Судя по всему, у власти есть такое намерение - держать Ходорковского и Лебедева максимум, сколько они могут. Так что опасения защиты здесь вполне правомерны. Но, мне кажется, что мы должны, в общем-то, как-то на это поглядывать.
В.КАРА-МУРЗА: Здравствуйте. В эфире радиостанции "Эхо Москвы" еженедельная программа "Грани недели". В студии Владимир Кара-Мурза. Слушайте обзор важнейших событий прошедших 7 дней и анализируйте мнения экспертов и гостей нашей передачи. Итак, в сегодняшнем выпуске:
- Кремль тщетно пытается подстраховаться на случай появления в большой политике бывших "узников совести", вышедших на свободу;
- В дело Сергея Магнитского вмешался Высокий суд Лондона, изучающий причины чудесного обогащения российских следователей, разорявших Hermitage Capital;
- Сегодняшняя страница нашего исторического календаря посвящена драматической судьбе Александра Солженицына, ушедшего из жизни 5 лет назад;
- Модель общественного телевидения России не выдерживает проверки на прочность реалиями российской действительности.
Самым красноречивым ответом гражданскому обществу на накопившиеся у него вопросы к Кремлю стал подписанный Владимиром Путиным и вступивший в силу 3 августа закон, продлевающий сроки погашения судимости за тяжкие и особо тяжкие преступления. Этим законом, по единодушному мнению, власти решили обезопасить себя от политических амбиций действующего узника Ходорковского и будущего Навального. Оба осуждены за тяжкие преступления, что лишает их возможности, покинув тюремные застенки, избираться в органы власти. Новый закон продлевает этот вынужденный промежуток с 6 до 8 лет и с 8 до 10 лет соответственно. Впрочем, власть имеет и иные способы воздействия на неугодных, признает писатель Эдуард Лимонов:
- Я был осужден тоже за тяжкое преступление. Сейчас, говорят, повысят срок до 10 лет, но у меня 10 лет... Я был освобожден 30 июня 10 лет тому назад, поэтому я себя в этом смысле чувствую в безопасности. Меня не допустили до президентских выборов в декабре 2011 года путем совершенно простых полицейских с оружием в руках, которые окружили здание, в котором должно было быть собрание моей инициативной группы. Всё. А Центризбирком не принял документы.
В.КАРА-МУРЗА: Что касается Ходорковского, то он после освобождения должен был вернуть себе право избираться в 2020 году, но с учетом нового закона, его судимость будет погашена в 2022 - после парламентских выборов. Зато ужесточение законодательства наверняка осложнит карьеру Алексея Навального, уверен журналист Николай Троицкий:
- Для Ходорковского уже это все неважно, потому что вряд ли он будет какую-то государственную политическую карьеру делать. Ему бы выйти на свободу: больше, по-моему, он ни о чем не мечтает. Навальному, конечно, осложнит. Но ведь любую такую поправку можно отменить и даже ввести в действие задним числом, потому что только ухудшающую положение нельзя вводить задним числом, а то, что улучшает положение гражданина, можно и задним числом ввести. Так что, я думаю, ничего фатального, рокового пока в этом нет.
В.КАРА-МУРЗА: Теперь если приговор по делу Навального вступит в силу, и он отправится в колонию, то, освободившись через 5 лет, он сможет избираться только в 2026 году. Однако "узники совести" уже вступили в открытый поединок с властью, убежден журналист Сергей Доренко:
- Это толкает и Навального, и Ходорковского к радикализации, и они будут искать решение в иной сфере. И здесь принципиально важно, как власть оценивает собственную стабильность. Если как нерушимую, незыблемую, то Навальный и Ходорковский таким образом уничтожаются, если это не незыблемо, то Навальный и Ходорковский будут агентами расшатывания ситуации, поскольку им не дают законных коридоров для восхождения к власти.
В.КАРА-МУРЗА: Недолговечность нынешней правовой системы, осложняющей жизнь политических узников, очевидна журналисту Николаю Ускову:
- Эта система не выглядит очень устойчивой. И, в конечном итоге, я глубоко убежден, она будет демонтирована. Это просто вопрос времени. И все те законы, которые приняты, в том числе для того, чтобы задушить гражданское общество, ликвидировать политический диалог, конкуренцию между политиками, обеспечить монополию власти даже не одной партии, а очень узкой группы лиц - вся эта система, все эти законы будут отменены. В этом у меня нет никакого сомнения. Поэтому в кратковременной перспективе их политическая деятельность и так осложнена. Она будет осложнена еще чем-то: такая вишенка на торте. Вот и это им тоже еще осложнит жизнь. Но в долговременной перспективе оковы тяжкие падут, темницы рухнут.
В.КАРА-МУРЗА: Сегодня гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко", член Московской Хельсинкской группы. Добрый вечер, Валерий Васильевич.
В.БОРЩЕВ: Добрый вечер.
В.КАРА-МУРЗА: Как, по-вашему, осложнит ли дальнейшую политическую карьеру Навальному и Ходорковскому продление сроков погашения судимости по их статьям?
В.БОРЩЕВ: Несомненно. Так оно и задумано. Вообще-то тенденция выключать людей из гражданской и общественной жизни глубоко порочна. Весь мир идет по принципу такому, чтобы позволить человеку, вышедшему из тюрьмы и заявившему себя как законопослушный гражданин, как можно быстрее включиться в жизнь общества и государства. Этот пункт... В общем-то, что такое продление срока судимости? Это гражданская смерть. То есть человек, как, помните, Чернышевский был, и над ним совершалась гражданская казнь, как и это. Это гражданская казнь. То есть человек вышел, но не как гражданин. Над ним совершена такая казнь. Это, в сущности, противоречит демократическим принципам и даже уголовно-исполнительной политике, поскольку она, повторяю, направлена на то, чтобы гражданин как можно скорее включился в гражданскую жизнь. А в данном случае это абсолютно обусловлено мелким, я бы сказал, мелочным подходом - отомстить общественным деятелям, которых не хотят видеть на общественной арене: Навальному и Ходорковскому. Я не знаю, формально они, конечно, могут их ограничить, но общественное признание и внимание к этим людям настолько велико, что сработает ли эта система с точки зрения общественного мнения?.. Думаю, что нет: общественное мнение сильнее этого запрета. Да, они не пустят их в Думу, не дадут им права избираться, но на общественное внимание это не повлияет. Так что тут власть бессильна.
И, конечно же, каких-то ярких личностей (а, несомненно, Навальный и Ходорковский таковыми являются) они не хотят видеть в Думе. Для них это страшно, обременительно. Естественно, общество будет внимательно следить за деятельностью этих депутатов. Сейчас что? Серая Дума. Ну ладно: обозвали Госдуму Госдурой, ничего. Не волнует нашу власть, что Дума дискредитирована, признается как ничтожество. Хотя это страшный факт: парламент в глазах общества - ничтожество. Это дискредитация вообще системы государства, правовых основ, Конституции. Но власть это не волнует: ее это устраивает. Поэтому, конечно, им страшно видеть любых ярких личностей, будь то Явлинский, Ходорковский, Навальный, кто-либо другой. Они боятся ярких личностей, поскольку будет совершенно ясно, что эти политики - откровенная посредственность.
В.КАРА-МУРЗА: А удивил ли вас отказ мэра Собянина участвовать в дебатах с Алексеем Навальным?
В.БОРЩЕВ: Нет. Отказ Собянина от участия в дебатах не только с Навальным (я думаю, что он не хотел и с Митрохиным, и с Мельниковым дебатировать) в принципе мне непонятен. А что Собянину бояться? Он опытный хозяйственник, полемист. Я с ним знаком был, еще когда он был в Совете Федерации. Как раз мой закон по общественному контролю тогда Совет Федерации завалил, и создали согласительную группу. От Совета Федерации ее возглавлял Собянин, а от Госдумы - я. Он мог бы полемизировать. Чего ему бояться? Но вот эта установка, что власти нельзя напрямую соприкасаться с обществом, устойчива. Хотя в данном случае Собянин только бы выиграл, если бы пошел на дебаты. Я не думаю, что он бы выглядел очень беспомощно. У него есть аргументы. А те обличения и критика, которые были бы совершенно справедливыми и со стороны Навального, и со стороны Митрохина, и других, они бы давали ему шанс, что да, он учтет мнение общества. Если он хочет выглядеть демократическим кандидатом (а у него такие потуги есть), он бы от этого только выиграл. Это закономерно. Это говорит о закостенелости сознания, об их ограниченности, об отсутствии творческого подхода. Да, Собянин насчет фильтра муниципальных депутатов принял решение. Хорошо. Но дальше он не пошел. Это еще в традициях этой власти. Она, конечно же, труслива; она боится соприкасаться с обществом.
В.КАРА-МУРЗА: А как, по-вашему, говорят ли допросы экспертов по делу "ЮКОСа", что власть не собирается отпускать Ходорковского в назначенные сроки?
В.БОРЩЕВ: Судя по всему, у власти есть такое намерение - держать Ходорковского и Лебедева максимум, сколько они могут. Так что опасения защиты здесь вполне правомерны. Но, мне кажется, что мы должны, в общем-то, как-то на это поглядывать. Тут решение ЕСПЧ власть решила было истолковать в свою пользу. Ничего подобного, в свою пользу она его не может истолковать, потому что рассматривался ЕСПЧ первый суд, и он признан не справедливым. Это уже основание для пересмотра. Я думаю, что по второму суду будет аналогичное решение. Там очень серьезная претензия, дающая право пересматривать суд. Поэтому если сейчас ЕСПЧ очень осторожно заявил о том, что, по мнению многих, здесь есть политические мотивы, то уж если будет дальше, это будет откровенно политический суд, откровенно политическое давление. Это ясно для всех, даже для самых дистанционных юристов, которые стараются дистанцироваться от политики. Думаю, что это им непросто будет сделать. Но желание такое у них есть, думаю.
В.КАРА-МУРЗА: Большое спасибо. Напомню, что гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". Продолжаем наш выпуск.
