Последний январь
События начала 1991 года в Риге и Вильнюсе показали неизбежность полного распада СССР
Двадцать лет назад, в январе 1991 года, применением насилия в столицах Латвии и Литвы власти СССР сделали последний шаг к его разрушению. Все последующие события первого года последнего десятилетия ХХ века в СССР состоялись по сильной инерции января, и августовский путч в Москве тоже был политическим продолжением января. Именно в январе 1991-го стало окончательно ясно, что никаких других сценариев удержания власти, кроме силового, у КПСС нет. И стало ясно, что этот сценарий приведет к окончанию существования СССР в самой ближайшей временной перспективе. Собственно, и сам СССР в прежнем виде в январе 1991 года уже не существовал, но события в Риге и Вильнюсе привели в действие механизм, отсчитавший последние дни советского государства. Его пытались сохранить как империю – и утратили все провинции. Двадцать лет спустя январские события 1991 года воспринимаются не только в сугубо историческом контексте. Исторические параллели непроизвольно приходят в голову при сравнении действий любых властей, сделавших ставку на ложь и насилие [ 1 ].
В январе 1991 года не было интернета, мобильной связи и социальных сетей. В январе 1991 года было еще советское телевидение, на котором появились первые некоммунистические лица; уже были газеты, которые начинали читать не с последней страницы; и были документальные свидетельства очевидцев, передававшиеся из рук в руки, из уст в уста.
К январю 1991 года кризис общественного доверия к КПСС подошел к своему пику. Система монопольной политической власти рушилась на глазах. Не предназначенная для свободной конкуренции «партия власти» никак не могла приспособиться к атмосфере вынужденных реформ, и продолжала вести себя как единственная решающая политическая сила в стране, уже не будучи таковой.
Тогда, в начале 1991 года, многие обстоятельства событий высшей политической силы были еще неизвестны, а некоторые из них остаются неясными и описываются по-разному в разных источниках до сих пор. История распада СССР еще ждет своих исследователей.
Но при всей противоречивости фактов и оценок является бесспорным самое ключевое политическое обстоятельство: в 1991 году КПСС утратила доверие большинства общества, ее наследуемая на каждых очередных безальтернативных выборах власть уже не воспринималась как легитимная большинством граждан СССР, и к массовому недоверию добавились массовое презрение и массовая ненависть – высшие формы общественного отторжения.
Причина этого отторжения была не только в системном экономическом кризисе, приведшем к падению производства и распределению продуктов по талонам [ 2 ], но в первую очередь именно в неприятии государственной системы лжи и принуждения. Общество отказалось терпеть КПСС. И КПСС оказалась способна только на то, чтобы огрызаться и отстреливаться.
25-26 января 1991 года я был в Риге и Вильнюсе. В Риге 25 января проходили общенациональные похороны жертв Рижского ОМОНа, пытавшегося хаотичными убийствами посеять панику и создать условия для силового удержания власти КПСС, а в Вильнюсе общество, продолжавшее охранять парламент, провозгласивший независимость еще 11 марта 1990 года, приходило к осознанию произошедшего у Вильнюсского телецентра в ночь с 12 на 13 января, ставшей последней ночью советской власти в Литве.
Написанные по итогам поездки подробные заметки под названием «Рецидив. Вполне своевременные мысли» были опубликованы в февральском сдвоенном (№№ 2-3) выпуске вышедшей в свет всего 3 раза газеты работников кооперативов и малых предприятий «Псковский коммерсант».
В феврале 1991 года в пушкинском фойе Псковского драматического театра была открыта фотовыставка «Без комментариев», включившая в себя несколько десятков моих фотографий из Риги и Вильнюса, напечатанных на максимальном формате домашнего фотоувеличителя (24 х 30 см). Выставку через несколько дней после ее открытия демонтировали по указанию обкома КПСС.
К тому времени уже рухнула Берлинская стена [ 3 ], по Восточной Европе прокатились «бархатные» и не только «бархатные» революции, коммунистическая система сползала к своему неизбежному финалу [ 4 ].
Перечитав заново 20 лет спустя январские заметки 1991 года, во многом интуитивные и в некоторых частях даже наивные, я уже глазами гражданина России начала XXI века увидел в них свидетельство времени, когда переход из одного политического состояния в другое происходил не просто ежедневно, но ежечасно. Этот переход подспудно и большей частью непублично осуществлялся в умах и сердцах десятков миллионов людей, накапливавших в себе критическую массу общественного сознания, ставшую сильнее коммунистической партийной вертикали и системы всеобщего государственного политического принуждения.
Непонимание и агрессивное неприятие этой внесистемной моральной силы привели к полному общественному краху как КПСС, так и СССР.
В январе 1991 года неизбежность этого краха стала очевидна, но цена его была еще неясна.
На январских улицах Риги и Вильнюса атмосфера исторического поворота была физически ощутима, как нигде больше.
До августа 1991 года оставалось семь месяцев, до декабря – одиннадцать.
1 См.: Л. Шлосберг. Над пропастью во лжи. Часть первая / «ПГ», № 1 (523) от 12-18 января 2011 г.; Часть вторая / «ПГ», № 2 (524) от 19-25 января 2011 г.
2 В 1989 году впервые официально объявлено о начале экономического кризиса в СССР (рост национальной экономики сменился падением). В период 1989—1991 гг. дошла до максимума главная проблема советской экономики — хронический товарный дефицит; из свободной продажи исчезли практически все основные товары, кроме хлеба. Полки магазинов были пусты. По всему СССР было введено нормированное снабжение продуктами питания в форме талонов. С 1991 года в СССР был зафиксирован демографический кризис (превышение смертности над рождаемостью).
3 См.: Л. Шлосберг. Сквозь стену / «ПГ», № 43 (464) от 11-17 ноября 2009 г.
