Лидер партии «Яблоко» доктор экономических наук Григорий Явлинский анализирует прошедшие в стране парламентские выборы, рассуждает о легитимности нынешней власти, а также объясняет, что будет в ближайшее время с российской экономикой и почему именно сейчас нужно искать альтернативу Путину.
ЧТО ПРОИЗОШЛО НА ВЫБОРАХ?
Сказать, что нас на этих выборах снова обманули, передавили административным ресурсом и так далее — слишком простое объяснение. Мы действительно столкнулись с позицией общества, чье состояние было изменено за последние годы войной. Впрочем, не только войной, но кумулятивным эффектом неудачи всех 25 лет постсоветских реформ. И позиция эта совсем не в массовой поддержке Путина и «Единой России».
Общество уходит в себя, люди не верят в то, что могут повлиять на что-то, и, заметим, для такого неверия у них достаточно оснований. Власть сознательно сделала все возможное, чтобы у нас не было прямой коммуникации с широким кругом общества, в частности перекрыв доступ к СМИ федерального охвата. Даже наружная реклама в регионах во время избирательной кампании была ограничена, что уж говорить о телевидении. Печатные же СМИ можно было использовать только для политической рекламы, но не для серьезного разговора о ситуации в стране и о выборах. Более или менее свободно и эффективно можно было работать только в интернете и на некоторых радиостанциях. Но там в масштабах страны охват аудитории был небольшой, и весь достигнутый эффект перекрывался манипуляциями с явкой.
Ключевую роль сыграло отсутствие коммуникации при обсуждении таких острых тем, как Крым и Украина. Здесь есть и заблуждение людей, и результат пропагандистской работы. Думаю, как раз позиция «Яблока» по Крыму привела к потере голосов в регионах. Нам легко объяснить свою точку зрения и привлечь на свою сторону людей в развернутой открытой дискуссии, мы не раз это делали в самых разных аудиториях. Однако такой возможности для разговора в масштабе России как раз и не было. А краткий ответ на вопрос «Крым наш?» в сегодняшней ситуации не в нашу пользу. Но иного ответа, чем у нас был, мы не дадим. Это ключевой, принципиальный вопрос для развития страны.
Что с этим делать? Во-первых, продолжать настойчивую и упорную работу по распространению и разъяснению своей позиции, представлению альтернативы курсу власти. Наша платформа — это единственный путь, на котором у России есть будущее.
Альтернативы такой работе нет. Мы и дальше будем использовать выборы, как бы трудно это ни было. Во-вторых, мы будем искать и создавать новые каналы коммуникации. Надо работать с обществом. Другого ответа нет. Ждать кого-то и чего-то точно бесполезно.
Изменения в ситуации возможны. Страна может обрушиться в войну, в хаос, это может произойти непредсказуемо быстро, но единственный способ подготовиться к этому — вести работу с людьми, с обществом. А тем, кто хочет перемен в стране, надо ходить на выборы. Надо было и на эти выборы приходить. Мы во многом мобилизовали свой электорат, но потенциал был больше. Прийти на выборы нетрудно, и это нужно делать.
Важно также понимать, что проблема распада, атомизации общества, ухода «в себя» затрагивает и то, что можно было бы назвать демократическим движением. Это движение — тоже часть общества со всеми его проблемами.
Старшее поколение, понимающее, что такое принципы, видевшее своими глазами, как люди в одиночку шли против большинства, не имея видимых шансов на успех, но добивались перемен, уходит. Приходит совсем другое поколение, чьи представления об успехе и способах его достижения формировались в 1990-е и 2000-е. Для этих людей примером успеха во многом служит Путин, его политика. Образовался разрыв между поколениями. Проблема не в смене поколений и не в уходе эпохи. Эпохи должны меняться. В нашей ситуации речь идет не о смене одной эпохи другой, а о разрыве, обрыве в безвременье, в псевдопрагматичную мелочность. Эпоха, начавшаяся в середине 1980-х, закончилась, а новая не наступает... Обрыв...
ЛЕГИТИМНА ЛИ ВЛАСТЬ БЕЗ ПОДДЕРЖКИ БОЛЬШИНСТВА?