"Интерпол не будет участвовать в поисках и аресте главы Hermitage Capital Уильяма Браудера, так как это противоречит принципам международной организации", - об этом заявил ее генеральный секретариат. Вся информация, относящаяся к российскому запросу по этой теме, уже удалена из баз данных Интерпола. А всего неделю назад в Высоком суде Лондона завершились предварительные слушания по иску фигуранта "списка Магнитского", российского безработного, в прошлом следователя МВД Павла Карпова к Уильяму Браудеру. 35-летний Карпов работал следователем в московском ГУВД. Его и еще 59 человек Браудер публично обвинил в причастности к афере, в результате которой были украдены 230 млн долларов у российских налогоплательщиков. В ответ на закономерные вопросы об источниках своего чудесного обогащения, Карпов заявляет, что совмещал работу следователя по экономическим преступлениям с ремонтом и дизайнерским оформлением элитных квартир и коттеджей. Формальную неуязвимость Карпова допускает журналист Федор Лукьянов:
- Никто не может запретить человеку, занимающему какую-нибудь государственную должность или даже позицию в правоохранительной системе в свободное от работы время заниматься ландшафтным дизайном или любым другим хобби, которое может быть оплачиваемо. Я надеюсь, что следователь Карпов исправно платит налоги со своих доходов, которые он получает как ландшафтный дизайнер. И если он действительно это может доказать, то, что называется, без комментариев. А так, насколько он талантлив - было бы интересно посмотреть на пару ландшафтов, которые он создал.
В.КАРА-МУРЗА: Уильям Браудер обвинил Карпова в том, что вместе с группой офицеров полиции он организовал арест и пытки Магнитского после того, как юрист разоблачил мошенническую схему. Не видит ничего предосудительного в показаниях Карпова журналист Сергей Доренко:
- Лгать иностранцам и говорить им то, что они хотят увидеть и услышать, - это обычное дело. И Карпов, как мне кажется, идет по этой тропиночке ужасной. Я не знаю, насколько заглотнут все это иностранцы. Не знаю. Но если бы он русским это рассказывал, все бы хохотали до слез.
В.КАРА-МУРЗА: Не заслуживающей доверия считает версию истца журналист Артемий Троицкий:
- Показания сказочно обогатившегося следователя Карпова, естественно, не заслуживают доверия, поскольку любой человек, обладающий хотя бы минимальными намеками на здравый смысл, поймет, что все его объяснения по поводу того, откуда у него то, это, 5-ое, 10-ое, от каких таких золотых рыбок сказочных, друзей или мифических покровителей; естественно, что это все смехотворно.
В.КАРА-МУРЗА: Стяжательство служителя фемиды очевидно политологу Глебу Павловскому:
- Я ничего не знаю о дизайне Карпова, кроме тех сведений, которые были в прессе и говорят о нем как о крупном финансовом дизайнере. Его финансовый дизайн действительно впечатляет. Особенно для человека с профессией судьи.
В.КАРА-МУРЗА: На объективность независимого суда рассчитывает журналист Николай Усков:
- При всей, казалось бы, очевидности истории с Магнитским, поскольку не было бесстрастного, многостороннего рассмотрения этого дела, мы имеем дело только с довольно эмоциональными публикациями, спровоцированными Браудером. Я полагаю, что картина более объемная, и подождал бы как раз решения независимого суда, в том числе и по этому иску. Насколько я знаю, этот следователь очень уязвлен обвинениями в свой адрес, причем уязвлен и, кажется, готов потратить все деньги, которые у него есть (не знаю, украл он их или честно заработал, будучи дизайнером), на то, чтобы вернуть себе честное имя. Посмотрим, удастся ли ему это.
В.КАРА-МУРЗА: Напомню, что гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". Как вы считаете, Валерий Васильевич, достойны ли доверия Лондонского суда показания следователя Карпова, сказочно обогатившегося на деле Магнитского?
В.БОРЩЕВ: Вы знаете, я был на заседании этого королевского суда в этом древнем здании в качестве зрителя, не более - суд открытый; и, конечно, на меня произвели огромное впечатление доводы, которые приводил адвокат Карпова. Удивительно! Чтобы защититься, Карпов сообщает, что он получал огромные суммы, будучи государственным служащим, полицейским, от того, что он вместе с мамой ремонтировал квартиры и делал дизайны. Этакий молдаванский гастарбайтер, оказывается, господин Карпов. Что у него есть такой друг, который ему вообще щедро дает огромные суммы, что банки, в общем-то, безработному Карпову дают огромные субсидии. Сумма, которую он заплатил в начале суда, по-моему, 13 тысяч фунтов стерлингов для того, чтобы вступить в процесс. Он пошел на этот суд, зная, что ему этот процесс обойдется весьма дорого. И защищаясь и доказывая, что якобы он не виновен, он, в общем-то, раскрывает вещи, которые должны заинтересовать наш Следственный комитет. Нет налоговых деклараций в заявлении о заработках Карпова, о которых он заявил в королевском суде. Нет их. И с каких это пор полицейский получает какие-то деньги от каких-то людей. Надо проверить: нет ли здесь конфликта интересов? Но даже при подсчете тех сумм, которые он назвал, все равно он не мог ту собственность, недвижимость, машины, которые у него есть. То есть, защищаясь на суде, Карпов обнародовал вещи, которые должны заинтересовать наш Следственный комитет. Нет налоговой декларации, непонятные доходы, непонятные связи с предпринимателями. Это что такое? Наш полицейский общается с богатыми предпринимателями, получает от них деньги, субсидии. С какой это стати? За что?
И он, конечно, отчаянно доказывал, что не имел отношения к Магнитскому. Да, он признал, что в 2007 году допрашивал Магнитского. Это уже немало. Достаточно серьезное признание: человек, которого Магнитский обвинил в хищении, ведет его допрос. Он несет ответственность и причастен к гибели Магнитского. И эта попытка уйти от этого совершенно очевидна. Понимаете, он там ссылается, дескать, доклад президентского Совета (он как-то о нем походя)... Доклад президентского Совета и акт нашей ОНК о гибели Магнитского имеют серьезные доказательные аргументы. Почему никто из властных структур (прежде всего, президент) не поинтересовался нашей аргументацией, а поспешил сказать, дескать, Магнитский умер своей смертью? Да нет. Мы же представили документ, подтверждающий то, что была применена резиновая дубина. Он есть, он существует, он подписан! Мы предоставили фотографии, где есть следы побоев. Есть свидетельство врачей "скорой помощи", что они нашли его сидящим на полу в камере, а отнюдь не в палате интенсивной терапии, как официально выдается. Почему президенту не позвать нас и не спросить? Он может с нами не согласиться, но почему не выслушать наше мнение? Нет! Это стремление вообще закрыть дело Магнитского разрушительно для всего общества и государства. Это очевидные вещи, что он умер под воздействием и охранников, и условий содержания. И вначале действительно как бы шло. Я помню, на заседании президентского Совета я спросил Бастрыкина: "А почему вы только Кратова привлекаете? Это мелкая сошка". Он сказал: "Ничего-ничего. Это только начало". Это было обнадеживающее заявление. Мы ждали, что вот Кратов, а дальше пойдет Гаусс, а дальше остальные. Всё! Закрыли, сменили следователя, и теперь для них, конечно, крайне важно доказать (я имею в виду для властных товарищей в Москве), что Карпов не имеет отношения к гибели Магнитского. На это все и направлено: огромные деньги кладутся, огромные усилия, что, дескать, нет, он не виновен. Нет, он виновен. Какая степень его вины, это требуется доказать. Требуются исследования. Да, косвенно, но виновен. Лично он не убивал, но попытка закрыть это дело, на мой взгляд, просто преступна.
В.КАРА-МУРЗА: А как, по-вашему, ощущается ли за спиной у Карпова наличие высокопоставленных покровителей?
В.БОРЩЕВ: Один сам по себе факт этой огромной суммы... Он взял самого дорогого (одного и самых дорогих) адвоката там. У Браудера гораздо дешевле адвокат и менее престижный. А Карпов выбрал такого дорогостоящего. Откуда у него эти деньги? Нет у него их, конечно. Это какие-то могущественные люди за его спиной платят. И самое главное: конечно же, они не переживают за судьбу Карпова. Если он сейчас безработный, они не стремятся его устроить. Они переживают за само дело: им надо досказать, что, дескать, Магнитский умер сам по себе. Вот, пожалуйста, первое дело: человек, который хочет доказать, что его оклеветали, и тут весьма могущественные люди... Такие деньги, я не могу представить, кто может их вложить в этот процесс. Они делают все, чтобы доказать это немыслимое. Я не знаю, выиграют они дело или нет, но сам процесс, на котором я был, показывает, что Карпов - человек, которым должен заинтересоваться Следственный комитет. Ох, как все у него неблагополучно! Ох, сколько действий и фактов он сам о себе назвал, которые требуют внимания правоохранительных органов! Посмотрим. Кстати, решение будет только одно: принять ли к делу, рассматривать ли этот вопрос. Это не по сути того, что пишет Карпов. Просто ответчики возражают о правомерности принятия королевским судом этого дела. Поэтому это еще неокончательное решение, но оно важно, поскольку, в общем-то, на самом процессе вскрылись серьезные, очень негативные факты, я считаю, относительно личности Карпова.
