Все смешано в отповеди Дмитрия Юрьева противникам передачи РПЦ Исаакиевского собора. Сожаления о взорванных большевиками храмах и не имеющие отношения к делу рассуждения о возможном отделении медицины от государства.
Гневные филиппики о Войковых, Емельянах Ярославских, Ленине и Сталине и уверения в такой же важности для страны религиозной жизни граждан, как образование и здравоохранение.
Требования повернуть государство «лицом к тому рву, который вырыт под прикрытием «свободы совести» и «отделения церкви от государства» между государством и религиозной жизнью граждан», и призыв к тому, что «как и в случае с культурой и медициной, именно государство должно содержать храмы, собирать налоги на оплату труда клира, помогать строить новые храмы».
Объявление противников передачи Исаакиевского собора наследниками «комиссаров», которые взрывали храмы, и заявления о том, что «нелепый лепет современных емельянов ярославских можно было бы просто проигнорировать — даром что и в политическом поле они в меньшинстве»…
Это не полемика. Это называется демагогией: подмена тезиса, переход с предмета спора на обсуждение личностей оппонентов, их дискредитация путем отождествления с заведомо негативными персонами и другие приемы. Причем демагогия, характерная для большевиков, которыми бурно возмущается Юрьев.
Начнем с простого. Против передачи РПЦ Исаакиевского собора, федерального памятника архитектуры и одного из главных символов Петербурга, выступают не только идеологические оппоненты бывшего главы исполкома питерской «Единой России» (в том числе оппозиционные депутаты питерского ЗакСа). Среди них директор Эрмитажа Михаил Пиотровский и директор музея «Исаакиевский собор» Николай Буров, глава комитета по культуре питерской администрации Константин Сухенко и протодиакон РПЦ, ученый и публицист Андрей Кураев. Готов ли г-н Юрьев объявить их «современными емельянами ярославскими», чей «детский лепет» следует «проигнорировать»?
Что касается «меньшинства» противников передачи собора, то все интернет-опросы показывают обратное: подавляющее преимущество тех, кто считает, что Исаакий должен остаться за государством. И 20 тысяч подписей под обращением к губернатору Петербурга Георгию Полтавченко с этой просьбой – медицинский факт.
Теперь о «наследниках комиссаров». Дмитрий Юрьев называет либералов, которые выступают против передачи Исаакиевского собора церкви, наследниками большевиков, фактически ставя знак равенства между ними и разрушителями храмов.
Возникает резонный вопрос: а что, большевики были либералами? Были готовы отдать жизнь за право оппонентов высказывать иное мнение? Ставили интересы личности выше государственных? Выступали за свободу и рынок?
Думается, на роль «наследников» куда больше годятся те, кто называет себя сегодня патриотами и государственниками. Именно они, в немалой части своей состоявшие в КПСС, когда заходит речь о репрессиях и преступлениях советского руководства, неизменно обвиняют оппонентов в «очернительстве» и «фальсификации истории», ностальгируют по «великому советскому прошлому» и считают распад СССР «величайшей геополитической катастрофой». Напомнить, в какой партии они сегодня, большей частью, состоят?
Что касается либералов, то они весьма критично относились к советскому режиму и его деяниям, в том числе и к разрушению храмов. И в КПСС (за редчайшими исключениями) не состояли. И, что характерно, именно они сыграли решающую роль и в том, что в России начался процесс возврата религиозным организациям их имущества, и в том, что начали реставрироваться храмы.
Ну а если говорить о религиозной жизни граждан... она, конечно же, важна. Но имеет принципиальное отличие от образования и здравоохранения. По Конституции, где здравоохранение и образование отнесены к обязанностям государства, а строительство храмов нет, потому что прямо записано: "религиозные объединения отделены от государства".
Единственное, что обязано делать государство – это обеспечивать свободу совести и свободу вероисповедания. Что оно и делает.
Кстати, на медицину и образование мы платим налоги. РПЦ же, как известно (как и другие религиозные организации), налогов не платит. Так с какой стати обкладывать данью государство для содержания и строительства храмов?
Если Юрьев предлагает государству это делать, логично будет ввести для этого отдельный сбор. Причем добровольный. Кто согласился платить, тот и есть действительно верующий. Вот тогда и посмотрим, какой у нас их подлинный (а не показываемый опросами) процент…
Теперь о сути проблемы.
