Депутат Петербургского ЗакСа от партии ЯБЛОКО Борис Вишневский принял участие в прямом эфире «Радио Балтика» о градостроительной политике в Санкт-Петербурге. Ведущая - Алеся Крупанина.
АЛЕСЯ КРУПАНИНА: В студии «Радио Балтика» Алеся Крупанина. И рядом со мной депутат ЗакСа Борис Вишневский. Здравствуйте, Борис Лазаревич.
БОРИС ВИШНЕВСКИЙ: Здравствуйте!
А. КРУПАНИНА: На проспекте Науки, 44 демонтировали строительный забор вокруг детской площадки. Там был Албин и присутствовали вы в этой торжественной истории. Расскажите об этом.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Это знаменательное событие. Три года жители, которых я всячески поддерживал, боролись за то, чтобы не строили там никому не нужный магазин. Представьте себе место в новом районе: 17 магазинов пешеходной доступности, хотят построить 18-й, уничтожив для этого детскую площадку, наплевав на протесты граждан. И вот три года ушло на то, чтобы разрешить эту изначально, как мне казалось, очевидную ситуацию. Суды, в том числе суды, в которых с координатора инициативной группы Оксаны Королёвой пытались взыскать миллион рублей - к счастью это абсурдное решение, принятое в первой инстанции, было отменено во второй, - митинги, пикеты, обращения, депутатские запросы, обещания чиновников. Наконец-то вчера была поставлена точка. Вчера торжественно был демонтирован этот строительный забор. Я должен сказать большое спасибо, в первую очередь, жителям, конечно, которые боролись, не опускали руки и делали это даже тогда, когда ситуация казалась безнадёжной, - были и такие периоды. Я должен сказать спасибо двум вице-губернаторам: нынешнему - Игорю Албину и бывшему -Марату Оганесяну, потому что они очень много сделали для того, чтобы эта ситуация разрешилась, как надо.
А. КРУПАНИНА: Нечасто от вас можно услышать такие слова в отношении власти. Чтобы вдруг Борис Вишневский похвалил - удивительно!
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Я, между прочим, всегда их хвалю, когда они делают что-то хорошее. Когда они делают то, что, на мой взгляд, неправильно и противоречит интересам жителей, я тоже никогда не скрываю своего отношения к этому, их ругаю. И они прекрасно об этом знают, но ведь надо же быть объективным. Если исполнительная власть ведёт себя так, как должна вести, если она действует в интересах граждан, то, конечно, об этом надо сказать. Знаете, что представляется очень важным во вчерашней ситуации, и о чём я вчера говорил, когда выступал перед журналистами вместе с Игорем Албиным, - давайте вдумаемся: три года борьбы ушло на то, чтобы сделать то, что, повторяю, было очевидным с самого начала. Надо не допускать вообще возникновения таких ситуаций, надо не допускать принятия решений, которые очевидно противоречат интересам граждан, и которые потом приходится героическими усилиями отменять, тратя на это месяцы и годы. Ведь много таких примеров в нашем городе, когда можно бы было избежать ошибки.
А. КРУПАНИНА: Это возвышает нас в собственных глазах, Борис Лазаревич!
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Это не очень возвышает нас в собственных глаза. Я вообще уверен, что нельзя допускать, чтобы наша жизнь превращалась в сплошную борьбу с властным идиотизмом. Хочется тратить силы на что-то более полезное, а не на то, чтобы бороться за отмену абсурдных решений. Но, к сожалению, поскольку этих решений много, то приходится силы тратить. Я не удержусь, приведу - нашим слушателям тоже будет интересно - один конкретный пример, когда мы, группа депутатов, сидели у губернатора Георгия Полтавченко, обсуждали с ним проблему с парком Малиновка, где тоже три года понадобилось, чтобы прийти к очевидному с самого начала решению, что просто надо для храма выделить другое место и не застраивать им парк, не уничтожать парк. И вот Георгий Сергеевич вдруг говорит: «Вы, Борис Лазаревич, любите по митингам бегать». Я говорю: «Знаете, Георгий Сергеевич, не люблю я бегать по митингам. Я бы с радостью по ним бы не бегал, мне есть чем заняться».
А. КРУПАНИНА: Да, нашёл бы себе более интересное занятие.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Да. «Но если ваши чиновники принимают решения, после которых граждане вынуждены выходить на митинги, чтобы защитить себя, свой привычный образ жизни, свои права, то, конечно, я буду с ними. Вот вы принимайте меньше неправильных решений - меньше будет митингов, по которым мне придётся бегать». Никакого ответа я, к сожалению, не получил. На мой взгляд, ситуация совершенно очевидная: давайте вместе добиваться того, чтобы решения о тех или иных, скажем, строительных проектах сразу принимались с учётом общественного мнения. Тогда потом не надо будет героически исправлять совершённую ошибку.