В.КАРА-МУРЗА: Спасибо. Напомню, что гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". Продолжаем наш выпуск. Общественное телевидение России продолжает оставаться в центре всеобщего интереса после того, как его гендиректор Анатолий Лысенко заявил, что бюджет телеканала почти иссяк. Тогда глава Роспечати Михаил Сеславинский даже лично пожертвовал каналу 100 тысяч рублей. Позднее он же заверил, что никакой катастрофы с финансированием у ОТР нет, и проблема может быть решена предоставлением кредита. Напомним, что стартовой суммой, щедро выделенной государством своему детищу, были 1,5 млрд рублей. Загадочным представляется мгновенное разорение солидной телекомпании журналисту Артемию Троицкому:
- Вся история с ОТР, которое действительно только что приступило к работе (я, кстати, там был на одной съемке) и тут же обанкротилось, странная, если не сказать абсурдная. То есть если им обещали одни деньги, а потом сказали: нет, извините, мы вам дадим, условно говоря, не 100 миллионов, а 20, это значит подставу со стороны тех, кто им эти деньги обещал. Если им дали столько денег, сколько они запрашивали, и они вдруг резко кончились, это означает, что те, кто запрашивал деньги, или (худший вариант) их прикарманили, или (что, я думаю, более вероятно) сильно просчитались в своих расчетах. В любом случае этот какая-то абсурдная история, которая лишний раз говорит о том, насколько бездарно у нас все происходит и насколько чудовищно все управляется.
В.КАРА-МУРЗА: Наиболее дальновидные представители телесообщества предупреждали, что в нынешнем виде и по способу финансирования, и по механизму назначения руководителя ОТР противоречит самой идее общественного телевидения и обречено на крах. В искренность идеи общественного телевидения не верит журналист Николай Усков:
- Вообще это телевидение создавалось для того, чтобы бросить некую кость обществу. Дескать, вот смотрите: мы создаем общественное телевидение. Никакого смысла я в нем никогда не видел, деньги полагал уже украденными. Буду очень рад, если это дело прикроют, чтобы и дальше не крали или, во всяком случае, нерационально не тратили. Гораздо разумней эти деньги потратить на то, что действительно нужно. Хотя бы подумали о том, как детишкам помочь, раз их теперь не выпускают за границу.
В.КАРА-МУРЗА: Своего разочарования работой ОТР не скрывает публицист Николай Троицкий:
- Я решительно не понимаю, чем этот телеканал, который называют общественным телевидением, отличается от всех остальных? И почему именно его надо считать каким-то особенным общественным телевидением? Притом, что там были некоторые фильмы и передачи, которые я с удовольствием смотрел, но они, по-моему, конкретно к этому телевидению отношения не имели. Я мог бы их так же посмотреть на любом другом канале.
В.КАРА-МУРЗА: Завышенная стоимость идеологической машины вполне объяснима, с точки зрения журналиста Сергея Доренко:
- Общественное телевидение почему должно быть хуже? В конце концов, общество того стоит. Если капиталистическое телевидение может транжирить сотни миллионов долларов на какое-нибудь шоу (например, новогоднее), то почему общественное телевидение должно быть подстилкой? ОТР даже в своем названии несет растраты. Оно, в конце концов, общественное. Шапки долой!
В.КАРА-МУРЗА: Не видит криминала в истории разорения работающего на Кремль канала журналист Федор Лукьянов:
- Телевидение - вещь дорогостоящая. Запуск канала, то есть создание всей инфраструктуры - это дорогое удовольствие, поэтому я совершенно не удивляюсь, что у них кончились деньги. 1,5 млрд - это не такая уж огромная сумма для такого масштабного начинания.
В.КАРА-МУРЗА: В эфире программа "Грани недели". В студии Владимир Кара-Мурза. Продолжим наш выпуск через несколько минут.
В.КАРА-МУРЗА: В эфире программа "Грани недели". В студии Владимир Кара-Мурза. Продолжаем наш выпуск. 5 лет назад ушел из жизни Александр Солженицын - патриарх отечественной словесности и отважный борец с тоталитарным режимом. Современники высоко ценили его уникальный опыт противостояния бесчеловечной системе, оплаченной годами пребывания в тюремных застенках и горьким опытом изгнания. Отвергавший сотрудничество с сильными мира сего и даже отказавшийся принять орден от президента Ельцина, на склоне лет великий писатель неожиданно сблизился с властью и даже был отмечен несколькими регалиями, что породило закономерные вопросы у его почитателей. Неподвластным суду современников считает образ автора "Архипелага ГУЛАГ" политолог Глеб Павловский:
- Я думаю, что репутация Солженицына уже недоступна для наших политических игр, она будет только укрепляться. И как говорил идейный враг Солженицына Иосиф Виссарионович Сталин: режимы приходят и уходят, а в данном случае Солженицын остается.
В.КАРА-МУРЗА: В октябре 1970 года Александру Солженицыну была присуждена Нобелевская премия по литературе, однако первые попытки отметить заслуги писателя предпринимались у него на родине. В 64 году редколлегия журнала "Новый мир" безуспешно выдвигала повесть "Один день Ивана Денисовича" на Ленинскую премию. Премию Солженицын не получил. Его кандидатура была изъята из списков для тайного голосования. Хрущевская оттепель подходила к концу, и власти стремились стереть память о сталинском терроре. Тем удивительнее альянс классика с Кремлем на рубеже нового тысячелетия. Целый ряд неточностей отметил в поведении писателя в последний период его жизни журналист Артемий Троицкий:
- Довольно многие вещи повредили репутации Александра Исаевича из числа тех, что он позволял себе в последние годы своей жизни, но при всей спорности и иногда явно реакционности его высказываний и так далее он, естественно, имел на это право: и моральное, и интеллектуальное и тем более творческое. Но заигрывать с кремлевскими негодяями, петь осанну и делать вид, что в России все в порядке и страна идет верным путем, это было, на мой взгляд, позорно. Так что я не знаю. Может быть, в глазах многих репутация Александра Солженицына осталась незыблемой, в моих глазах она обрушилась и очень радикально.
В.КАРА-МУРЗА: Последним произведением Солженицына, опубликованным до изгнания из СССР, стал в 66 году рассказ "Захар Калита". В следующем году он отправил Съезду писателей открытое письмо, в котором призвал покончить с цензурой. Его конфликт с властью был тогда столь же логичен, сколько и неизбежен. Масштаб личности нобелевского лауреата внушает пиетет журналисту Николаю Ускову:
- Солженицын - сложная фигура. Как и любой писатель, он находился вне партии и исходил из некого своего видения России. Это видение складывалось у него не сразу, а постепенно. Он никогда не был либералом и не скрывал этого. Я с уважением отношусь к такой позиции и на самом деле полагаю, мы сами не знаем, какой должна быть Россия: прозападной и либеральной или посконной и традиционной, полумонархической страной. Я думаю, что в глазах либеральной интеллигенции его сотрудничество с нынешней властью Солженицыну навредило. Я помню эти похороны, на которые под дождем никто не пришел, кроме, кажется, Путина и Медведева и, может быть, нескольких родственников и знакомых. Это, конечно, было странное и довольно постыдное, я бы сказал, зрелище для страны. Так или иначе, я полагаю, что в некоторой долговременной перспективе репутации Солженицына ничего не угрожает.
В.КАРА-МУРЗА: В начале 70'х органы КГБ конфисковали рукопись романа "В круге первом", а также литературный архив писателя. В 66-ом году партийные организации Москвы получили директиву: не устраивать читательских вечеров с участием Солженицына, а в канун 68 года руководители секретариата Союза писателей приняли решение запретить публикацию романа "Раковый корпус". Непогрешимым считает образ автора "Одного дня Ивана Денисовича" журналист Максим Шевченко:
- Александр Солженицын с Кремлем не сотрудничал. Он отказался взять награду из рук Ельцина и поэтому был, есть и остается одним из величайших русских писателей, политических деятелей, борцов, несмотря на многие его ошибки.
В.КАРА-МУРЗА: В 69 году Солженицын был исключен из Союза писателей. Резко контрастирующая с этим периодом последующая назидательность автора "Красного колеса" претит журналисту Сергею Доренко:
- Солженицын давно, тщательно, с моей точки зрения, двигался в сторону охранительства, в сторону консерватизма, в сторону запрета потребления, запрета модели нынешнего общества. Боюсь, что кроме одной, может быть, двух повестей он не кажется мне писателем. В других текстах он вообще мне не кажется писателем. Он не кажется мне прозаиком.
В.КАРА-МУРЗА: В разгар застоя рукописи романов "В круге первом" и "Раковый корпус" попали на Запад и были изданы там без согласия автора, что только усугубило его и без того тяжелое положения на родине. Писатель отказался нести ответственность за публикацию своих произведений за границей и заявил, что именно коммунистические власти способствовали вывозу рукописей из страны, чтобы был предлог для его ареста. Публикация в 73 году в Париже "Архипелага ГУЛАГ" усилило антисолженицынскую кампанию. 13 февраля 74 года писатель был арестован, обвинен в государственной измене, лишен советского гражданства и депортирован в ФРГ. Дальнейшее хорошо известно. Неполноту информации, которой он обладал после возвращения на родину, считает причиной извиняющей поведение великого гуманиста Николай Троицкий:
- Когда Александр Исаевич делал то, что называется, как поддержка режима, он просто одобрял деятельность Путина в определенном направлении. Но он был недостаточно хорошо и глубоко информирован о том, что реально происходит в России. Он все-таки судил по достаточно такой обрывочной и неполной информации. Поэтому для него было главное что? Как он это представлял себе, что вот дело шло к развалу, а потом при Путине дело все пошло обратно к восстановлению и к росту. И в какой-то мере, если брать первые годы правления Путина, он правильно это оценивал. А другие негативные последствия - он просто даже мог о них и не подозревать.
В.КАРА-МУРЗА: Напомню, что гость нашей студии Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". 5 лет назад ушел из жизни Александр Солженицын. Скажите, пожалуйста, Валерий Васильевич, как ощущается его отсутствие в российской общественной жизни?
