15 января в своем послании Федеральному собранию президент Владимир Путин объявил о конституционной реформе. Среди предложений — усилить парламент, повысив его роль в формировании правительства и назначении руководителей силовых ведомств, а также закрепить в Конституции Государственный совет — сейчас это совещательный орган власти. Один из авторов нынешней российской Конституции, член Федерального политкомитета «Яблока» Виктор Шейнис объяснил «Медузе», поможет ли реформа Владимиру Путину остаться у власти, когда он оставит президентский пост, и каким может быть всенародное голосование о поправках в основной закон страны.
— На ваш взгляд, поправки, предложенные Владимиром Путиным, можно считать именно поправками, или по сути речь идет о новой Конституции?
— Для того, чтобы давать квалифицированный ответ на ваш вопрос, надо бы не просто прослушать, но и прочитать предложения. Поэтому то, что я скажу, будет носить предварительный характер.
Отвечая на ваш вопрос: это смотря как считать. Если считать, что все схвачено, что все, что сказано президентом, будет подхвачено и проголосовано в единодушном порыве восторга, то это, конечно, не новый документ. Но те изменения, которые предложил Путин, носят достаточно важный характер. Прежде всего, главные из них — это подотчетность Госдуме назначения министров, вице-премьеров и премьера. К этому можно относиться по-разному: Дума послушная, выборы известно как организуются, большинство в Думе тоже известно каким образом складывается — поэтому будет то же самое, что сейчас, но только при ликовании Думы. Тем не менее, в основной закон заносится возможность, что Дума может проявить характер.
— Действительно ли велика эта возможность? Потому что, когда Дума проявляла характер, она и так требовала согласовывать имена членов правительства: депутаты не соглашались на Черномырдина, но принимали Примакова.
— По сути дела вы повторили то, что я перед этим сказал. Если Дума будет формироваться так, как она формируется, если ее состав будет примерно таким же — плюс, допустим, какая-то небольшая оппозиция — то будет так, как вы сформулировали. Но формальная возможность в основном законе закладывается, и выборы в Думу приобретают определенный смысл в том числе для тех, кто не согласен с существенными аспектами нынешней политики.
— Что вы скажете насчет введения в Конституцию органа под названием Госсовет? Сейчас он совещательный, и это такая регулярная возможность губернаторов в Москве повидаться с президентом.
— Ответ примерно такой же, как по предыдущему вопросу. Сейчас Госсовет состоит из фактически назначенных губернаторов и удовлетворяет их амбиции и честолюбие. Другое дело, если губернаторы выбираются населением. Об этом ведь ничего не было сказано, все предполагается оставить так, как есть.
— Вам не кажется, что Госсовет — это такая будущая форма существования Владимира Путина как политика: чтобы он председателем этого органа ушел на пенсию?
— Если он теряет пост президента с теми полномочиями, которые записаны в Конституции, с теми полномочиями, которые он расширил — например, влияние на назначение судей Верховного и Конституционного суда — вот если это все теряет Путин с президентским постом, то это существенно. Даже в том случае, если мы получаем в лице нового президента некоего Бекбулатовича, известного из русской истории, или Медведева, памятного нам, — который выполняет то, что ему говорят.
— Про российскую Конституцию есть такая точка зрения, что она работает не вполне так, как должна: президент — не руководитель исполнительной власти, а защитник Конституции. Широчайшие полномочия даны ему для разрешения кризисов, конфликтов между разными институтами. Новые поправки противоречие увеличивают?
— Я всегда говорил иначе: что Конституция противоречива, но в ней есть позитивные моменты, которые чрезвычайно важны как некая запись, как некое фиксированное положение. С другой стороны, в ней предусмотрена система власти, которая несколько противоречит тому, что сказано в первых двух главах, — она позволяет расширять полномочия и президента, и исполнительной власти, и законодательной, и судебной. Мы имеем своего рода «коромысло», когда то одна, то другая сторона (то есть ветвь власти) может оказаться наверху. Если же все эти органы в значительной мере фиктивны (какими они являются сейчас и какими они становились с момента прихода Путина к власти), то эти изменения не очень существенны.
— Еще одно принципиальное заявление Путина, что по Конституции российское законодательство должно стать превалирующим над международным. Я не правовед, но, кажется, это невыполнимая поправка: про международное право как часть правовой системы Конституции сказано в ее 15-й статье. Это первая глава, а в первую главу нельзя вносить поправки — только принимать новую Конституцию.
