираться по ходу дела. Возникала коллизия между тем, что парламент обязан был делать, а принимать бюджет – это одна из его самых главных функций, и тем, что нам на самом деле предлагалось. Поэтому мы писали толстые бюджеты, мы выискивали занижения доходов по каждой статье. Мы показывали расходы, на которые это нужно направить и почему это нужно делать. Мы, например, первые рассчитали, когда слышать никто об этом не хотел, сколько могла бы стоить бюджету ещё в 1999 году профессиональная российская армия. Никто даже не думал, что это такие небольшие относительно цифры, и мы тогда уже требовали её создать. И многие другие вещи. Мы просто находили эти деньги и говорили, что вот здесь у вас явно недозаложено расхода, то есть отопления школам не хватит, и будет огромная кредиторская задолженность. Вот это были альтернативные бюджеты. По сути, это были ежегодные огромные доклады фракции и партии о состоянии страны.
- Вы сказали, что 27 лет уже на госслужбе. Как Вам удаётся совмещать работу на государство с Вашими политическими взглядами и с принадлежностью к партии, к которой сегодня не особо принято принадлежать?
Ну, кому-то принято, кому-то не принято. Это пусть каждый сам за себя решает. На старости лет бегать по партиям никому бы не советовал. Дело всё в том, что нужно правильно выбирать себе работу. Вот работа руководителем Федеральной антимонопольной службы в любом государстве, если честно исполнять свой долг, – это программа либеральных реформ и развития конкуренции. И поэтому если бы я выбрал другое место, в правительстве работал бы каким-нибудь министром, то вполне возможно у меня был бы конфликт интересов и я ничего не смог бы сделать. Но нужно отдать должное президенту и правительству, мне дают возможность заниматься тем, чем я хочу. Где-то мне удаётся пробить эту систему, где-то не удаётся. С той же самой конкуренцией в России. А ситуация не улучшается, скажем, да? Мы об этом открыто говорим. Но, может быть, она была бы намного хуже, если бы мы не работали. Поэтому работа на этом месте вполне дозволительна для «яблочников», более того, «яблочников» и надо звать сюда, потому что мы очень хорошо это чувствуем: ценности конкуренции, ценности работы по созданию среднего класса, поддержке малого бизнеса. Это у нас в крови.
- Как Вы вообще оказались в Федеральной антимонопольной службе?
Когда «Яблоко» проиграло выборы в Госдуму (в 2003 году), президент Путин сказал, что он постарается тех профессионалов, кто есть в «Яблоке», пригласить в правительство. Дело в том, что в 1999 году меня уже приглашали в правительство. Но тогда партия приняла решение, что мне не надо туда идти. Некоторые, например, как Оксана Дмитриева (член фракции «Яблоко» в Госдуме с 1993 по 1998 гг; с мая по сентябрь 1998 г. министр труда и социального развития РФ), ушли работать на исполнительную власть. Но она, по-моему, проработала около трех месяцев или шести и после этого ушла в отставку. Ну, потому что, наверное, тогда было невозможно там работать. А я отказался. Меня уже тогда приглашали именно в ведомство по конкуренции. Уже тогда идеологи в правительстве понимали, что «яблочников» надо приглашать на эту работу, что они как раз очень органичны для этой работы. Но когда предложили второй раз, я уже сказал: «Ребята, наверное, всё-таки надо уже не отказываться, потому что вечный отказ «Яблока» от попытки работать во власти вообще граничит с идиотизмом, потому что мы как будто показываем, что ничего не умеем. А мы умеем. И тогда я получил соответствующие рекомендации и приехал к Владимиру Владимировичу. Я сказал ему, что готов работать, но я не хотел бы уходить из партии. Он сказал: «Нет никаких проблем. Оставайся в партии «Яблоко», работай в правительстве».
- Вы уже 14 лет возглавляете ФАС. Что считаете главным достижением за эти годы?
У нас команда хорошая, в которой, кстати, очень много «яблочников». Поэтому самое главное наше достижение – это команда, я один не смог бы сделать и одной сотой. А ребята… здесь каждый делает свою работу, делает её очень хорошо. Есть «яблочники», есть не «яблочники», есть вообще из проправительственных кругов люди, но они все объединены единым целым, тем, что называется сегодня ФАС. Я думаю, что ФАС – это то, чем сегодня можно гордиться.
- Чем Вы лично гордитесь?
Ну, это очень большой, на самом деле, рассказ. Я горжусь тем, что законодательные основы созданы. И не просто законодательные основы конкуренции, а европейского типа. Я горжусь тем, что всё правоприменение выстроено таким образом, что мы преследуем не «малышей», не малый бизнес, а наиболее крупных, наглых, нахрапистых, грабящих свой народ и тот же малый бизнес крупные компании и корпорации. Что мы были успешны и взыскали с них рекордные штрафы. Самый большой – 20 миллиардов рублей с нефтяных компаний. Что мы это делаем достаточно бесстрашно, что мы стараемся это делать честно и открыто. Эта работа каждого дня. При этом мы влезли во все сферы бытия. Вы нас можете увидеть везде. Даже не зная ничего, просто откроете газеты и увидите: здесь ФАС и транспорт, ФАС и культура, ФАС и, я не знаю, образование, ФАС и тяжелое машиностроение – везде ФАС! Про какое ведомство вы еще это прочитаете? Если только про полицейское. Значит, мы с чем-то интересным выступаем во всех этих отраслях. Но, правда, наши молодые лидеры, руководители управлений, заместители – это, как правило, люди, входящие в десятку лучших специалистов страны по этой теме. И им всего по 30 лет или чуть-чуть больше.
- Вернёмся к «Яблоку». Ему исполнилось 25 лет. Как думаете, что будет дальше? Какое будущее у партии?
Это будет зависеть от очень многих обстоятельств. Но я думаю, что самое главное, что есть у «Яблока» – это флаг. Чистый, незамаранный флаг. Это и флаг нашего государства России, да? Мы его гордо держим над головой и при этом остаёмся партией парламентского типа. Мы всячески ограничиваем экстремизм, который может прийти не только справа, но и слева, и мы при этом являемся партией, которая, несмотря на все унижения, поражения и всё остальное, объединяет людей. Эти люди, может быть, в чём-то являются идеалистами, но именно из таких идеалистов и строится будущее.