А. КРУПАНИНА: Резонансная ситуация минувшей недели: Албин сказал, что либо за деньги жителей мы будем реставрировать горельеф Мефистофеля разрушенный, либо мы ждём капитального ремонта 21-23-го годов. Т.е. ещё 6-8 лет буквально.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Я в курсе. Мы вчера, кстати, с Игорем Николаевичем это обсуждали. Тут тот случай, когда мы несколько не сошлись во мнениях, скажу сразу. Его позиция отличается от моей, но это нормально: он не обязан со мной во всём соглашаться так же, как и я с ним. Но я остался при своём мнении. Я считаю, поскольку речь идёт не об обычном каком-то общедомовом имуществе - лампочка в подъезде перегорела, краска на стене облупилась, крыша где-то прохудилась, - а речь идёт всё-таки об объекте культурного наследия, то, конечно, город должен заботиться о восстановлении этого объекта.
А. КРУПАНИНА: Ну, вот он о нём позаботится в 21-23-м годах.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Никто для этого не принимал каких-то специальных мер - эта история стала знаковой, вызвала огромный резонанс при том, что, конечно, это не самый выдающийся из объектов культурного наследия в нашем городе, но он оказался последней каплей, переполнившей стакан. Общественное сочувствие, общественное волнение оказались значительно больше, чем уровень его культурной значимости. Хотя, конечно, очень симпатичное изображение. Это вообще великий артист Фёдор Шаляпин изображён в роли Мефистофеля, никакой это не демон, никакой это не дьявол, никакой это не сатана. Вообще, совершенно незачем здесь искать какие-то религиозные мотивы. Но ждать до 21-го года мне кажется неправильным. Во-первых, ничто не мешает поменять программу капремонта и делать так, чтобы всё было исправлено уже сейчас. Во-вторых, поскольку уже факт общественного внимания очень серьёзного к этой ситуации состоялся, то, наверное, надо это учитывать. Возлагать на жителей, на мой взгляд, совершенно неправильно эти расходы. Они тут совершенно не виноваты, это не они сделали, и это не то, что они за чем-то не уследили в своём доме, за что должны отвечать. Но сейчас уже инициирован - и я это активно поддержу - сбор средств сочувствующих граждан на то, чтобы восстановить этот барельеф. Я думаю, что будут найдены скульпторы, реставраторы, которые согласятся сделать, может быть, даже не беря за это денег, потому что, опять же, довольно знаковая ситуация. В конце концов, если власть не хочет приближать восстановление этого объекта культурного наследия, значит, мы справимся без неё.
А. КРУПАНИНА: Борис Лазоревич, назывались очень разные суммы, в которые может обойтись восстановление горельефа. Изначально, вы помните, 7 миллионов.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Помню, это Сергей Макаров, председатель КГИОП, буквально тогда, когда это случилось, заявил, что он знает тех, кто готов сделать за 7 миллионов. Знаете, это смешно. Я не верю. Я думаю, на это и миллиона-то много.
А. КРУПАНИНА: Вот! Потом меньше миллиона - прозвучала цифра. Далее - кто-то, по-моему, местные жители оценивали эту ситуацию, назвали цифру - 300 тысяч.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Понимаете, я не профессиональный реставратор, не художник, не скульптор, мне трудно оценить, конечно, точную сумму, но на своём уровне бытового понимания я чувствую, что речь здесь идёт в максимально случае о сотнях тысяч, а скорее всего, десятках, потому что не столь сложная это работа, как мне представляется. Сохранились фотографии многочисленные. Всё это известно. Это же не повреждённую картину «Даная» Рембранта восстанавливать после известного акта вандализма. Здесь всё гораздо проще, я думаю, и суммы должны быть не очень большие.
А. КРУПАНИНА: А как вы собираетесь деньги собирать, какой механизм, краудфандинг?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Масса механизмов! Я думаю, скорее всего, мы возьмём какую-то общественную организацию, пользующуюся авторитетом в этой сфере, и попробуем собрать деньги на её счёте, чтобы потом с этого счёта оплатить необходимые расходы. Уверяю вас, что найдутся люди, которые будут готовы свои личные деньги пожертвовать. Я и сам буду готов.
А. КРУПАНИНА: И я! Давайте уточним, через какую организацию?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Мы пока не знаем, мы будем думать об этом. Сперва надо решить вопрос о том, чтобы был сделан проект, чтобы было понятно, сколько надо собрать. Есть способ через кошелёк в Яндекс. Всё это хорошо отработано. Единственное, что нужно, конечно, избежать подозрений, что деньги будут использованы не по назначению Это значит, что нужно найти несколько очень уважаемых людей, которые будут гарантами.