В.БОРЩЕВ: Вы знаете, ощущается очень остро. Наследие Александра Исаевича даже при жизни не оценено достаточно серьезно: ни обществом, ни государством. Более того, государство, оседлав некоторые его идеи, извратило их абсолютно наоборот. Понимаете, я был знаком и с Александром Исаевичем, и с Андреем Дмитриевичем Сахаровым, а всегда говорят, что они якобы были оппоненты. Они действительно спорили, действительно у них были проблемы, но это были люди, которые были в одном процессе. Неслучайно Андрей Дмитриевич в книге "О стране и мире" исключил статью его возражений против письма к вождям, и неслучайно именно Александр Исаевич выдвинул Андрея Дмитриевича на Нобелевскую премию. Я жил в ту эпоху, когда вот эти два гиганта определяли жизнь многих из нас, и считаю, что полемика Андрея Дмитриевича и Александра Исаевича во многом определила характер нашего правозащитного движения. Оно не похоже на правозащитное движение других стран, поскольку Александр Исаевич настаивал на том, что должны быть ценностные начала в правозащитном движении. Не некое такое плюралистическое действие, такое абстрактное, присущее больше ныне постмодернистскому периоду, а основанное на иерархии ценностей. И это в результате полемики вот этих двух сторон укрепилось. Укрепилось правозащитное движение. Мне кажется, что правозащитное движение, которое сегодня существует, сформировалось именно во многом под влиянием не только Андрея Дмитриевича Сахарова, но и Александра Исаевича. И сегодня, конечно же, чрезвычайно важно обращение к его идеям, к его ценностям.
Хочу напомнить, кстати: он у вас выступал на НТВ (по-моему, даже дважды) и тогда уже говорил о том, что избирательная система губительна, где избирательная комиссия формируется властью, а не обществом. Она ничего дать хорошего не может. Это был 96 год, по-моему. Вот. И сегодня мы просто обязаны вернуться к этим идеям, тогда прошли мимо его идеи земства, но дело не в том, что он обращался, может быть, в некоторой степени к архаичному периоду. Нет. Там был главный принцип представительства на местном уровне всех слоев, всех представителей общества полностью, и чтобы голосовали за людей, которых они знают. Не абстрактных, за программы и заявления, а за живых людей, где важна репутация. Очень важный принцип. Мне кажется, что сейчас время вернуться и все это освоить. Сейчас самое реальное время вернуться и прочесть заново "Архипелаг ГУЛАГ". "Архипелаг ГУЛАГ" возвращается. Я бываю на процессе по "Болотному делу" и могу точно сказать, это процесс сталинского периода.
В.КАРА-МУРЗА: А как, по-вашему, справедливы ли обвинения Александра Исаевича в том, что он последние годы слишком тесно общался с сильными мира сего?
В.БОРЩЕВ: Вы знаете, это самая больная сторона для меня. Я очень люблю Александра Исаевича и счастлив тем, что мне пришлось с ним общаться, обсуждать многие проблемы. Но когда его сближение было с Путиным, для меня это был удар, конечно. Единственное, что я могу сказать в оправдание, напомнить Пушкина Александра Сергеевича, который тоже, пообщавшись с Николаем I, как известно, изменил некий тон относительно государя-императора. И Вяземский, как вы помните, весьма сурово оценил, что Николай обвел вокруг пальца Пушкина, как гусар молодую девушку. Бывали такие истории, и с Пушкиным, и с Александром Исаевичем. Это я могу понять, потому что он настолько больно переживал за то состояние общества, народа (а для него идея сближения народа была ключевой, как известно), что надеялся, что вот некий такой стабилизационный период позволит дать некое послабление, улучшение жизни народа, что произошло совершенно наоборот. Я считаю, что это была ошибка Александра Исаевича: воспламенеть такими иллюзиями после встречи с Путиным. И история показала, что это была ошибка. Ну, что ж, великие тоже ошибаются, гении тоже ошибаются. Вот Пушкин ошибся, Александр Исаевич ошибся, ну, что ж, бывало.
В.КАРА-МУРЗА: Спасибо. Напомню, что сегодня гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". Продолжаем наш выпуск.
Двойственное чувство оставило на минувшей неделе сообщение центра общественных связей ФСБ России о том, что архив всемогущего ведомства передал на хранение в Федеральное архивное агентство рукопись-роман Василия Гроссмана "Жизнь и судьба". Все рукописные экземпляры и черновики великого романа были конфискованы в феврале 61 года при обыске, проведенном КГБ дома у писателя. Тогда же была изъята и копия романа, которая находилась в редакции журнала "Новый мир" для перепечатки. На протяжении 52 лет все они хранились в архиве спецслужб, чудом собравшийся экземпляр впервые был опубликован в Швейцарии в 80 году. В России роман увидел свет только в 88. Министр культуры Владимир Мединский искренне поблагодарил руководство ФСБ за то, что бесценная рукопись была сохранена. Свои вопросы к следователям КГБ у журналиста Артемия Троицкого:
- Если бы я был сотрудником министерства культуры, то сначала высказался бы на ту тему, почему это вдруг рукопись романа Гроссмана "Жизнь и судьба" оказалась в органах госбезопасности, что само по себе довольно странно, хотя вполне понятно. Но потом, естественно, можно было бы и сказать спасибо за то, что, спустя много десятилетий, они свою ошибку исправили. Я надеюсь, что органы при этом извинились и сказали, что больше не будут.
В.КАРА-МУРЗА: Сомнительными считает услуги чекистов писатель Эдуард Лимонов:
- Я думаю, не надо было в первую очередь отнимать рукопись у Гроссмана. Ну, как это? Теперь уже медаль, может быть, им дать за это? Ну, ребят, это за каждый обыск они будут получать медаль. Да не. Нонсенс и глупости. Другое дело, что могли бы не отдать, вот в чем вся история. Могли бы не отдать. Я вот думаю всегда о судьбе своих рукописей. Раньше, говорили, КГБ все-таки было надежнее: если они изымали рукопись у писателя, то она сохранялась. Можно было бы там лет через 20, вдруг она... А сейчас с этими нынешними новыми ФСБшниками никогда не знаешь, они ее завтра загонят куда-нибудь.
В.КАРА-МУРЗА: В добрую волю органов госбезопасности с некоторыми оговорками готов поверить журналист Николай Усков:
- Надеюсь, что это не последнее, что органы безопасности вернут обществу. К сожалению, они отняли не только рукописи, но и жизни миллионов людей. И как-то не очень, по-моему, понимают, судя по всему, если в их кабинетах до сих пор висят портреты Дзержинского.
В.КАРА-МУРЗА: Поступок чекистов заслуживает самых искренних благодарностей, уверен журналист Максим Шевченко:
- Конечно, заслуживает. Всякое возвращение из небытия рукописей, которые казались сгоревшими, это событие, за которое надо хвалить тех, кто вернул рукописи, которые, как мы думали, уже сгорели и уничтожены.
В.КАРА-МУРЗА: Рассекречивание архивов КГБ приветствует политолог Глеб Павловский:
- Очень хорошо, что вернули рукопись, которую, между прочим, обещали вернуть 10 лет назад и по совершенно неизвестной причине солили все это время. Сегодня это возвращение является способом заставить забыть или заставить прекратить говорить о гигантских массивах, гигантском корпусе документации, которая спрятана в архивах КГБ, касается всех сторон политической, общественной и культурной жизни и которая засекречена практически безнадежно.
В.КАРА-МУРЗА: Поистине чудесным считает обретение рукописи великого романа журналист Федор Лукьянов:
- Одна из проблем современной России - это суперзакрытость архивов всяких, в том числе архивов Госбезопасности, в которых хранится масса того, что не должно быть засекречено, что не должно быть скрыто от общественности и не несет ровно никакой угрозы безопасности. И если вот этот пример с рукописью Гроссмана будет только началом процесса постепенного открытия архивов и показа, что там есть, это можно только приветствовать.
В.КАРА-МУРЗА: Напомню, что гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". Как, по-вашему, Валерий Васильевич, заслуживали ли публичных похвал от министерства культуры органы Госбезопасности, которые вернули, спустя полвека, изъятую при обыске рукопись романа Гроссмана "Жизнь и судьба"?
В.БОРЩЕВ: По-моему, это глубочайший цинизм. Во-первых, никакой заслуги Госбезопасности в том, что они сохранили рукопись, нет. Я "Жизнь и судьбу" читал в 60-е годы. Я тогда работал в "Комсомольской правде", и у нас в редакции на листах самиздатских, на папиросной бумаге ходило это. И мы слышали рассказы, как приходили КГБшники, как они нагло вели себя по отношению к Гроссману, как Суслов с ним нагло разговаривал, угрожающе, как у него изъяли это произведение. По-моему, это факт позора, позора спецслужб, позора КГБ. И то, что Мединский благодарит, по-моему, это полное смещение каких-то ценностей. Мы, к сожалению, не имели своего Нюрнберга, а это одна из тем суда. Суда, что сотворили спецслужбы, что сотворило НКВД, КГБ над нашей русской литературой. Оно отбросило страну, общество на многие десятилетки назад. Что такое лишить общество каких-то глубочайших произведений литературы и искусства? Это значит остановить продвижение мысли. Это значит остановить развитие духа, это глубочайшее преступление. Здесь должен быть наш Нюрнберг. Его не было, к сожалению, и не дана была оценка и юридическая, и нравственная, и моральная тому, что было содеяно. Мы всегда гордились нашей литературой. По специфике нашей страны литература у нас играла огромнейшую роль, большую даже, чем философия, философская мысль. Поэтому преступление спецслужб здесь велико. Повторяю, их надо не благодарить, а судить.
В.КАРА-МУРЗА: Как вы думаете, еще в архивах КГБ хранятся какие-то рукописи, может быть, доселе неизвестные российскому читателю?
В.БОРЩЕВ: Это допускаю. Допускаю, что что-то там есть. Может, что-то есть и Мандельштама, может, что-то есть и Андрея Платонова, может быть, других, Зощенко. Потому что тогда же обыски были явлением обычным (и официальным, и неофициальным). Произведения воровали и уничтожали. Судьба булгаковского "Мастера и Маргариты", тоже мы знаем, висела на волоске. Думаю, что-то есть, и, может быть, когда-то мы познакомимся еще с чем-то. Но что касается "Жизни и судьбы", тут заслуги КГБ нет, это Мединский что-то не понял.
В.КАРА-МУРЗА: Большое вам спасибо за участие в нашей сегодняшней программе. Напомню, что гостем нашей студии был Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко".