Политический комитет «Яблока» принял решение о непризнании результатов прошедших выборов. Государственная Дума впервые в новой российской истории сформирована явным меньшинством населения страны. Но и прошлую Думу, и ту, которая была до нее, крайне затруднительно назвать реально представительным органом власти, народным представительством. Российский парламент давно уже монолитен в важнейших для власти вопросах. Можно сказать, что те, кто сейчас оказался в Думе, выслужили свои места в полностью лояльном и одноцветном парламенте. Мы имеем дело не с поддержкой власти народом, а с реакцией на отстранение людей от политики, с увеличением разрыва между властью и обществом.
Все партии, представленные в Думе, и прежде всего «Единая Россия», теряют избирателей. Теряют не проценты, а настоящих, живых людей. У «Единой России» по официальным данным в 2007 году было 44 миллиона избирателей, в 2011-м — 32 миллиона, сейчас — 27 миллионов. У КПРФ в 2011-м — 12 миллионов, сейчас — 7 миллионов. В 2011-м году явка была 60%, сейчас — 48%, хотя реально гораздо ниже, но даже если исходить из официальных данных, 13 миллионов человек на выборы не пришли. Вот и весь «крымский консенсус». Вот и все «86% поддержки».
Особенно власть в этот раз была озабочена легитимностью выборов. Эта проблема решалась с помощью занижения явки, принудительного голосования и вбросов. Реальная легитимность так, конечно, не обеспечивается. Реальная легитимность — это поддержка и доверие людей. А неконтролируемого волеизъявления власть как раз и боится, и весьма.
Другое дело, что выяснять, насколько она реально легитимна, власть и не хочет. Нынешняя власть опасается народа, так же как его опасалась советская власть с самого начала, со времен большевиков. Поэтому нынешние руководители также опираются на ложь и насилие: на тоталитарную Думу, на Росгвардию, на губернаторов — бывших охранников Путина... Но проблему — «дыру легитимности» — власть будет постоянно ощущать. Так же как ее ощущала советская тоталитарная система, которая всегда проводила ритуальные выборы. В тот момент, когда выборы хоть на какую-то долю превратились для общества в реальные, советская система начала рушиться.
БУДЕТ ЛИ НОВАЯ ВОЙНА?
Будет ли теперь наступление в Донбассе и новая аннексия территорий? Будет ли война? Все возможно. Только это будет скорее определяться не взаимоотношениями с Украиной, а внутренней ситуацией в стране. Система гибридного сталинизма (с) XXI века, так же как и оригинальная сталинская система XX века, склонна к войне — и с «внутренними врагами», и за пределами страны. Это суть системы, которая обязательно будет проявляться.
А если говорить о действиях России в отношении Украины, то и нынешний status quo, включающий аннексию Крыма и прямую поддержку конфликта в Донбассе, каждый день наносит России огромный вред. От этого надо уходить — чем быстрее, тем лучше. Надо перестать поддерживать конфликт и войну в Донбассе, признать незаконность аннексии Крыма и собрать международную конференцию по этому вопросу. Все это необходимо предпринимать безотлагательно. Однако нынешняя власть ничего этого делать не будет.
На сирийском направлении также уместно вспомнить о склонности гибридного сталинизма к войне и международным авантюрам. При этом Сирия может остаться приоритетом, а может и покинуть зону интересов Кремля. Мы видели, как после сбитого российского самолета в одночасье обрушились долго выстраиваемые отношения с Турцией. Теперь предпринята попытка заключить какое-то новое соглашение с режимом Эрдогана, тогда как турецкий президент стал еще менее предсказуемым и еще более склонным к авантюрам.
Точек на карте мира, где могут возникнуть новые конфликты, много. Однако России нужно думать в первую очередь о Кавказе и Средней Азии. У нас самые протяженные границы с самыми нестабильными регионами мира, но место внешнеполитической стратегии у нас занимает политика краткосрочных непросчитанных авантюр. Вот главная проблема и опасность.
Чего добилась Россия в Сирии? Только того, что удалось на время законсервировать режим Асада. Но было ли устранение Асада главным интересом Запада? Вряд ли. А других достижений в ближневосточной политике у России нет. Да и Асад — это не достижение. Зачем сирийский диктатор нужен России? В том-то и дело, что не нужен. Зато нужен он Путину, так же как ему необходим был режим Януковича. Путин понимает, что это родственные режимы и уход их со сцены приближает конец российской авторитарной модели, то есть следующий — он сам. Кроме того, удержание Асада у власти — это еще и попытка доказать, что нежизнеспособный, бесперспективный по сути режим может сохраняться вопреки ходу истории, что такое в принципе возможно.