А. КРУПАНИНА: Хочу спросить у наших слушателей, а вы готовы потратить собственные деньги на восстановление горельефа Мефистофеля? Запускаю голосование по этому поводу.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Хочу завершить эту тему. Надо понимать, что в данном случае совершено уголовное преступление, заведено уголовное дело. И деньги, я надеюсь, всем, кто пожертвует, на самом деле будут потом возвращены. Потому что, как только состоится суд и виновник будет осуждён, с него будет взыскан весь этот ущерб и все затраты, которые будут понесены на восстановление этого памятника. Это будет правильно, потому что не должно быть такого, что вандалы будут уродовать наши памятники, а потом граждане будут скидываться с шапкой по кругу на их восстановление, а те, кто это сделал, уйдут от ответственности.
А. КРУПАНИНА: Теперь давайте попытаемся понять. Нам известны все, условно говоря, три участника этой ситуации. Все фамилии известны, все имена известны. Но виновных, как-то вот не светит на горизонте.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Удивительная ситуация для меня тоже. Разговоры о том, что бомж Вася шёл мимо, страшно обеспокоился, позвал знакомого альпиниста Петю, и тот сбил этот барельеф. Представьте себе, что бомж Вася завтра будет идти мимо арки Главного штаба и обеспокоится состоянием колесницы на этой арке. Дальше позовёт знакомого альпиниста, чтобы тот тоже что-нибудь бы сбил. Вот вы верите в реальность такой ситуации?
А. КРУПАНИНА: Не вполне!
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Или будет идти мимо Атлантов у Эрмитажа, тоже, может, ему что-то там не понравится, ещё где-то что-то вызовет его беспокойство - это всё детский лепет на лужайке.
А. КРУПАНИНА: Ну, будут названы виновные?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Надеюсь! У меня вызывает крайнее удивление, скажем так, чрезвычайная застенчивость правоохранительных органов в этой ситуации, когда даже предполагаемый виновник просто был отпущен из полиции, который, в общем-то, сам сказал, что он это сделал: с него сняли показания, отпустили его домой. Знаете, у нас людей за куда меньшие прегрешения запирают на пару месяцев до суда, а тут. Я не следователь. За расследованием следит очень внимательно мой друг, коллега по фракции «Яблоко» Александр Кобринский, который ещё и житель Петроградской стороны, и он одним из первых забил тревогу.
А. КРУПАНИНА: Я задала нашим слушателям вопрос, готовы ли они потратить свои деньги на восстановление горельефа. Я останавливаю голосование. И получился достаточно неожиданный результат: 43% готовы потратить собственный деньги на восстановление памятника. Соответственно, 57 - нет, не готовы. Видимо, считают, что этим должен заниматься город. Ну, 43 - не так мало.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Я согласен, что этим город должен заниматься. Если бы я был уверен, что уголовное дело будет быстро расследовано и виновник быстро наказан, во-вторых, что ремонт здания будет проведён уже в ближайшее время, то не нужно было обращаться к гражданам с просьбой что-то на это пожертвовать. Вся проблема в том, что всё это затягивается.
А. КРУПАНИНА: Отвлечемся от Мефистофеля. Мы действительно много времени посвятили ему. Недавно, Борис Лазоревич, прочитала вашу статью, по-моему, в «Московском комсомольце» «Петербург, который мы теряем». Большие деньги губят исторический центр города. Во-первых, вы делаете целый реестр, целый свод зданий, которые мы действительно уже потеряли. Это с информационной точки зрения очень интересно. Но там есть ваше наблюдение о том, что градозащитники и КГИОП частенько оказываются по разные стороны баррикад, в том числе и в суде.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Да, это очень печально.
А. КРУПАНИНА: А как такое может быть? Комитет по охране и использованию памятников - почему он оказывается не на стороне градозащитников?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Этот вопрос надо адресовать не мне, а губернатору Георгию Полтавченко - я не раз ему, кстати, вопрос этот задавал, - адресовать его вице-губернаторам, которые курируют КГИОП, а я задавал этот вопрос и Марату Оганесяну, и Игорю Албину. К сожалению, есть очень много ситуаций, в которых Комитет по охране памятников ведёт себя как адвокат застройщика или просто не реагирует на происходящее. На мой взгляд, это следствие того, какие люди персонально занимают посты председателя этого комитета. На мой взгляд, в последние годы нам с ними не очень везло. Да, сейчас Комитет возглавляет Сергей Владимирович Макаров, он хороший юрист, классный юрист, но, на мой взгляд, категорически ему не хватает неравнодушия к памятникам нашего города, не хватает чувства личной сопричастности к тому, что происходит, не хватает боли за город, за его культурное наследие, которое находится под угрозой. Я могу много приводить примеров такого рода. Но один из самых ярких, кстати, это Конюшенное ведомство, где борьба за то, чтобы это здание не превратилось фактически в элитный жилой комплекс - апарт-отель, поскольку это не обычная гостиница, это гостиница, где все номера будут выставлены отдельно на продажу, - так вот вся эта борьба проходила при полной индифферентности руководства КГИОП, которое всё время старалось защитить инвестора, а не памятник.