Это всё о главных новостях уходящих семи дней. Вы слушали программу "Грани недели" на волнах радиостанции "Эхо Москвы". В студии работал Владимир Кара-Мурза. Всего вам доброго.
- Кремль тщетно пытается подстраховаться на случай появления в большой политике бывших "узников совести", вышедших на свободу;
- В дело Сергея Магнитского вмешался Высокий суд Лондона, изучающий причины чудесного обогащения российских следователей, разорявших Hermitage Capital;
- Сегодняшняя страница нашего исторического календаря посвящена драматической судьбе Александра Солженицына, ушедшего из жизни 5 лет назад;
- Модель общественного телевидения России не выдерживает проверки на прочность реалиями российской действительности.
Самым красноречивым ответом гражданскому обществу на накопившиеся у него вопросы к Кремлю стал подписанный Владимиром Путиным и вступивший в силу 3 августа закон, продлевающий сроки погашения судимости за тяжкие и особо тяжкие преступления. Этим законом, по единодушному мнению, власти решили обезопасить себя от политических амбиций действующего узника Ходорковского и будущего Навального. Оба осуждены за тяжкие преступления, что лишает их возможности, покинув тюремные застенки, избираться в органы власти. Новый закон продлевает этот вынужденный промежуток с 6 до 8 лет и с 8 до 10 лет соответственно. Впрочем, власть имеет и иные способы воздействия на неугодных, признает писатель Эдуард Лимонов:
- Я был осужден тоже за тяжкое преступление. Сейчас, говорят, повысят срок до 10 лет, но у меня 10 лет... Я был освобожден 30 июня 10 лет тому назад, поэтому я себя в этом смысле чувствую в безопасности. Меня не допустили до президентских выборов в декабре 2011 года путем совершенно простых полицейских с оружием в руках, которые окружили здание, в котором должно было быть собрание моей инициативной группы. Всё. А Центризбирком не принял документы.
В.КАРА-МУРЗА: Что касается Ходорковского, то он после освобождения должен был вернуть себе право избираться в 2020 году, но с учетом нового закона, его судимость будет погашена в 2022 - после парламентских выборов. Зато ужесточение законодательства наверняка осложнит карьеру Алексея Навального, уверен журналист Николай Троицкий:
- Для Ходорковского уже это все неважно, потому что вряд ли он будет какую-то государственную политическую карьеру делать. Ему бы выйти на свободу: больше, по-моему, он ни о чем не мечтает. Навальному, конечно, осложнит. Но ведь любую такую поправку можно отменить и даже ввести в действие задним числом, потому что только ухудшающую положение нельзя вводить задним числом, а то, что улучшает положение гражданина, можно и задним числом ввести. Так что, я думаю, ничего фатального, рокового пока в этом нет.
В.КАРА-МУРЗА: Теперь если приговор по делу Навального вступит в силу, и он отправится в колонию, то, освободившись через 5 лет, он сможет избираться только в 2026 году. Однако "узники совести" уже вступили в открытый поединок с властью, убежден журналист Сергей Доренко:
- Это толкает и Навального, и Ходорковского к радикализации, и они будут искать решение в иной сфере. И здесь принципиально важно, как власть оценивает собственную стабильность. Если как нерушимую, незыблемую, то Навальный и Ходорковский таким образом уничтожаются, если это не незыблемо, то Навальный и Ходорковский будут агентами расшатывания ситуации, поскольку им не дают законных коридоров для восхождения к власти.
В.КАРА-МУРЗА: Недолговечность нынешней правовой системы, осложняющей жизнь политических узников, очевидна журналисту Николаю Ускову:
- Эта система не выглядит очень устойчивой. И, в конечном итоге, я глубоко убежден, она будет демонтирована. Это просто вопрос времени. И все те законы, которые приняты, в том числе для того, чтобы задушить гражданское общество, ликвидировать политический диалог, конкуренцию между политиками, обеспечить монополию власти даже не одной партии, а очень узкой группы лиц - вся эта система, все эти законы будут отменены. В этом у меня нет никакого сомнения. Поэтому в кратковременной перспективе их политическая деятельность и так осложнена. Она будет осложнена еще чем-то: такая вишенка на торте. Вот и это им тоже еще осложнит жизнь. Но в долговременной перспективе оковы тяжкие падут, темницы рухнут.
В.КАРА-МУРЗА: Сегодня гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко", член Московской Хельсинкской группы. Добрый вечер, Валерий Васильевич.
В.БОРЩЕВ: Добрый вечер.
В.КАРА-МУРЗА: Как, по-вашему, осложнит ли дальнейшую политическую карьеру Навальному и Ходорковскому продление сроков погашения судимости по их статьям?
В.БОРЩЕВ: Несомненно. Так оно и задумано. Вообще-то тенденция выключать людей из гражданской и общественной жизни глубоко порочна. Весь мир идет по принципу такому, чтобы позволить человеку, вышедшему из тюрьмы и заявившему себя как законопослушный гражданин, как можно быстрее включиться в жизнь общества и государства. Этот пункт... В общем-то, что такое продление срока судимости? Это гражданская смерть. То есть человек, как, помните, Чернышевский был, и над ним совершалась гражданская казнь, как и это. Это гражданская казнь. То есть человек вышел, но не как гражданин. Над ним совершена такая казнь. Это, в сущности, противоречит демократическим принципам и даже уголовно-исполнительной политике, поскольку она, повторяю, направлена на то, чтобы гражданин как можно скорее включился в гражданскую жизнь. А в данном случае это абсолютно обусловлено мелким, я бы сказал, мелочным подходом - отомстить общественным деятелям, которых не хотят видеть на общественной арене: Навальному и Ходорковскому. Я не знаю, формально они, конечно, могут их ограничить, но общественное признание и внимание к этим людям настолько велико, что сработает ли эта система с точки зрения общественного мнения?.. Думаю, что нет: общественное мнение сильнее этого запрета. Да, они не пустят их в Думу, не дадут им права избираться, но на общественное внимание это не повлияет. Так что тут власть бессильна.
И, конечно же, каких-то ярких личностей (а, несомненно, Навальный и Ходорковский таковыми являются) они не хотят видеть в Думе. Для них это страшно, обременительно. Естественно, общество будет внимательно следить за деятельностью этих депутатов. Сейчас что? Серая Дума. Ну ладно: обозвали Госдуму Госдурой, ничего. Не волнует нашу власть, что Дума дискредитирована, признается как ничтожество. Хотя это страшный факт: парламент в глазах общества - ничтожество. Это дискредитация вообще системы государства, правовых основ, Конституции. Но власть это не волнует: ее это устраивает. Поэтому, конечно, им страшно видеть любых ярких личностей, будь то Явлинский, Ходорковский, Навальный, кто-либо другой. Они боятся ярких личностей, поскольку будет совершенно ясно, что эти политики - откровенная посредственность.
В.КАРА-МУРЗА: А удивил ли вас отказ мэра Собянина участвовать в дебатах с Алексеем Навальным?
В.БОРЩЕВ: Нет. Отказ Собянина от участия в дебатах не только с Навальным (я думаю, что он не хотел и с Митрохиным, и с Мельниковым дебатировать) в принципе мне непонятен. А что Собянину бояться? Он опытный хозяйственник, полемист. Я с ним знаком был, еще когда он был в Совете Федерации. Как раз мой закон по общественному контролю тогда Совет Федерации завалил, и создали согласительную группу. От Совета Федерации ее возглавлял Собянин, а от Госдумы - я. Он мог бы полемизировать. Чего ему бояться? Но вот эта установка, что власти нельзя напрямую соприкасаться с обществом, устойчива. Хотя в данном случае Собянин только бы выиграл, если бы пошел на дебаты. Я не думаю, что он бы выглядел очень беспомощно. У него есть аргументы. А те обличения и критика, которые были бы совершенно справедливыми и со стороны Навального, и со стороны Митрохина, и других, они бы давали ему шанс, что да, он учтет мнение общества. Если он хочет выглядеть демократическим кандидатом (а у него такие потуги есть), он бы от этого только выиграл. Это закономерно. Это говорит о закостенелости сознания, об их ограниченности, об отсутствии творческого подхода. Да, Собянин насчет фильтра муниципальных депутатов принял решение. Хорошо. Но дальше он не пошел. Это еще в традициях этой власти. Она, конечно же, труслива; она боится соприкасаться с обществом.
В.КАРА-МУРЗА: А как, по-вашему, говорят ли допросы экспертов по делу "ЮКОСа", что власть не собирается отпускать Ходорковского в назначенные сроки?
В.БОРЩЕВ: Судя по всему, у власти есть такое намерение - держать Ходорковского и Лебедева максимум, сколько они могут. Так что опасения защиты здесь вполне правомерны. Но, мне кажется, что мы должны, в общем-то, как-то на это поглядывать. Тут решение ЕСПЧ власть решила было истолковать в свою пользу. Ничего подобного, в свою пользу она его не может истолковать, потому что рассматривался ЕСПЧ первый суд, и он признан не справедливым. Это уже основание для пересмотра. Я думаю, что по второму суду будет аналогичное решение. Там очень серьезная претензия, дающая право пересматривать суд. Поэтому если сейчас ЕСПЧ очень осторожно заявил о том, что, по мнению многих, здесь есть политические мотивы, то уж если будет дальше, это будет откровенно политический суд, откровенно политическое давление. Это ясно для всех, даже для самых дистанционных юристов, которые стараются дистанцироваться от политики. Думаю, что это им непросто будет сделать. Но желание такое у них есть, думаю.
В.КАРА-МУРЗА: Большое спасибо. Напомню, что гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". Продолжаем наш выпуск.