— Совершенно верно. Но ответить на вопрос, выполнимо или нет, сейчас не могу — опять же нужно прочитать документ поправки. Сейчас мы столкнулись с атакой на 15-ю статью, на положение, по которому мы зависим от решений Европейского суда по правам человека. Частичный выход из этого противоречия был найден [председателем Конституционного суда Владимиром] Зорькиным. В том законе была придумана схема, по которой противоречия тут якобы нет.
Перед законодателем сейчас стоит такой выбор: либо он меняет пункт 4 статьи 15 Конституции, но для этого нужно запускать всю канитель, связанную с конституционным собранием, изменением первой и второй глав и так далее. Об этом президент не сказал, значит придется пойти по другому пути — можно придумать еще какую-то статью, еще какие-то формулировки о том, что положения международных правовых актов так или иначе учтены в нашей Конституции, поскольку международные договоры ратифицированы парламентом, а значит, они введены в правовую систему.
— Если первую главу поменяют без созыва конституционного собрания, можно ли будет считать основной документ незаконным?
— Ее можно изменить, созвав конституционное собрание. Внести поправку хотя бы в одну из статей [первой главы] — означает принять новую [Конституцию]. Но я думаю, что этого постараются избежать: сохраняя ту формулу, которая записана в 4-м пункте 15-й статьи, истолковать ее какой-то формулировкой, которую придумает Валерий Дмитриевич Зорькин (он вообще большой специалист), и она покажет, что мы строго следуем международным нормам, ратифицированным Российской Федерацией.
— Еще не столько про право, сколько про политику. Путин предлагает увеличить ценз оседлости для президента России с 10 до 25 лет. Человек, который жил, скажем, полгода учебы за границей, как это делал Алексей Навальный, не сможет избираться. Ну или человек из Крыма не сможет стать кандидатом. Это вообще конституционно?
— Я слушал радио сейчас, и в одной из передач было рассуждение политолога, что это направлено против [Михаила] Ходорковского. 25 лет — это как истолковать. Может от рождения до 25 лет или от сегодняшнего дня в прошлое отсчитывать. Все зависит от формулировки, которая будет предложена.
Вообще я не очень понимаю, зачем эта норма Владимиру Владимировичу Путину оказалась надобной.
— Социальные пункты (об индексации пенсий и уравнивании МРОТ с прожиточным минимумом), которые тоже предложено внести в Конституцию, — просто популизм?
— Ну это можно внести. В сущности говоря, размер МРОТ не может быть записан в Конституции — это величина подвижная. Поэтому то, что он должен быть не меньше прожиточного минимума, сравнительно легко соблюсти. Я вообще менее внимательно слушал социальную часть послания — она носит такой пропагандистско-популистский характер.
Но я не коснулся еще одного важного конституционного вопроса, а именно — каким образом президент предполагает получить согласие народа [на внесение изменений в основной закон]. Это было под ударением сказано: народ — хозяин, как народ постановит, так и будет (по сути было сказано это). Каким образом это собираются сделать?
— Я понимаю, о чем вы: президент сказал «голосование», а не «референдум». Тогда как можно провести изменения в Конституцию через парламент или устроить референдум, который будет иметь прямую силу. Голосование будет необязательным, его можно не учитывать?
— Предполагается, что его будут учитывать. Но вот будет ли оно проведено как референдум — это первая развилка. А теперь вторая развилка: если вопрос будет поставлен на референдум, то как? «Одобряете ли вы предложения, внесенные президентом?» Все это будет свалено в одну кучу и проголосовано? В 1993 году, строго говоря, тоже не было референдума, тогда еще не было закона о референдуме.
А вот если пойдут по пути, когда каждый из шести-семи пунктов будет сформулирован как вопрос, и нужно будет ответить, одобряете вы или нет — вот тогда большой шанс нарваться на то, что некоторые пункты могут быть отклонены, или получить солидное количество голосов против.
Перед законодателем сейчас стоит такой выбор: либо он меняет пункт 4 статьи 15 Конституции, но для этого нужно запускать всю канитель, связанную с конституционным собранием, изменением первой и второй глав и так далее. Об этом президент не сказал, значит придется пойти по другому пути — можно придумать еще какую-то статью, еще какие-то формулировки о том, что положения международных правовых актов так или иначе учтены в нашей Конституции, поскольку международные договоры ратифицированы парламентом, а значит, они введены в правовую систему.
— Если первую главу поменяют без созыва конституционного собрания, можно ли будет считать основной документ незаконным?