Напомним, что Исаакиевский собор строился за счет казны Российской империи (то есть за счет всех ее граждан, как верующих, так и не верующих), никогда не передавался РПЦ, как и Эрмитаж, был в подчинении Министерства императорского двора и никогда не был приходским храмом. Да, он создавался для богослужений (но лишь по торжественным случаям), но для богослужений создавались и домовые церкви во дворцах, в частности в Эрмитаже. Неужели их тоже надо передать РПЦ?
Напомним, что содержание собора стоит огромных денег, и если выгнать оттуда музей и прекратить собирать плату за билеты (РПЦ обещает сделать вход бесплатным), то епархия немедленно потребует финансовой помощи от государства для сохранения и реставрации памятника федерального значения. Кстати, реставрация фасадов Казанского собора, уже переданного РПЦ, остановлена на середине, потому что епархия не имеет на это средств.
Что в Исаакиевском соборе и сейчас проходят богослужения, музей в них никогда не отказывает, и злобные наследники Емельяна Ярославского им в этом не мешают. При этом прихожане составляют лишь 1% от общего числа посетителей.
Что, исходя из этого, непонятно, чем РПЦ не устраивает нынешнее положение собора и чего она хочет добиться, желая получить его в безвозмездное пользование.
Что по всей стране (в том числе в Петербурге) стоят разрушенные или разваливающиеся храмы, которые руководство РПЦ не спешит восстанавливать. Вместо этого оно заявляет о своих притязаниях на такие процветающие памятники архитектуры, как Исаакиевский собор или храм Спаса на Крови.
И потому резонно спросить: о чем она заботится – о правах верующих, которые никто не нарушает, или об имущественных интересах корпорации?
РПЦ считает «реституцию» возмещением страданий, которые церковь претерпела в советские времена, и ведет себя так, как будто общество у нее в перманентном долгу, а ее интересы должны удовлетворяться в приоритетном порядке.
Но, во-первых, та часть руководства РПЦ, которой «унаследовали» ее нынешние руководители, идущая от митрополита Сергия (Старгородского), которого сталинское Политбюро сделало патриархом в 1943 году, была абсолютно лояльна советской власти и клеймила ее врагов.
Во-вторых, если говорить о «сотнях тысяч уничтоженных, замученных и выброшенных из жизни священников, церковнослужителей и простых верующих», то логично было бы озаботиться в первую очередь возвратом отнятого государством имущества их наследникам, а не возвратом имущества РПЦ, то есть организации.
В-третьих, страдала не только церковь и не только верующие. Репрессиям в советские времена подверглись десятки миллионов людей.
У большинства из них при этом было «национализировано» или реквизировано имущество. И практически никому нынешняя власть ничего не возвращает и не собирается. Ни наследникам тех, кто владел домами и землей до революции, ни жертвам сталинских репрессий (смехотворные «компенсации» в размере «не более 10 тысяч рублей за все имущество, включая жилые дома», не в счет), ни «раскулаченным», ни депортированным, ни отправленным в ГУЛАГ – возвращают только религиозным организациям. Ничего не возвращают «кулакам», ставшими жертвами сталинской «коллективизации», и представителям народов, подвергшихся массовым депортациям. И нельзя не задать вопрос: если национализация была всеобщей, то, может быть, и реституция может быть только всеобщей?
Наконец, ответим на саркастическое замечание г-на Юрьева: мол, противники передачи Исаакия горой стоят за то, чтобы не поставить соборы под «вредоносное воздействие коптящих свечей».
Действительно, стоят. И иронизировать тут совершенно не над чем. Еще в начале 1990-х реставраторы, восстанавливая Спас на Крови, были обеспокоены возможностью передачи его церкви. Потому что понимали: если там будут ежедневно идти службы и жечь сотни свечей, уникальные мозаики поблекнут очень быстро. Есть ли у Юрьева сомнения в том, за чей счет будет проводиться реставрация?
Впрочем (это единственное, в чем я соглашусь с Юрьевым), дело не в имущественных отношениях между государством и РПЦ. Точнее, не только в них.
Суть проблемы – в том, что в светском государстве невозможно выделение верующих в привилегированную группу, чьи права и интересы защищаются и обеспечиваются государством в приоритетном по сравнению с другими порядке.
И в том, что вместо мифического «рва» в нынешней России, вопреки конституционной норме о светском государстве, давно уже оформляется нерушимый союз власти и церкви, православия и самодержавия, при котором власть покровительствует церкви, а церковь требует подчинения властям.
Это в отечественной истории уже было. И хорошо известно, чем закончилось.