"Интерпол не будет участвовать в поисках и аресте главы Hermitage Capital Уильяма Браудера, так как это противоречит принципам международной организации", - об этом заявил ее генеральный секретариат. Вся информация, относящаяся к российскому запросу по этой теме, уже удалена из баз данных Интерпола. А всего неделю назад в Высоком суде Лондона завершились предварительные слушания по иску фигуранта "списка Магнитского", российского безработного, в прошлом следователя МВД Павла Карпова к Уильяму Браудеру. 35-летний Карпов работал следователем в московском ГУВД. Его и еще 59 человек Браудер публично обвинил в причастности к афере, в результате которой были украдены 230 млн долларов у российских налогоплательщиков. В ответ на закономерные вопросы об источниках своего чудесного обогащения, Карпов заявляет, что совмещал работу следователя по экономическим преступлениям с ремонтом и дизайнерским оформлением элитных квартир и коттеджей. Формальную неуязвимость Карпова допускает журналист Федор Лукьянов:
- Никто не может запретить человеку, занимающему какую-нибудь государственную должность или даже позицию в правоохранительной системе в свободное от работы время заниматься ландшафтным дизайном или любым другим хобби, которое может быть оплачиваемо. Я надеюсь, что следователь Карпов исправно платит налоги со своих доходов, которые он получает как ландшафтный дизайнер. И если он действительно это может доказать, то, что называется, без комментариев. А так, насколько он талантлив - было бы интересно посмотреть на пару ландшафтов, которые он создал.
В.КАРА-МУРЗА: Уильям Браудер обвинил Карпова в том, что вместе с группой офицеров полиции он организовал арест и пытки Магнитского после того, как юрист разоблачил мошенническую схему. Не видит ничего предосудительного в показаниях Карпова журналист Сергей Доренко:
- Лгать иностранцам и говорить им то, что они хотят увидеть и услышать, - это обычное дело. И Карпов, как мне кажется, идет по этой тропиночке ужасной. Я не знаю, насколько заглотнут все это иностранцы. Не знаю. Но если бы он русским это рассказывал, все бы хохотали до слез.
В.КАРА-МУРЗА: Не заслуживающей доверия считает версию истца журналист Артемий Троицкий:
- Показания сказочно обогатившегося следователя Карпова, естественно, не заслуживают доверия, поскольку любой человек, обладающий хотя бы минимальными намеками на здравый смысл, поймет, что все его объяснения по поводу того, откуда у него то, это, 5-ое, 10-ое, от каких таких золотых рыбок сказочных, друзей или мифических покровителей; естественно, что это все смехотворно.
В.КАРА-МУРЗА: Стяжательство служителя фемиды очевидно политологу Глебу Павловскому:
- Я ничего не знаю о дизайне Карпова, кроме тех сведений, которые были в прессе и говорят о нем как о крупном финансовом дизайнере. Его финансовый дизайн действительно впечатляет. Особенно для человека с профессией судьи.
В.КАРА-МУРЗА: На объективность независимого суда рассчитывает журналист Николай Усков:
- При всей, казалось бы, очевидности истории с Магнитским, поскольку не было бесстрастного, многостороннего рассмотрения этого дела, мы имеем дело только с довольно эмоциональными публикациями, спровоцированными Браудером. Я полагаю, что картина более объемная, и подождал бы как раз решения независимого суда, в том числе и по этому иску. Насколько я знаю, этот следователь очень уязвлен обвинениями в свой адрес, причем уязвлен и, кажется, готов потратить все деньги, которые у него есть (не знаю, украл он их или честно заработал, будучи дизайнером), на то, чтобы вернуть себе честное имя. Посмотрим, удастся ли ему это.
В.КАРА-МУРЗА: Напомню, что гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". Как вы считаете, Валерий Васильевич, достойны ли доверия Лондонского суда показания следователя Карпова, сказочно обогатившегося на деле Магнитского?
В.БОРЩЕВ: Вы знаете, я был на заседании этого королевского суда в этом древнем здании в качестве зрителя, не более - суд открытый; и, конечно, на меня произвели огромное впечатление доводы, которые приводил адвокат Карпова. Удивительно! Чтобы защититься, Карпов сообщает, что он получал огромные суммы, будучи государственным служащим, полицейским, от того, что он вместе с мамой ремонтировал квартиры и делал дизайны. Этакий молдаванский гастарбайтер, оказывается, господин Карпов. Что у него есть такой друг, который ему вообще щедро дает огромные суммы, что банки, в общем-то, безработному Карпову дают огромные субсидии. Сумма, которую он заплатил в начале суда, по-моему, 13 тысяч фунтов стерлингов для того, чтобы вступить в процесс. Он пошел на этот суд, зная, что ему этот процесс обойдется весьма дорого. И защищаясь и доказывая, что якобы он не виновен, он, в общем-то, раскрывает вещи, которые должны заинтересовать наш Следственный комитет. Нет налоговых деклараций в заявлении о заработках Карпова, о которых он заявил в королевском суде. Нет их. И с каких это пор полицейский получает какие-то деньги от каких-то людей. Надо проверить: нет ли здесь конфликта интересов? Но даже при подсчете тех сумм, которые он назвал, все равно он не мог ту собственность, недвижимость, машины, которые у него есть. То есть, защищаясь на суде, Карпов обнародовал вещи, которые должны заинтересовать наш Следственный комитет. Нет налоговой декларации, непонятные доходы, непонятные связи с предпринимателями. Это что такое? Наш полицейский общается с богатыми предпринимателями, получает от них деньги, субсидии. С какой это стати? За что?
И он, конечно, отчаянно доказывал, что не имел отношения к Магнитскому. Да, он признал, что в 2007 году допрашивал Магнитского. Это уже немало. Достаточно серьезное признание: человек, которого Магнитский обвинил в хищении, ведет его допрос. Он несет ответственность и причастен к гибели Магнитского. И эта попытка уйти от этого совершенно очевидна. Понимаете, он там ссылается, дескать, доклад президентского Совета (он как-то о нем походя)... Доклад президентского Совета и акт нашей ОНК о гибели Магнитского имеют серьезные доказательные аргументы. Почему никто из властных структур (прежде всего, президент) не поинтересовался нашей аргументацией, а поспешил сказать, дескать, Магнитский умер своей смертью? Да нет. Мы же представили документ, подтверждающий то, что была применена резиновая дубина. Он есть, он существует, он подписан! Мы предоставили фотографии, где есть следы побоев. Есть свидетельство врачей "скорой помощи", что они нашли его сидящим на полу в камере, а отнюдь не в палате интенсивной терапии, как официально выдается. Почему президенту не позвать нас и не спросить? Он может с нами не согласиться, но почему не выслушать наше мнение? Нет! Это стремление вообще закрыть дело Магнитского разрушительно для всего общества и государства. Это очевидные вещи, что он умер под воздействием и охранников, и условий содержания. И вначале действительно как бы шло. Я помню, на заседании президентского Совета я спросил Бастрыкина: "А почему вы только Кратова привлекаете? Это мелкая сошка". Он сказал: "Ничего-ничего. Это только начало". Это было обнадеживающее заявление. Мы ждали, что вот Кратов, а дальше пойдет Гаусс, а дальше остальные. Всё! Закрыли, сменили следователя, и теперь для них, конечно, крайне важно доказать (я имею в виду для властных товарищей в Москве), что Карпов не имеет отношения к гибели Магнитского. На это все и направлено: огромные деньги кладутся, огромные усилия, что, дескать, нет, он не виновен. Нет, он виновен. Какая степень его вины, это требуется доказать. Требуются исследования. Да, косвенно, но виновен. Лично он не убивал, но попытка закрыть это дело, на мой взгляд, просто преступна.
В.КАРА-МУРЗА: А как, по-вашему, ощущается ли за спиной у Карпова наличие высокопоставленных покровителей?
В.БОРЩЕВ: Один сам по себе факт этой огромной суммы... Он взял самого дорогого (одного и самых дорогих) адвоката там. У Браудера гораздо дешевле адвокат и менее престижный. А Карпов выбрал такого дорогостоящего. Откуда у него эти деньги? Нет у него их, конечно. Это какие-то могущественные люди за его спиной платят. И самое главное: конечно же, они не переживают за судьбу Карпова. Если он сейчас безработный, они не стремятся его устроить. Они переживают за само дело: им надо досказать, что, дескать, Магнитский умер сам по себе. Вот, пожалуйста, первое дело: человек, который хочет доказать, что его оклеветали, и тут весьма могущественные люди... Такие деньги, я не могу представить, кто может их вложить в этот процесс. Они делают все, чтобы доказать это немыслимое. Я не знаю, выиграют они дело или нет, но сам процесс, на котором я был, показывает, что Карпов - человек, которым должен заинтересоваться Следственный комитет. Ох, как все у него неблагополучно! Ох, сколько действий и фактов он сам о себе назвал, которые требуют внимания правоохранительных органов! Посмотрим. Кстати, решение будет только одно: принять ли к делу, рассматривать ли этот вопрос. Это не по сути того, что пишет Карпов. Просто ответчики возражают о правомерности принятия королевским судом этого дела. Поэтому это еще неокончательное решение, но оно важно, поскольку, в общем-то, на самом процессе вскрылись серьезные, очень негативные факты, я считаю, относительно личности Карпова.
В.КАРА-МУРЗА: Спасибо. Напомню, что гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". Продолжаем наш выпуск. Общественное телевидение России продолжает оставаться в центре всеобщего интереса после того, как его гендиректор Анатолий Лысенко заявил, что бюджет телеканала почти иссяк. Тогда глава Роспечати Михаил Сеславинский даже лично пожертвовал каналу 100 тысяч рублей. Позднее он же заверил, что никакой катастрофы с финансированием у ОТР нет, и проблема может быть решена предоставлением кредита. Напомним, что стартовой суммой, щедро выделенной государством своему детищу, были 1,5 млрд рублей. Загадочным представляется мгновенное разорение солидной телекомпании журналисту Артемию Троицкому:
- Вся история с ОТР, которое действительно только что приступило к работе (я, кстати, там был на одной съемке) и тут же обанкротилось, странная, если не сказать абсурдная. То есть если им обещали одни деньги, а потом сказали: нет, извините, мы вам дадим, условно говоря, не 100 миллионов, а 20, это значит подставу со стороны тех, кто им эти деньги обещал. Если им дали столько денег, сколько они запрашивали, и они вдруг резко кончились, это означает, что те, кто запрашивал деньги, или (худший вариант) их прикарманили, или (что, я думаю, более вероятно) сильно просчитались в своих расчетах. В любом случае этот какая-то абсурдная история, которая лишний раз говорит о том, насколько бездарно у нас все происходит и насколько чудовищно все управляется.