— Ее можно изменить, созвав конституционное собрание. Внести поправку хотя бы в одну из статей [первой главы] — означает принять новую [Конституцию]. Но я думаю, что этого постараются избежать: сохраняя ту формулу, которая записана в 4-м пункте 15-й статьи, истолковать ее какой-то формулировкой, которую придумает Валерий Дмитриевич Зорькин (он вообще большой специалист), и она покажет, что мы строго следуем международным нормам, ратифицированным Российской Федерацией.
— Еще не столько про право, сколько про политику. Путин предлагает увеличить ценз оседлости для президента России с 10 до 25 лет. Человек, который жил, скажем, полгода учебы за границей, как это делал Алексей Навальный, не сможет избираться. Ну или человек из Крыма не сможет стать кандидатом. Это вообще конституционно?
— Я слушал радио сейчас, и в одной из передач было рассуждение политолога, что это направлено против [Михаила] Ходорковского. 25 лет — это как истолковать. Может от рождения до 25 лет или от сегодняшнего дня в прошлое отсчитывать. Все зависит от формулировки, которая будет предложена.
Вообще я не очень понимаю, зачем эта норма Владимиру Владимировичу Путину оказалась надобной.
— Социальные пункты (об индексации пенсий и уравнивании МРОТ с прожиточным минимумом), которые тоже предложено внести в Конституцию, — просто популизм?
— Ну это можно внести. В сущности говоря, размер МРОТ не может быть записан в Конституции — это величина подвижная. Поэтому то, что он должен быть не меньше прожиточного минимума, сравнительно легко соблюсти. Я вообще менее внимательно слушал социальную часть послания — она носит такой пропагандистско-популистский характер.
Но я не коснулся еще одного важного конституционного вопроса, а именно — каким образом президент предполагает получить согласие народа [на внесение изменений в основной закон]. Это было под ударением сказано: народ — хозяин, как народ постановит, так и будет (по сути было сказано это). Каким образом это собираются сделать?
— Я понимаю, о чем вы: президент сказал «голосование», а не «референдум». Тогда как можно провести изменения в Конституцию через парламент или устроить референдум, который будет иметь прямую силу. Голосование будет необязательным, его можно не учитывать?
— Предполагается, что его будут учитывать. Но вот будет ли оно проведено как референдум — это первая развилка. А теперь вторая развилка: если вопрос будет поставлен на референдум, то как? «Одобряете ли вы предложения, внесенные президентом?» Все это будет свалено в одну кучу и проголосовано? В 1993 году, строго говоря, тоже не было референдума, тогда еще не было закона о референдуме.
А вот если пойдут по пути, когда каждый из шести-семи пунктов будет сформулирован как вопрос, и нужно будет ответить, одобряете вы или нет — вот тогда большой шанс нарваться на то, что некоторые пункты могут быть отклонены, или получить солидное количество голосов против.
— У вас есть явные политические симпатии, и давайте итоговый вопрос будет не нейтральный. Как вы думаете, предложенные Владимиром Путиным поправки нужны, чтобы он остался у власти после окончания президентского срока, или чтобы передать власть новому человеку?
— Будет ли создана какая-то конструкция, при которой Путин сохранит набор полномочий, которые сейчас за ним закреплены, или передаст их кому-то другому? Этот вопрос не решен не только для меня как для сторонника «Яблока», но и для Владимира Владимировича. Думаю, он сам еще не знает. Явно белорусский вариант сейчас не является работающим.
— Под «белорусским» вы имеете в виду не объединение с Белоруссией, а как у Лукашенко — новые и новые президентские сроки без ограничений?
— Да. Когда он [Путин] начал говорить в послании об изменении Конституции, я подумал, что сейчас скажет о том, чтобы убрать слово «подряд» [в норме о количестве президентских сроков, которые может занимать один человек]. Но он этого не сказал. Остается, по-видимому, как наиболее вероятный вариант — передать кому-то полномочия. Это вероятно с правовой точки зрения и не очень вероятно исходя из политической ситуации, которая складывается сегодня и которая продлится до 2024 года.
— Вы считаете, что Путин останется, но кто-то будет избран президентом, а, к примеру, через год покинет пост, чтобы нынешний президент смог снова занять пост?
— Как один из вариантов. Или [президентом России] будет Бекбулатович.
— Вы знаете, пока мы говорили, Дмитрий Медведев объявил об отставке кабинета министров и сказал, что «мы, как правительство Российской Федерации, должны предоставить президенту нашей страны возможность принимать все необходимые решения». Это же с юридической точки зрения (не могу подобрать вежливое слово) чушь?
— Замените его на «экзотика», и будет верно.