А. КРУПАНИНА: Хорошо, с чем вы это связываете? Вы извините, я вас провоцирую на какие-то, наверное, громкие заявления.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Я это связываю с непрофессионализмом, к сожалению. Я не хотел бы никого ни в чём обвинять, но в ситуациях такого рода, мне известным, всегда только две причины странного поведения властей, не соответствующего интересам общества, интересам города, интересам жителей: или непрофессионализм, или личная заинтересованность в определённых решениях. Я очень надеюсь, что всё-таки речь идёт о непрофессионализме.
А. КРУПАНИНА: Было сообщение, что Смольный придумал, как избежать выплаты братьям Зингаревичам - более миллиарда рублей - за разрыв контракта. Город предоставит им участки на эквивалентную сумму.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Во-первых, надо точно определить, сколько они потратили. Потому что разговоры о том, что «мы потратили миллиард двести», нуждаются в документальном подтверждении. Если они действительно всё это потратили, тогда, наверное, надо предоставить им компенсацию. Но что меня радует? Меня радует то, что обсуждается размер компенсации, меня радует то, что фактически тем самым подтверждается, что инвестор готов отказаться от этого проекта, а это означает, что градозащитники, которые более полутора лет боролись за то, чтобы проект в таком виде не реализовывался, они одерживают победу. Сомнения есть до тех пор, пока не поставлена окончательная точка. Вот как в истории с проспектом Науки, 44: начали демонтировать забор, значит, уже всё. Вот как только будет подписан договор о компенсациях инвестору Конюшенного ведомства «Оранж Девелопмент», тогда я скажу, что мы победили, проект в таком виде реализован не будет, объект будет возвращен в собственность города, как мы обсуждали с Георгием Полтавченко ещё в марте месяце - я подчёркиваю - именно такой путь развития событий. И после этого мы сделаем там городское общественное пространство. Это полное безумие - превратить уникальные галереи Конюшенного ведомства в двухэтажные клетушечки этого элитного жилого комплекса или апарт-отеля.
А. КРУПАНИНА: Борис Лазоревич, прежде всего, беспокоило то, что будет внутренняя перестройка?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Я о ней и говорю. Если вы видели фотографии - я сам их впервые увидел в апреле прошлого года, потому что до этого туда никого не пускали, нам удалось пробиться (кстати, спасибо Марату Оганесяну - он организовал это посещение группы экспертов, градозащитников этого здания), - и вот представить себе, что эти галереи - это 220 метров длины, 9 метров в высоту, 12 метров в ширину -изнутри будут сплошь застроены клетушечками в два этажа, это просто чудовищно. Это означает уничтожение памятника. Но, между прочим, на все наши разговоры, что делать этого нельзя тот же КГИОП отвечал нам: а что же, инвестор же должен получить прибыль. А если этого не делать, то инвестору не выгодно. Я говорю Сергею Владимировичу Макарову: «Сергей Владимирович, вы не Комитет по инвестициям, вы Комитет по охране памятников, вы должны о другом беспокоиться». Вот проблема в том, что у нас Комитет по охране памятников часто ведёт себя, как комитет по защите инвесторов.
А. КРУПАНИНА: Вот! Борис Лазоревич, тут важно. У меня был Рафаэль Даянов в эфире, который сказал, что там с двором отдельно взятая проблема. Слышали ли вы об этом: там располагалась стоянка-не стоянка машин ведомства.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Это был гараж ещё НКВД, я знаю историю этого здания прекрасно.
А. КРУПАНИНА: Там почвы сами по себе, там экологически трудная ситуация. Нужно придумать, как очистить эту историю. Не слышали об этом?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Я об этом, конечно, слышал, но что бы хотел Рафаэлю Маратовичу сказать: а когда там собирались во дворе что-то возводить, когда этот двор хотели превратить в сквер для прогулок будущих жителей этого апарт-отеля, это нормально было на таких почвах? Естественно, нужно очень внимательно посмотреть на всё это, надо провести экологические мероприятия, но они в гораздо большей степени касаются не двора, а того грунта, который под основной частью здания, потому что гараж-то был там, а не во дворе, машины стояли внутри. И там, конечно, почву нужно рекультивировать.