В.КАРА-МУРЗА: Наиболее дальновидные представители телесообщества предупреждали, что в нынешнем виде и по способу финансирования, и по механизму назначения руководителя ОТР противоречит самой идее общественного телевидения и обречено на крах. В искренность идеи общественного телевидения не верит журналист Николай Усков:
- Вообще это телевидение создавалось для того, чтобы бросить некую кость обществу. Дескать, вот смотрите: мы создаем общественное телевидение. Никакого смысла я в нем никогда не видел, деньги полагал уже украденными. Буду очень рад, если это дело прикроют, чтобы и дальше не крали или, во всяком случае, нерационально не тратили. Гораздо разумней эти деньги потратить на то, что действительно нужно. Хотя бы подумали о том, как детишкам помочь, раз их теперь не выпускают за границу.
В.КАРА-МУРЗА: Своего разочарования работой ОТР не скрывает публицист Николай Троицкий:
- Я решительно не понимаю, чем этот телеканал, который называют общественным телевидением, отличается от всех остальных? И почему именно его надо считать каким-то особенным общественным телевидением? Притом, что там были некоторые фильмы и передачи, которые я с удовольствием смотрел, но они, по-моему, конкретно к этому телевидению отношения не имели. Я мог бы их так же посмотреть на любом другом канале.
В.КАРА-МУРЗА: Завышенная стоимость идеологической машины вполне объяснима, с точки зрения журналиста Сергея Доренко:
- Общественное телевидение почему должно быть хуже? В конце концов, общество того стоит. Если капиталистическое телевидение может транжирить сотни миллионов долларов на какое-нибудь шоу (например, новогоднее), то почему общественное телевидение должно быть подстилкой? ОТР даже в своем названии несет растраты. Оно, в конце концов, общественное. Шапки долой!
В.КАРА-МУРЗА: Не видит криминала в истории разорения работающего на Кремль канала журналист Федор Лукьянов:
- Телевидение - вещь дорогостоящая. Запуск канала, то есть создание всей инфраструктуры - это дорогое удовольствие, поэтому я совершенно не удивляюсь, что у них кончились деньги. 1,5 млрд - это не такая уж огромная сумма для такого масштабного начинания.
В.КАРА-МУРЗА: В эфире программа "Грани недели". В студии Владимир Кара-Мурза. Продолжим наш выпуск через несколько минут.
В.КАРА-МУРЗА: В эфире программа "Грани недели". В студии Владимир Кара-Мурза. Продолжаем наш выпуск. 5 лет назад ушел из жизни Александр Солженицын - патриарх отечественной словесности и отважный борец с тоталитарным режимом. Современники высоко ценили его уникальный опыт противостояния бесчеловечной системе, оплаченной годами пребывания в тюремных застенках и горьким опытом изгнания. Отвергавший сотрудничество с сильными мира сего и даже отказавшийся принять орден от президента Ельцина, на склоне лет великий писатель неожиданно сблизился с властью и даже был отмечен несколькими регалиями, что породило закономерные вопросы у его почитателей. Неподвластным суду современников считает образ автора "Архипелага ГУЛАГ" политолог Глеб Павловский:
- Я думаю, что репутация Солженицына уже недоступна для наших политических игр, она будет только укрепляться. И как говорил идейный враг Солженицына Иосиф Виссарионович Сталин: режимы приходят и уходят, а в данном случае Солженицын остается.
В.КАРА-МУРЗА: В октябре 1970 года Александру Солженицыну была присуждена Нобелевская премия по литературе, однако первые попытки отметить заслуги писателя предпринимались у него на родине. В 64 году редколлегия журнала "Новый мир" безуспешно выдвигала повесть "Один день Ивана Денисовича" на Ленинскую премию. Премию Солженицын не получил. Его кандидатура была изъята из списков для тайного голосования. Хрущевская оттепель подходила к концу, и власти стремились стереть память о сталинском терроре. Тем удивительнее альянс классика с Кремлем на рубеже нового тысячелетия. Целый ряд неточностей отметил в поведении писателя в последний период его жизни журналист Артемий Троицкий:
- Довольно многие вещи повредили репутации Александра Исаевича из числа тех, что он позволял себе в последние годы своей жизни, но при всей спорности и иногда явно реакционности его высказываний и так далее он, естественно, имел на это право: и моральное, и интеллектуальное и тем более творческое. Но заигрывать с кремлевскими негодяями, петь осанну и делать вид, что в России все в порядке и страна идет верным путем, это было, на мой взгляд, позорно. Так что я не знаю. Может быть, в глазах многих репутация Александра Солженицына осталась незыблемой, в моих глазах она обрушилась и очень радикально.
В.КАРА-МУРЗА: Последним произведением Солженицына, опубликованным до изгнания из СССР, стал в 66 году рассказ "Захар Калита". В следующем году он отправил Съезду писателей открытое письмо, в котором призвал покончить с цензурой. Его конфликт с властью был тогда столь же логичен, сколько и неизбежен. Масштаб личности нобелевского лауреата внушает пиетет журналисту Николаю Ускову:
- Солженицын - сложная фигура. Как и любой писатель, он находился вне партии и исходил из некого своего видения России. Это видение складывалось у него не сразу, а постепенно. Он никогда не был либералом и не скрывал этого. Я с уважением отношусь к такой позиции и на самом деле полагаю, мы сами не знаем, какой должна быть Россия: прозападной и либеральной или посконной и традиционной, полумонархической страной. Я думаю, что в глазах либеральной интеллигенции его сотрудничество с нынешней властью Солженицыну навредило. Я помню эти похороны, на которые под дождем никто не пришел, кроме, кажется, Путина и Медведева и, может быть, нескольких родственников и знакомых. Это, конечно, было странное и довольно постыдное, я бы сказал, зрелище для страны. Так или иначе, я полагаю, что в некоторой долговременной перспективе репутации Солженицына ничего не угрожает.
В.КАРА-МУРЗА: В начале 70'х органы КГБ конфисковали рукопись романа "В круге первом", а также литературный архив писателя. В 66-ом году партийные организации Москвы получили директиву: не устраивать читательских вечеров с участием Солженицына, а в канун 68 года руководители секретариата Союза писателей приняли решение запретить публикацию романа "Раковый корпус". Непогрешимым считает образ автора "Одного дня Ивана Денисовича" журналист Максим Шевченко:
- Александр Солженицын с Кремлем не сотрудничал. Он отказался взять награду из рук Ельцина и поэтому был, есть и остается одним из величайших русских писателей, политических деятелей, борцов, несмотря на многие его ошибки.
В.КАРА-МУРЗА: В 69 году Солженицын был исключен из Союза писателей. Резко контрастирующая с этим периодом последующая назидательность автора "Красного колеса" претит журналисту Сергею Доренко:
- Солженицын давно, тщательно, с моей точки зрения, двигался в сторону охранительства, в сторону консерватизма, в сторону запрета потребления, запрета модели нынешнего общества. Боюсь, что кроме одной, может быть, двух повестей он не кажется мне писателем. В других текстах он вообще мне не кажется писателем. Он не кажется мне прозаиком.
В.КАРА-МУРЗА: В разгар застоя рукописи романов "В круге первом" и "Раковый корпус" попали на Запад и были изданы там без согласия автора, что только усугубило его и без того тяжелое положения на родине. Писатель отказался нести ответственность за публикацию своих произведений за границей и заявил, что именно коммунистические власти способствовали вывозу рукописей из страны, чтобы был предлог для его ареста. Публикация в 73 году в Париже "Архипелага ГУЛАГ" усилило антисолженицынскую кампанию. 13 февраля 74 года писатель был арестован, обвинен в государственной измене, лишен советского гражданства и депортирован в ФРГ. Дальнейшее хорошо известно. Неполноту информации, которой он обладал после возвращения на родину, считает причиной извиняющей поведение великого гуманиста Николай Троицкий:
- Когда Александр Исаевич делал то, что называется, как поддержка режима, он просто одобрял деятельность Путина в определенном направлении. Но он был недостаточно хорошо и глубоко информирован о том, что реально происходит в России. Он все-таки судил по достаточно такой обрывочной и неполной информации. Поэтому для него было главное что? Как он это представлял себе, что вот дело шло к развалу, а потом при Путине дело все пошло обратно к восстановлению и к росту. И в какой-то мере, если брать первые годы правления Путина, он правильно это оценивал. А другие негативные последствия - он просто даже мог о них и не подозревать.
В.КАРА-МУРЗА: Напомню, что гость нашей студии Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". 5 лет назад ушел из жизни Александр Солженицын. Скажите, пожалуйста, Валерий Васильевич, как ощущается его отсутствие в российской общественной жизни?
В.БОРЩЕВ: Вы знаете, ощущается очень остро. Наследие Александра Исаевича даже при жизни не оценено достаточно серьезно: ни обществом, ни государством. Более того, государство, оседлав некоторые его идеи, извратило их абсолютно наоборот. Понимаете, я был знаком и с Александром Исаевичем, и с Андреем Дмитриевичем Сахаровым, а всегда говорят, что они якобы были оппоненты. Они действительно спорили, действительно у них были проблемы, но это были люди, которые были в одном процессе. Неслучайно Андрей Дмитриевич в книге "О стране и мире" исключил статью его возражений против письма к вождям, и неслучайно именно Александр Исаевич выдвинул Андрея Дмитриевича на Нобелевскую премию. Я жил в ту эпоху, когда вот эти два гиганта определяли жизнь многих из нас, и считаю, что полемика Андрея Дмитриевича и Александра Исаевича во многом определила характер нашего правозащитного движения. Оно не похоже на правозащитное движение других стран, поскольку Александр Исаевич настаивал на том, что должны быть ценностные начала в правозащитном движении. Не некое такое плюралистическое действие, такое абстрактное, присущее больше ныне постмодернистскому периоду, а основанное на иерархии ценностей. И это в результате полемики вот этих двух сторон укрепилось. Укрепилось правозащитное движение. Мне кажется, что правозащитное движение, которое сегодня существует, сформировалось именно во многом под влиянием не только Андрея Дмитриевича Сахарова, но и Александра Исаевича. И сегодня, конечно же, чрезвычайно важно обращение к его идеям, к его ценностям.
