Рабочая группа по подготовке поправок в Конституцию решила после долгого перерыва собраться 30 мая. Обсуждали «работу по популяризации поправок и по повышению осведомленности населения о них» (видимо, граждане стали забывать не только о существовании рабочей группы, но и о поправках). При этом сопредседатель рабочей группы Талия Хабриева еще до заседания заявила, что «не считает необходимым затягивать процесс определения дня голосования». Что называется — кто бы сомневался.
Проведение поправок, главная из которых - об «обнулении сроков», то есть о фактически несменяемом Путине, является важнейшей задачей Кремля.
Президент не решился назначить голосование на 24 июня (вместе с военным парадом) и пока оставил вопрос о дате этого голосования открытым.
Тем не менее, многое указывает на то, что в ближайшие дни он будет решен, и голосование назначено. Говорят о 1 или 8 июля — тогда парад 24 июня должен сработать как своего рода «разогрев» перед процедурой, которая должна, по замыслу Кремля, подтвердить любовь народа к вождю.
Правда, Путину, по данным Левада-центра, доверяют лишь 25% населения. Налицо, как минимум, неуверенность, а как максимум — откровенный страх Кремля перед предстоящим волеизъявлением рассерженных граждан. Поэтому принимаются новые, экстренные меры для получения нужного властям результата, вдобавок к прежним.
Так, ЦИК и Роспотребнадзор считают, что голосовать надо на открытом воздухе, разместив избирательные участки под навесами на улице.
При этом, судя по появившимся в СМИ данным о проекте соответствующего постановления ЦИК, на протяжении шести дней до дня голосования будет проводиться еще «голосование на придомовых территориях, на территориях общего пользования и в иных местах» (как такое голосование вообще можно контролировать?).
Бюллетени, по задумке ЦИК, будут выдавать без указания в списке участников голосования их паспортных данных
(а поскольку голосовать будут в масках, пресловутые «карусели» устроить будет легче легкого).
Голосовать на дому можно будет, не ссылаясь ни на какую уважительную причину. И можно будет передать просьбу о надомном голосовании через любого другого человека, чьи данные даже не будут указываться.
Кабины для тайного голосования будут без шторок (а зачем? — все должны видеть, как народ поддерживает президента).
Это еще не все: каждый час участковая комиссия будет объявлять перерыв на дезинфекцию всего — помещения, оборудования, мебели. Обязанность обеспечить сохранность всех избирательных документов (в том числе, бюллетеней и списков избирателей) на это время возлагается на председателя комиссии (видимо, постулируется, что он является кристально честным человеком).
Понятно, что все это еще больше облегчает фальсификацию воли граждан, проявленной во время «общероссийского голосования» — и понятно, что именно с этой целью указанные меры и принимаются.
А кроме того, предусмотрены различные «противовирусные» меры — с дезинфекцией рук, выдачей масок и перчаток, контролем температуры, изоляцией участников голосования с температурой до приезда скорой помощи (как будто бы голосование проводится в чумном бараке).
Последнее, впрочем, не может не навести на вопрос: устроители голосования, следовательно, предполагают, что оно будет небезопасно для граждан. Так почему не отложить его, как минимум, до того времени, как станет безопасно?
Или жить по нынешнему Основному закону уже никак невозможно — конституционное поле горит под ногами?
Так или иначе, судя по всему, президент спешит.
Он явно не хочет ждать даже до осени с оформлением бессрочного правления — опасаясь участившихся признаков эрозии прежней дружной и массовой поддержки.
Чего стоит внезапно осмелевший Максим Галкин, поднявший до самого верха уровень своих насмешек.
А это яркий представитель того слоя «культурной элиты», который, что называется, «верховым чутьем» ловит момент, когда можно начинать посмеиваться над теми, кто раньше были абсолютно неприкасаемы...
Но, несмотря на это, по итогам заседания упомянутой «рабочей группы» из уст сенаторов Андрея Клишаса и Алексея Пушкова продолжают звучат все те же мифы о якобы чрезвычайной важности конституционных поправок. Они, мол, «дадут людям гарантии того, что государство всегда будет вести социально ориентированную политику» (это что -—явка с повинной в том, что раньше этого не было, несмотря на норму действующей Конституции о социальном государстве?).
И добавляются новые мифы: о том, что «пандемия не выявила проблем и вызовов, на которые не отвечали бы поправки к Конституции».
Не выявила, как же.
Переполненные больницы и спешно оборудуемые под временные госпитали выставочные залы, напоминающие огромные плацкартные вагоны.
Врачи, говорящие о нехватке средств индивидуальной защиты, и пациенты, говорящие о нехватке врачей.
«Скорые», стоящие по многу часов перед больницами, превращенные в «боксы на колесах» — и больные, которые из-за этого не могут дождаться «Скорой».
«Обычные», не «ковидные» больные, которые мечутся, пытаясь найти возможность для лечения — большая часть больниц переоборудована под «ковид»...
Пусть Клишас и Пушков расскажут этим больным, что все волшебным образом наладится, как только в Конституции «обнулят» сроки Путина и запишут норму о «доступной медицине» (столь же декларативную, как и нынешнюю о праве на «охрану здоровья и бесплатную медицинскую помощь»). Думаю, реакция их сильно удивит.
Особенно цинично все эти заявления выглядят на фоне задержаний одиночных пикетчиков в Москве и Петербурге в последние дни — наглядной демонстрации московскими и питерскими властями того, что нынешняя Конституция является для них ничего не значащей бумажкой.
Есть сомнения, что они будут иначе относиться к измененной Конституции?
Оригинал публикации: «Новая газета».
