|
Дежурная колонка
Своя ноша не тянет
Борис Языков
... У нас - прибавка. При редакции газеты "Яблоко России" началось формирование службы распространения. Ее возглавила энергичная женщина с водительским удостоверением и личным авто, которое она собирается использовать в служебных целях. Зовут ее Анна Яценко.
Служба распространения круто повела дело. И - поделом! Если редакция до сих пор терялась в догадках и не могла толком ответить на запрос из регионов о перебое в доставке тиражей, то в течение двух недель ситуация прояснилась. Предполагаемые "оптовые" поставки газет распространяются на сорок три крупных региона. Рассылается 70 пачек по 350 экземпляров в каждой. За время прямой линии с "яблочными" службами выявилась степень потребности в газете. Оказалось, что в регионах требуется "Яблоко России" как минимум в два раза больше. Ориентировочно потребность можно удовлетворить, соответственно увеличив вдвое тираж.
Вероятно, вопрос об этом встанет перед Объединением. Судя по маркетинговым прикидкам и в соответствии с духом предвыборного времени с каждым днем растут нагрузки на редакцию. Большие перемены на письменном фронте. Мы уже подумываем завести карту российских регионов и отмечать на ней географию нашей почты. Странно, что не получают газету или получают крайне редко в Костроме, Кемерове, Сыктывкаре, Вологде, Калуге и даже в ... Белгороде. Это при том, что из Кемерово у нас информация идет постоянно, а уж белгородские новости устами Татьяны Щегловой озвучены со дня основания издания.
Нет смысла делать скоропалительные рекомендации по тиражу и способу доставки. Команда Анны Яценко работает на высоком организационном уровне, и в самое ближайшее время концепция распространения газеты оформится в конкретные механизмы доставки. Жаль только, что к подписчику мы сможем выйти лишь после выборов - в году двухтысячном.
До тех пор придется рассчитывать на почтовую "тягу".
Кумиры
Папа на все сто
100 лет Эрнесту Хемингуэю
Борис Языков
Каждое поколение вправе считать себя потерянным. Отпетый оптимист Эрнест Хемингуэй с подачи Гертруды Стайн назвал потерянными праздных и несчастных героев "Фиесты". С этими героями, вслед за "Товарищами" Ремарка, он вошел в наше сознание. Его произведения об американской люмпенской аристократии попали на благодатную почву совкового экзистенциализма. В быту органично распространились фуршеты а-ля Хемингуэй. Литературные мальчики от Москвы до Воркуты заимствовали вместе с Папиным дайквири рубленые фразы американца, хотя он считал образцом для подражания Достоевского и Чехова.
Волгоградец Борис Серенко, волей романтики оказавшийся на Всесоюзной ударной комсомольской стройке Сыктывкарского ЛПК, многозначительно тряс в редакции "Молодежь Севера" рассказом под названием "На обочине". Он считал, что это в духе Хемингуэя и не понимал, почему рассказ не печатают. В другой газете ответственный секретарь выговаривал по поводу корреспонденции: "Пиши проще, как Хемингуэй". Ответсека звали Ким, что означает "коммунистический интернационал молодежи".
Запомнилась сцена на берегу речки Мачи, впадающей в полноводную Печору. Меня пригласил удить хариуса и скоротать уик-энд Василий Журавлев-Печорский. "Литературная Россия" называла его русским писателем, проживающим в Коми АССР. Это уже после отмены 58 статьи, но до отмены 5 графы в анкете. Честно говоря, мы удрали с республиканского съезда писателей от очередного разноса. Общество Рекемчука Василий с удовольствием променял на сборник Хемингуэя, который я ему подарил. Насколько он увлекся американцем, может служить анекдотичное доказательство. В воскресенье мы успели и рыбки съесть, и выпить досыта, и спать повалиться... Разбудил меня Василий Степанович, вывел из избушки и патетически ткнул в небо пальцем: "Я еще никогда не просыпал рассветы над Мачей!.." В духе Папы Хемингуэя. С той разницей, что американец, даже злоупотребляя спиртным, умел держать форму и не путал рассвет с закатом...
Рассказ грозит обрасти окололитературными хохмами. Только этого мало. У Хемингуэя нашлись последователи. Например, журналист Федосеев - очень чуткий мастер пера. Его по "этапу" отправили в печально известную Ленинградскую ВПШ, где, как он полагал, с помощью научного подхода рассеивают атмосферу политического беспредела. После первого курса мы сидели на берегу Печоры, пили хорошее марочное вино под нельму и здравили любимого, но уже покойного Хемингуэя. Федосеев не увидел перспективу работы в области идеологии. Он задавал слишком много вопросов, ответы на которые невозможно было получить в партшколе. После окончания ВПШ поработал собкором республиканской газеты, не избежал подковерной возни. Закончил жизнь трагически. При этом - не дал себя победить.