А. КРУПАНИНА: У нас практически критически дефицитный бюджет. Понятно, что Конюшенное ведомство будет стоить ну очень много денег.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Не очень. Уверяю вас, ничуть не больше, чем, скажем, никому не нужный намыв под никому не нужную станцию метро «Новокрестовскую» у нового стадиона, которая будет работать один раз в две недели по два часа на выход. Мы только на намыв - подчёркиваю, не на станцию метро, а на намыв территории под неё - мы сейчас тратим 2,3 млрд рублей. При том, что, повторяю, эта станция вообще бессмысленная, потому что матчи на этом стадионе будут раз в две недели - будет играть «Зенит», - и после матча будут её на вход закрывать, как обычно, чтобы не было давки, поэтому работать она будет только пару часиков на выход. И вот ради этого мы делаем отдельную станцию метро и намываем под неё территорию. Можно и в других местах нашего бюджета, уверяю вас, поискать необходимые деньги на эти цели, от чего-то другого отказаться, от каких-нибудь дорогостоящих инфраструктурных проектов, но заняться этим.
А. КРУПАНИНА: Ну, вы же не хуже меня знаете, что так не бывает в нашем городе. Ради имиджевых проектов мы не откажемся.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Тут надо постоять за ценой. Чуть-чуть быть поскромнее в чём-то: в проведении каких-нибудь мероприятий, чуть попроще быть, может быть, в строительстве, которое связано с Западным скоростным диаметром, на что мы выкидываем сумасшедшие деньги, при этом я совершенно уверен, что в нынешнем виде этот диаметр только усугубит проблему Васильевского острова, где я живу.
А. КРУПАНИНА: А чем?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Объясню в два счёта. По Генплану было запланировано два съезда на Васильевский остров, а в проекте, который реализуется, только один. Причём, этот съезд в районе Уральской улицы и Морской набережной, и в результате Васильевский превратится в транзитную зону. Все, кому надо будет с севера и северо-запада ехать в центр, они съедут с ЗСД на Васильевский и через Дворцовый, Благовещенский мосты проедут в центр. И этот поток просто парализует Васильевский остров.
А. КРУПАНИНА: Тем более, что он и так отчасти парализован.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Но сейчас хотя бы оттуда, с той стороны не заехать, теперь будет можно заехать. Конечно, всем этим людям, которым надо ехать в центр, а не в Шушары, аэропорт, Купчино или Ломоносов, они все поедут через Васильевский. Я объяснял это Марату Оганесяну, сейчас объясняю это Игорю Албину. Пока, скажу честно, понимания большого не нахожу. Я уже не раз в шутку предлагал всё городское правительство поселить принудительно на Васильевском острове, может быть, тогда оно иначе будет относиться к дорогостоящим инфраструктурным проектам.
А. КРУПАНИНА: Разумно, да.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Но пока не вижу понимания.
А. КРУПАНИНА: Немножко другая тема. Сейчас много это достаточно обсуждается: история с наружной рекламой. История с отменой наружной рекламы - 90% не пролонгации договоров с наружной рекламой. А с другой стороны, перед чемпионатом мира вдруг стали пересматривать ГОСТы. Поясните ситуацию.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Единственное, что могу сказать, что наличие наружной рекламы характерно для любого европейского города и не только европейского. И, конечно, тут надо искать баланс интересов между тем, что город должен от этого получать деньги, и между тем, что город этим не должен уродоваться. Это неправильно, когда реклама искажает вид памятников, условно говоря.
А. КРУПАНИНА: Хорошо. Вы живёте на Васильевском острове. Васильевский остров, как центр города, как и Петроградка, всегда славился своими проходными дворами. Это такой дух Петербурга. Много лет назад посчитали возможным их закрыть, хотя, мне кажется, что это небезопасно - закрытые дворы.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Может быть, неправильно было сделано. Действительно, есть меры безопасности, необходимость подъезда скорых или пожарных машин, есть необходимость эвакуации. Мало ли чего! Мало ли пожар, взрыв бытового газа. Я вырос в центре города и тоже мальчишкой лазил по проходным дворам.
А. КРУПАНИНА: Но эту историю уже, очевидно, не отыграть.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Боюсь, что сложно.
А. КРУПАНИНА: Может быть, попробовать как-то начать эту инициативу открытия проходных дворов. Это же и с эстетической точки зрения очень важно.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Знаете, что интересно. Ко мне как к депутату обращаются со всем, чем возможно. Но я не помню обращений ко мне от жителей на эту тему, чтобы их это очень сильно беспокоило.