Хочу напомнить, кстати: он у вас выступал на НТВ (по-моему, даже дважды) и тогда уже говорил о том, что избирательная система губительна, где избирательная комиссия формируется властью, а не обществом. Она ничего дать хорошего не может. Это был 96 год, по-моему. Вот. И сегодня мы просто обязаны вернуться к этим идеям, тогда прошли мимо его идеи земства, но дело не в том, что он обращался, может быть, в некоторой степени к архаичному периоду. Нет. Там был главный принцип представительства на местном уровне всех слоев, всех представителей общества полностью, и чтобы голосовали за людей, которых они знают. Не абстрактных, за программы и заявления, а за живых людей, где важна репутация. Очень важный принцип. Мне кажется, что сейчас время вернуться и все это освоить. Сейчас самое реальное время вернуться и прочесть заново "Архипелаг ГУЛАГ". "Архипелаг ГУЛАГ" возвращается. Я бываю на процессе по "Болотному делу" и могу точно сказать, это процесс сталинского периода.
В.КАРА-МУРЗА: А как, по-вашему, справедливы ли обвинения Александра Исаевича в том, что он последние годы слишком тесно общался с сильными мира сего?
В.БОРЩЕВ: Вы знаете, это самая больная сторона для меня. Я очень люблю Александра Исаевича и счастлив тем, что мне пришлось с ним общаться, обсуждать многие проблемы. Но когда его сближение было с Путиным, для меня это был удар, конечно. Единственное, что я могу сказать в оправдание, напомнить Пушкина Александра Сергеевича, который тоже, пообщавшись с Николаем I, как известно, изменил некий тон относительно государя-императора. И Вяземский, как вы помните, весьма сурово оценил, что Николай обвел вокруг пальца Пушкина, как гусар молодую девушку. Бывали такие истории, и с Пушкиным, и с Александром Исаевичем. Это я могу понять, потому что он настолько больно переживал за то состояние общества, народа (а для него идея сближения народа была ключевой, как известно), что надеялся, что вот некий такой стабилизационный период позволит дать некое послабление, улучшение жизни народа, что произошло совершенно наоборот. Я считаю, что это была ошибка Александра Исаевича: воспламенеть такими иллюзиями после встречи с Путиным. И история показала, что это была ошибка. Ну, что ж, великие тоже ошибаются, гении тоже ошибаются. Вот Пушкин ошибся, Александр Исаевич ошибся, ну, что ж, бывало.
В.КАРА-МУРЗА: Спасибо. Напомню, что сегодня гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". Продолжаем наш выпуск.
Двойственное чувство оставило на минувшей неделе сообщение центра общественных связей ФСБ России о том, что архив всемогущего ведомства передал на хранение в Федеральное архивное агентство рукопись-роман Василия Гроссмана "Жизнь и судьба". Все рукописные экземпляры и черновики великого романа были конфискованы в феврале 61 года при обыске, проведенном КГБ дома у писателя. Тогда же была изъята и копия романа, которая находилась в редакции журнала "Новый мир" для перепечатки. На протяжении 52 лет все они хранились в архиве спецслужб, чудом собравшийся экземпляр впервые был опубликован в Швейцарии в 80 году. В России роман увидел свет только в 88. Министр культуры Владимир Мединский искренне поблагодарил руководство ФСБ за то, что бесценная рукопись была сохранена. Свои вопросы к следователям КГБ у журналиста Артемия Троицкого:
- Если бы я был сотрудником министерства культуры, то сначала высказался бы на ту тему, почему это вдруг рукопись романа Гроссмана "Жизнь и судьба" оказалась в органах госбезопасности, что само по себе довольно странно, хотя вполне понятно. Но потом, естественно, можно было бы и сказать спасибо за то, что, спустя много десятилетий, они свою ошибку исправили. Я надеюсь, что органы при этом извинились и сказали, что больше не будут.
В.КАРА-МУРЗА: Сомнительными считает услуги чекистов писатель Эдуард Лимонов:
- Я думаю, не надо было в первую очередь отнимать рукопись у Гроссмана. Ну, как это? Теперь уже медаль, может быть, им дать за это? Ну, ребят, это за каждый обыск они будут получать медаль. Да не. Нонсенс и глупости. Другое дело, что могли бы не отдать, вот в чем вся история. Могли бы не отдать. Я вот думаю всегда о судьбе своих рукописей. Раньше, говорили, КГБ все-таки было надежнее: если они изымали рукопись у писателя, то она сохранялась. Можно было бы там лет через 20, вдруг она... А сейчас с этими нынешними новыми ФСБшниками никогда не знаешь, они ее завтра загонят куда-нибудь.
В.КАРА-МУРЗА: В добрую волю органов госбезопасности с некоторыми оговорками готов поверить журналист Николай Усков:
- Надеюсь, что это не последнее, что органы безопасности вернут обществу. К сожалению, они отняли не только рукописи, но и жизни миллионов людей. И как-то не очень, по-моему, понимают, судя по всему, если в их кабинетах до сих пор висят портреты Дзержинского.
В.КАРА-МУРЗА: Поступок чекистов заслуживает самых искренних благодарностей, уверен журналист Максим Шевченко:
- Конечно, заслуживает. Всякое возвращение из небытия рукописей, которые казались сгоревшими, это событие, за которое надо хвалить тех, кто вернул рукописи, которые, как мы думали, уже сгорели и уничтожены.
В.КАРА-МУРЗА: Рассекречивание архивов КГБ приветствует политолог Глеб Павловский:
- Очень хорошо, что вернули рукопись, которую, между прочим, обещали вернуть 10 лет назад и по совершенно неизвестной причине солили все это время. Сегодня это возвращение является способом заставить забыть или заставить прекратить говорить о гигантских массивах, гигантском корпусе документации, которая спрятана в архивах КГБ, касается всех сторон политической, общественной и культурной жизни и которая засекречена практически безнадежно.
В.КАРА-МУРЗА: Поистине чудесным считает обретение рукописи великого романа журналист Федор Лукьянов:
- Одна из проблем современной России - это суперзакрытость архивов всяких, в том числе архивов Госбезопасности, в которых хранится масса того, что не должно быть засекречено, что не должно быть скрыто от общественности и не несет ровно никакой угрозы безопасности. И если вот этот пример с рукописью Гроссмана будет только началом процесса постепенного открытия архивов и показа, что там есть, это можно только приветствовать.
В.КАРА-МУРЗА: Напомню, что гость нашей студии - Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко". Как, по-вашему, Валерий Васильевич, заслуживали ли публичных похвал от министерства культуры органы Госбезопасности, которые вернули, спустя полвека, изъятую при обыске рукопись романа Гроссмана "Жизнь и судьба"?
В.БОРЩЕВ: По-моему, это глубочайший цинизм. Во-первых, никакой заслуги Госбезопасности в том, что они сохранили рукопись, нет. Я "Жизнь и судьбу" читал в 60-е годы. Я тогда работал в "Комсомольской правде", и у нас в редакции на листах самиздатских, на папиросной бумаге ходило это. И мы слышали рассказы, как приходили КГБшники, как они нагло вели себя по отношению к Гроссману, как Суслов с ним нагло разговаривал, угрожающе, как у него изъяли это произведение. По-моему, это факт позора, позора спецслужб, позора КГБ. И то, что Мединский благодарит, по-моему, это полное смещение каких-то ценностей. Мы, к сожалению, не имели своего Нюрнберга, а это одна из тем суда. Суда, что сотворили спецслужбы, что сотворило НКВД, КГБ над нашей русской литературой. Оно отбросило страну, общество на многие десятилетки назад. Что такое лишить общество каких-то глубочайших произведений литературы и искусства? Это значит остановить продвижение мысли. Это значит остановить развитие духа, это глубочайшее преступление. Здесь должен быть наш Нюрнберг. Его не было, к сожалению, и не дана была оценка и юридическая, и нравственная, и моральная тому, что было содеяно. Мы всегда гордились нашей литературой. По специфике нашей страны литература у нас играла огромнейшую роль, большую даже, чем философия, философская мысль. Поэтому преступление спецслужб здесь велико. Повторяю, их надо не благодарить, а судить.
В.КАРА-МУРЗА: Как вы думаете, еще в архивах КГБ хранятся какие-то рукописи, может быть, доселе неизвестные российскому читателю?
В.БОРЩЕВ: Это допускаю. Допускаю, что что-то там есть. Может, что-то есть и Мандельштама, может, что-то есть и Андрея Платонова, может быть, других, Зощенко. Потому что тогда же обыски были явлением обычным (и официальным, и неофициальным). Произведения воровали и уничтожали. Судьба булгаковского "Мастера и Маргариты", тоже мы знаем, висела на волоске. Думаю, что-то есть, и, может быть, когда-то мы познакомимся еще с чем-то. Но что касается "Жизни и судьбы", тут заслуги КГБ нет, это Мединский что-то не понял.
В.КАРА-МУРЗА: Большое вам спасибо за участие в нашей сегодняшней программе. Напомню, что гостем нашей студии был Валерий Борщев, член политкомитета демократической партии "Яблоко".
Это всё о главных новостях уходящих семи дней. Вы слушали программу "Грани недели" на волнах радиостанции "Эхо Москвы". В студии работал Владимир Кара-Мурза. Всего вам доброго.
Материалы в разделах «Публикации» и «Блоги» являются личной позицией их авторов (кроме случаев, когда текст содержит специальную оговорку о том, что это официальная позиция партии).