... Сын перечитывает Варлама Шаламова и Александра Солженицына. Хорошо, что не разучился читать. Но Хемингуэя повертел в руках - и отложил. Боюсь, что в "Современник" на спектакль "Три товарища" по Ремарку он не выберется. У него - другая жизнь, не менее наполненная, чем у наших литературных кумиров.
Распевы
Салонная фантазия в стиле ретро
Борис Крейн
г. Рыбинск
Казалось, давние те звуки, заглушенные сумятицей эпохи, умолкли навсегда. Но в этот вечер вновь "звенела музыка в саду", то бишь в варьете "Авиатора", и опять - "таким невыразимым", острым чувством, как сотню лет назад, когда прощались с веком уходящим, девятнадцатым, и с надеждой встречали наступающий двадцатый. Впервые исполненная программа "Музыка русского салона" соединила свежесть откровения с очарованием ретро.
Как водится, вначале было слово. Тревожные предчувствия поэтов "серебряного века", трагически сбывающиеся в России, нашли своеобразный отзвук на закате нашего столетия:
"Наследственность и смерть -
застольцы наших трапез.
И тихою зарей, -
верхи дерев горят..."
"Пиры" Пастернака, "Балаган" Блока, "Мой день..." и "Комедьянт" Цветаевой Ольга Коробкова превратила в песни. Оригинальные мелодии, отвечающие гениальности прозрений и сложным стиховым размерам (она и сама пишет стихи), артистичное звучание ее природного "крепкого сопрано" и выразительное сопровождение - партия скрипки Татьяны Резеповой - впечатляют каждого, кто слышал выступления "Соломинки" (увы, такие редкие, как будто хрупкое название их годовалого дуэта боится перегрузки).
Далекие и от старинного романса, и от самодеятельной песни, тем паче от эстрады, эти композиции перекликаются с шансоном и балладой, с творчеством А. Вертинского. Интерпретация последнего стала естественным продолжением авторского цикла Коробковой. Не повторяя личных, лишь ему присущих интонаций, как то пытались сделать - совершенно безуспешно - Макаревич и Гребенщиков, она нашла свой ключ. Взамен кокетливо-"игрушешный" манеры русского Пьеро, в ее трактовке возникает открыто эмоциональный, даже драматичный образ, вызывающий ассоциации с кафешантаном и театром-варьете.
Вдобавок аранжировщик и пианист Александр Аханин погружает всю вокальную программу в музыкальную среду тех лет: вальс, полонез, кадриль, инструментальные переложения ариозо и романса, извлеченные из старых нотных сборников. Десяток сочинений разных композиторов - от знаменитых, подобно Глинке и Леонкавалло, до безвестных, вроде Н. Климова, Б. Келера и других - исполнил он вместе с Резеповой (блеснувшей, кстати, виртуозной пьесой Паганини "Кантабиле") и прежним партнером Владимиром Хробыстовым (гобой, успешно чередуемый с микрофоном тележурналиста). На сей раз - именно в таком составе и с таким репертуаром - они дебютировали как трио.
Собственно, музыка салонная - отнюдь не бесплодная ветвь культуры, обычно именуемой классической. Разница в том, что великие творения, потрясающие душу, обретают статус классики на все времена, а заурядные - не достигая уровня шедевров - услаждают слух и зрение в виде беллетристики, "попсы", "салона" и ... несут неизгладимую печать минувшего! Подобные произведения, столь же популярные тогда, на рубеже веков, как поп-музыка сегодня, оказались той субстанцией, какой недоставало переделанному кинозалу - при всех его перегородках, арках, аппликациях - до подлинного варьете, как оно видится в аллюзиях былого. Современная аудитория - художники и скульпторы, философы, литераторы и музыканты приняли музыку русского салона, что называется, "душой и телом", закружившись парами под незатейливый вальсок И. Ивановича "Вздохи".
Остается добавить, что этот вечер подарила творческой интеллигенции города Рыбинская организация партии "Яблоко", наделив к тому же каждого сладким сочным плодом. Падение оного когда-то подвело к открытию закона тяготения - чем-то ныне осенит оно наших "собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов"?
На XXI Международном
Генеральный директор ММКФ Ренат Давлетьяров в интервью журналу "Premiere" утверждает: "Надо внушить общественному сознанию, в меньшей степени у нас, в большей - у европейского сообщества, что Россия не оставляет амбиций вернуться в число суперкинодержав".
Фотография И.Гринякина
Отрицать оптимистическое заявление гендиректора? Зачем? Наш фотокорреспондент Игорь Гринякин днюет и ночует на просмотрах, а фотографий по полной программе не получить. Столько перед объективом событий и лиц вращается круглые сутки.
Фотография И.Гринякина
Однако представить грандиозное шоу без Жана Ришара или вот такого любопытного сорванца невозможно. Московский кинофестиваль Александр Кулеш назвал июльским безумием. И то - верно.
|