А. КРУПАНИНА: Я житель! Я к вам обращаюсь!
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Всё! Значит, считайте, что обращение зафиксировано, будем заниматься, дадим ответ. Я не помню, чтобы ко мне приходили - а я депутат, избранный в центре города, - с этими проблемами. У нас там очень много проходных дворов, у меня в округе, и большинство из них всё-таки открыто. А на Васильевском я живу в его новой части, а не в старой, у метро «Приморская». Там у нас все дворы проходные, открытые, там нет такого понятия.
А. КРУПАНИНА: Борис Лазаревич, мы с вами во время новостей затронули дом, так называемый, «слеза социализма» на Рубинштейна.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Да, это очень болевая точка, очень важная для меня, в том числе, во-первых, потому что я три месяца последних этим занимаюсь, бываю там фактически каждый день...
А. КРУПАНИНА: В чём там проблема?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Там проблема очень простая. Если наши читатели представляют себе этот дом, это такой экспериментальный проект, первая коммуна инженеров и писателей, построенная из шлака и бетона, такой советский конструктивизм, дом, в котором, как считалось, должны жить образцовые советские семьи.
А. КРУПАНИНА: Угол Рубинштейна и Графского переулка.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Где советская женщина не должна ничего стирать - она должна ходить в прачечную, не должна мыться - для этого надо ходить в баню, и не должна готовить - для этого надо брать еду на фабрике «Кухня» на первом этаже. Поэтому квартиры были без ванн и без кухонь, спасибо хоть, что с туалетами. Такая была там интересная планировка. Там жила Ольга Фёдоровна Берггольц. В конце 50-х годов - начале 60-х дом был перепланирован: были выкроены кусочки под ванны и кухни. Я туда попал впервые в начале 70-х, когда поступил в институт. В том доме жил мой лучший институтский друг, поэтому я там бывал очень часто на протяжении полутора десятков лет, прекрасно его знаю. Что происходит сейчас? В июле владелец помещения первого этажа начал пытаться переоборудовать его под ресторан. Жители возмутились по целому ряду причин. Во-первых, как я уже сказал, дом построен из шлакобетона - в нём нулевая звукоизоляция, если не отрицательная: всё, что чихнули на первом этаже, будет слышно на шестом. И представьте себе ресторан с соответствующими звуками: шумом, громкой музыкой до утра. Просто покоя не будет вообще никакого. Плюс запахи, потому что в этом доме и вентиляция тоже крайне старая, и ничего с ней особо не сделать. Понятно, что вытяжки надо проводить по стене, а это и шум и все прочие эффекты. И самое главное, что улицу Рубинштейна и так, как мне жители говорят, давно уже пора в Кабацкую переименовывать - там по два ресторана в каждом доме. Зачем ещё? Тем более в доме, где жила Ольга Берггольц? И на всё это накладывалось ещё соображение безопасности. Что сделали владельцы? Они демонтировали на первом этаже внутри капитальную перегородку. В результате трещины пошли по квартирам вплоть до 6 этажа - я сам их наблюдал. Эта перегородка идёт вдоль всего дома, вдоль улицы Рубинштейна. Сейчас вообще возникает опасность, что могут довести дом таким путём до аварийного состояния. На нарушения у меня есть пачка ответов от вице-губернатора Албина, от жилищной инспекции, из прокуратуры, из Жилкомитета о том, что перепланировки не согласованы в КГИОП - это объект культурного наследия, - что установка вытяжек вентиляционных не согласована комитетом по охране памятников и КГА, что всё это незаконно, но в помещение это нет доступа. Чтобы понимали наши слушатели! Уникальная ситуация в нашем городе: не пускают Жилищный комитет, не пускают МЧС, которых вызвали.
А. КРУПАНИНА: Как такое может быть?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Не пускают жилищную инспекцию, не пускают прокуратуру и даже полицию. Представьте себе, я постоянно общаюсь с прокуратурой и полицией - они приходят, им просто не открывают двери. А полиция говорит: знаете, это же частная собственность, мы же не можем взламывать! Почему не можем? Я общался с первым заместителем прокурора города Эдуардом Артюховым, тоже обо всём этом ему рассказывал, жители написали ему письмо, куда уже только ни писали, обещали принять меры, но пока никто туда пробиться не может. Игоря Николаевича Албина я лично приводил туда посмотреть. Он тоже, конечно, сказал, что это безобразие, что-то надо с этим делать. Пока никто не может получить туда доступ, в это помещение. И мы не понимаем, что же вообще за люди-то стоят за этими владельцами, что они могут себе позволить не пускать полицию с прокуратурой.