Еще на фоне сирийского конфликта наши генералы общаются с натовскими, Лавров общается с Керри, а Путин — с Обамой. Это им, наверное, льстит, они чувствуют себя в какой-то мере советскими лидерами, с которыми Америка вела переговоры. К тому же возникает иллюзия, что таким образом удается преодолеть изоляцию. Но изоляция не преодолевается, это все — картинка для внутреннего потребления. В реальной глобальной политике Россия остается на окраине, превращаясь в изгоя. Северной Корее с ее ядерными испытаниями и запуском болванок в сторону Японии тоже регулярно уделяется какое-то внимание, но от этого она ни глобальным, ни даже региональным лидером никак не становится.
В реальности же в ближневосточной политике и в отношениях с миром в целом Россия, консервируя сегодняшнюю ситуацию, теряет главное — время. Время работает не на Россию.
ЧТО БУДЕТ С ЭКОНОМИКОЙ?
Рост нищеты в условиях гибридного сталинизма — это новая для страны история. Власть пока отвечает на это только тем, что все увереннее сообщает народу: «денег не будет». Путин констатирует, что народ живет все хуже, но голосует все равно за «Единую Россию». Что будет лучше, Путин уже не обещает.
На случай возможных проявлений народного недовольства готовится репрессивный аппарат, Росгвардия, отрабатывается пропагандистски-идеологическое обеспечение. Все это тенденции, которые уже есть, которые будут развиваться и дальше. С ними надо иметь дело в реальности.
И все это на фоне практически опустошенной казны. Последний запас прочности российской экономики — это остатки денег, накопленных в десятилетие высоких цен на нефть. Они кончатся, и весьма скоро. Другого собственного запаса прочности у российской периферийной экономики нет. Экономика эта несамостоятельна и не только прямо зависит от колебаний цены на нефть — она периферийна по своей сути и находится в абсолютной зависимости от ядра развитых стран. Изоляция для такой экономики гибельна. Тем не менее изоляция не только сохраняется, но и становится все более глухой. Так что говорить о каком-то новом кризисе уже не приходится — мы внутри развивающегося и углубляющегося кризисного процесса. И дна нет, есть только его постоянные поиски.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
На прошедших парламентских выборах очень сильно упала явка. И хотя выбирать президента всегда приходит больше людей, президентские выборы — это слабое место власти как раз в плане легитимности. Поэтому в последнее время представители власти все чаще повторяют это слово. И вполне возможно, что для еще большей «легитимности» придумают какой-нибудь референдум о доверии президенту.
Но мы не должны рассчитывать на то, что кто-то утратит доверие или растеряет поддержку. Нам нужно самим работать с обществом — последовательно и упорно. Нужно идти на выборы с кандидатом в президенты, представляющим демократическую альтернативу Путину и его курсу. И искать такого кандидата надо не после объявления выборов. Такой кандидат должен быть уже сейчас. И, конечно, самим избирателям, если есть выборы и выбор, необходимо участвовать в голосовании. Это вопрос не технологии, а принципа. У нас в этом смысле, несмотря на смену эпохи, должен сохраняться принцип Сахарова: нравственная политика — самая прагматичная.
Главное заключается в том, что нам все равно неизбежно придется обращаться к обществу, искать и находить пути коммуникации. Потому что это наши люди, наш народ и мы несем за него ответственность. Путинская власть замкнулась в себе и желает только управлять обществом с помощью отработанных механизмов. Мы должны действовать прямо противоположным образом.
И еще. Нам все равно придется возвращаться к теме переустройства, переоснования государства, преодоления большевизма и восстановления исторической преемственности.
Эти проблемы были обозначены мной еще пять лет назад в работе «Ложь и легитимность». Только сегодня ситуация в мире стала еще сложнее, внутренние разрывы увеличились, а изменения в обществе отнюдь не способствуют решению этих проблем. Но это не отменяет ни того факта, что наша платформа — единственный путь, на котором у России есть будущее, ни необходимости соединять эту объективную реальность с сознанием людей.
Вот это и есть моя работа.