А. КРУПАНИНА: А вы знаете, кто владелец?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Не знаю, к сожалению! Пока не могу это точно установить. На мой взгляд, надо просто вызывать полицию и насильно вскрывать эти двери - есть технические средства, как вы понимаете - для того, чтобы понять, что за работы ведутся, и их остановить.
А. КРУПАНИНА: Я правильно понимаю, что есть реальная угроза существованию дома?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Может возникнуть такая реальная угроза. Надо проводить очень тщательную техническую экспертизу, надо принимать какие-то меры, потому что здесь есть реальная угроза. И так не я думаю, так жители думают. А я бываю там по два раза в неделю в этом доме последние три месяца.
А. КРУПАНИНА: Ещё одна болевая точка в Петербурге - дом Мордвинова на улице Глинки.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Совершенно возмутительная история. Улица Глинки, дом 4. Дом выходит фактически на Театральную площадь. Взяли и начали совершенно демонстративно в августе месяце часть дома этого сносить при помощи тяжёлой техники. Причём, я лично за этим сносом наблюдал, тут же выкладывал фотографии, тут же обращался во все инстанции. Несколько месяцев идёт переписка. И на все запросы отвечают: да, с одной стороны, какие-то нарушения есть, с другой стороны, КГИОП это всё согласовал. Они разрешили им приспособление для современного использования, ремонта, реставрации. Но идёт не приспособление для современного использования. Идёт классическая реконструкция с частичным сносом этого здания - это совсем другие положения закона. На мой взгляд, это совершенно незаконно. Но КГИОП, как и в других ситуациях, встаёт на сторону застройщика, начиная его защищать, потому что он-то и выдал все необходимые согласования.
А. КРУПАНИНА: А почему мы так переживаем за судьбу этого дома? Ведь это же архитектурный шедевр, не памятник архитектуры, я где-то слышала.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Как это не памятник архитектуры? Дом адмирала Мордвинова, в 19 веке построенный, - это не памятник архитектуры? Охраняемый объект культурного наследия! О чём вы? С этим домом связана славная история: там жили многие известные деятели нашей культуры. Он формирует фактически вид от Театральной площади на Никольский собор, потому что два одинаковых по конструкции дома стоят по обе стороны улицы Глинки!
А. КРУПАНИНА: Я вас просто ещё слегка спровоцировала, потому что я слышала такие заявления.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Да! Там что говорят: что они снесли ту часть, которая подверглась в конце 60-х годов перестройке. Понимаете, во-первых, то, что было перестроено в 68-м году, например, не значит, что это можно безнаказанно снести. Дом, в котором я живу на Васильевском острове, построен в 71-м году - у метро «Приморская». Это же не значит, что завтра можно прийти его снести оттого, что он построен в 71-м году, а не в 17-м. При этом же, они планируют не восстановить то, чтобы было, скажем, до перестройки этого флигеля, они планируют там построить несколько дополнительных этажей вместе с мансардой. Это грубейшее, на мой взгляд, нарушение закона об охране культурного наследия. Ну, сейчас вопрос будет решаться в судебном порядке. Исчерпав все возможности для переписки, мы обратились в суд. Сейчас ждём решения принятия этого иска.
А. КРУПАНИНА: Но это же необратимая история. Его уже не восстановить.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Нет. История обратимая. Уверяю вас, всё восстанавливается. Теоретически обратимой является даже история с тем, что у нас сейчас за окном: наши две замечательные градостроительные ошибки «Аврора» и «Монблан». Теоретически можно было бы исправить эти градостроительные ошибки.
А. КРУПАНИНА: В смысле, снести.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Просто снести. Но, боюсь, что у города не хватит денег, чтобы скомпенсировать ущерб собственникам в данном случае. Поэтому, видимо, какое-то время ещё придётся их терпеть. Но тем не менее теоретически можно сделать всё. Удалось когда-то понизить на два этажа Биржу на Васильевском острове, заставили.
А. КРУПАНИНА: Но она краше от этого не стала.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Краше не стала, но хотя бы она стала ниже, правда, стоящий рядом комплекс «Финансист» так понизить и не удалось, что в общем печально.
А. КРУПАНИНА: Да, он всё равно торчит.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Я бы «Стокманн» понизил, мягко говоря, тоже наша градостроительная ошибка. О «Регент Холле» на Владимирской площади я вообще не говорю, тут полное уродство - то, что было сделано около дома Дельвига. Примеров много, но, на мой взгляд, конечно, надо не допускать градостроительных ошибок, в частности таких, которые готовятся на улице Глинки, потому что, если они всё это реализуют и нам не удастся в судебном порядке это отменить и заставить восстановить то, что было, мы получим ещё один пример, которых у нас уже много. Я бы хотел, чтобы наши слушатели поняли: чем градостроительная ошибка отличается от ошибки экономиста, юриста, журналиста, политика. Тем, что мимо неё мы ходим каждый день, тем, что мы не можем её не заметить.
А. КРУПАНИНА: Да, к сожалению, это плевок в вечность, потому что это очень надолго.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: А наш город ценен не бизнес-центрами, не жилыми комплексами, не дорогами, он ценен, в первую очередь, своим исторически обликом. Именно он привлекает к нам туристов, именно он делает нас уникальным городом в истории человечества. Это же не только российское национальное достояние. Напомню, что исторический центр Петербурга - это объект Всемирного наследия ЮНЕСКО. Государство несёт особые обязательства по его охране и защите.
А. КРУПАНИНА: Из последних затей в наше городе - часть Большой Морской, которая стала пешеходной. Вы похвалили мою 6-ю линию, сказали, что удачное решение пешеходной улицы. А вообще в городе нужно больше, меньше пешеходных улиц? Какие пешеходные улицы, на ваш взгляд, неудачные?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Очень сложный вопрос, потому что есть самые разные примеры. Мне очень нравится Андреевский бульвар - 6-7-я линия Васильевского острова, кусочек от Среднего до Большого проспекта. Исключительно удачный проект, прижившийся, ставший местом отдыха для жителей Васильевского и не только, я сам туда с удовольствием прихожу.
А. КРУПАНИНА: Я вам хочу сказать, что практически в любой момент там можно обнаружить приезжих женщин, садящихся нему на колени, на пушку.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Ну и нормально! А так везде. В европейских городах тоже такого полно. Это живое, памятник, это не, чтобы там висит табличка «Руками не трогать», на улице поставлен, не в музее стоит. Остальные примеры давайте посмотрим. Та пешеходная зона, которая есть на Малой Садовой, она довольно удачна, но удачна потому, что это проходная территория. Огромный поток людей идёт в сторону к Манежной площади, к цирку, к улице Белинского, к Фонтанке. Там масса кафе, там люди действительно могут поесть, отдохнуть и прогуляться. А вот Малая Конюшенная - пример неудачно пешеходной зоны именно потому, что там очень маленький поток, и мало кто туда заходит.
А. КРУПАНИНА: Не обжита, пустынна.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Потому что не очень точно рассчитали, видимо, когда проектировали. Кусочек Большой Морской от Невского до арки Главного штаба, естественно, давно просился на пешеходную зону, потому что никакого транспортного значения он не имеет для машин, но надо его благоустроить, но не так, как сейчас: пусто и три скамейки стоит.
А. КРУПАНИНА: Но в какой-то момент там скамейки убрали и убрали деревья.
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Убрали, потом поставили опять. Потом опять машины там стали стоять - я видел какие-то фотографии.
А. КРУПАНИНА: Но в итоге не может это превратиться в стоянку просто?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: Нет, категорически, именно чтобы это не было стоянкой, это всё и затевалось. Там где-то с полсотни машин помещается, считали. Мы рассматривали эту ситуацию на Рабочей группе по городским общественным пространствам, которой руководит Евгений Бондарчук, очень внимательно. И, конечно, новые зоны - для них нужно очень тщательно выбирать для места. Потому что, когда я слышу предложение: давайте мы сделаем пешеходную зону на улице Рубинштейна, мне становится не по себе, потому что я понимаю, что это парализует движение вокруг. Я очень люблю улицу Рубинштейна, я там в детстве очень много ходил. Я там бываю почти каждый день, потому что у меня там сразу несколько есть знаковых объектов, которыми надо заниматься. Но невозможно сделать из неё пешеходную зону, будут огромные проблему с движением.
А. КРУПАНИНА: Вы считаете, такой большой поток автомобилей она пропускает через себя?
Б. ВИШНЕВСКИЙ: У нас очень мало сквозных улиц нормальных, откуда можно проехать еще на Невский. Обратите внимание, что с Владимирского проспекта и с Литейного вы не сможете на Невский повернуть, там знаки стоят, вы только прямо можете проехать. А с Рубинштейна как раз есть возможность повернуть на Невский. Нужно думать про другие места. Конечно, это надо делать в старых кварталах города. Кстати, ещё один не очень удачный пример. Сделали Дворы Капеллы, и пусто, абсолютно пусто. Почти никто не ходит. Кафе, ресторанчики, которые внутри, не очень популярны. Чего-то не рассчитали.
А. КРУПАНИНА: Депутат ЗакСа Борис Вишневский был у меня в эфире. Говорили о проблемных городских точках.