4 См.: Л. Шлосберг. 1989 / «ПГ», № 45 (466) от 25 ноября – 1 декабря 2009 г.
Рецидив
Рецидив — (лат. — возвращающийся) — 1) возврат, повторение какого-л. явления после кажущегося его исчезновения; 2) мед. повторное проявление болезни после кажущегося выздоровления; 3) юр. повторное или неоднократное совершение преступления лицом, ранее отбывшим наказание за однородное преступление. (Словарь иностранных слов. Издание 12-е. М., 1985, стр. 434).
Вместо предисловия
Я не привез из Риги и Вильнюса каких-либо неизвестных или малоизвестных фактов, способных существенно дополнить зафиксированную документально картину январских событий. Я привез из прибалтийских столиц два совершенно противоположных и, казалось бы, несовместимых чувства: отчаяние и уверенность, почти спокойствие. Я не буду пытаться примирить их между собой, это невозможно; я просто попробую объяснить вам то, что понял и почувствовал.
— 1 —
Если создать механическую модель общественного сознания, то это будет самый обычный маятник, с той лишь, неисполнимой для техники, оговоркой, что это маятник вечный. Амплитуда его колебаний, попросту говоря, шараханий из стороны в сторону, тем шире, чем ниже уровень массовой (подчеркиваю, массовой) культуры народа. И на этой шкале инстинктивного поиска лучшей жизни есть с обеих сторон границы, неоднократно помеченные Историей красным. За ними — человеческая кровь.
Чем выше уровень культуры, тем более плавно движение «маятника», тем больше вероятность того, что роковая черта не будет перейдена. При низком уровне культуры и низком уровне благосостояния людей, что напрямую взаимно связано, необходимый высокий темп перемен в обществе (необходимость эта задается не людьми, а ходом исторического развития) приводит к трагедиям.
Если мы хотим быть честными перед собой, то должны признать, что являемся до сих пор страной массовой дикости и необразованности. Как и до октябрьского переворота 1917 года, так и после него, в нашей стране необходимый, то есть соответствующий времени, уровень культуры и образования имела и имеет трагически малая часть людей. И я утверждаю, что именно эти люди, из числа которых выходит значительная часть руководителей высокого ранга, несут на своей совести ответственность за судьбу Отечества. Как говорится, кто владеет, с того и спрашивается.
История показывает, что далеко не у всех руководящих нами, несмотря на общий необходимый в таких случаях «ликбез», было и есть всё в порядке в щепетильных вопросах интеллигентности, которая так же мало зависит от образованности, как качество от количества, и совести, от которой, несмотря на ее эфемерность, люди избавляются умело и быстро, словно точно знают, в каком месте тела находится этот беспокойный «аппендикс души». Все это позволяет мне обсуждать вопрос о личной ответственности за происходящие события людей, ныне находящихся на вершине политического Олимпа.
— 2 —
Первое твердое убеждение, к которому я пришел, заключается в том, что противостояние в Прибалтике является не национальным, а – вполне однозначно — политическим. По разные стороны баррикад стоят не русские и литовцы, латыши, эстонцы, а страшная в своей агонии империя и едва родившаяся демократия, переживающая детский возраст со всеми его кризисами, противоречиями и «подводными течениями».
Преступление политических сил, для краткости и в просторечии именуемых сейчас «центром» и выражающих его точку зрения средств массовой информации, заключается не только в сокрытии, но и в искажении информации, намеренной дезинформации.
Взяв на вооружение по сути дела базарный клич «Наших бьют!», эти люди намеренно и осознанно «бьют ниже пояса», истошно взывая к национальной гордости русского народа – народа наиболее многочисленного, но от этого не менее ущемленного в своей собственной стране, чем другие народы.
Политические деятели и рвущиеся ими себя представить марионетки, всю жизнь до этого оравшие на всех перекрестках о своем интернационализме, разогревают теперь в оскорбленной нищенской жизнью душе народа самые смутные мысли, от которых испокон веков на Руси руки тянулись к дубине.
И делается это преступление не по недомыслию, а с четким желанием направить уже не недовольство, а самый настоящий гнев народа на политические силы, ставшие вполне дееспособными, то есть опасными для единовластия конкурентами. Народу, в преданности которому эти политиканы клянутся и божатся до сипа, опять готовится участь если не пушечного, то политического мяса. О нём, о народе, тут же, по достижении целей, забудут, как это неоднократно уже было — в 1812-м, 1917-м, 1945-м, не забыв, правда, проверить надежность нового ярма — не слишком ли вольно дышится «массам трудящихся»...
Союз Советских Социалистических Республик — империя. Покончив с самодержавием формальным, новые правители не порвали с ним генетическую связь и воссоздали в течение очень недолгого времени имперскую по сути структуру, не особо страдая при выборе методов для этих операций.
Отличительной особенностью советской империи является то, что одновременно в основе и во главе ее стояла и — утверждаю — реально стоит до сих пор одна-единственная организация, ныне именуемая КПСС.
Процесс распада империй – процесс естественный, он постигает рано или поздно каждую из них, ибо империи держатся на стержне насилия всех видов, а насилие – смертно.
И кровь павших в Вильнюсе и Риге влилась в безмерную чашу с кровью десятков миллионов жертв, «обязанных» своей горькой жизнью и мучительной смертью правящей партии, честно признававшейся до самого последнего времени, что она — единственная — «вдохновитель и организатор всех наших достижений».
Я против суда над одряхлевшими партийными боссами и даже против лишения их задним числом предсмертных персональных почестей. Они — не соперники уже, они, в конце концов, — дети системы и дети своего времени, мне жаль их чисто по-человечески как людей, память о делах которых будет недоброй.
Я против суда над коммунизмом или марксизмом как научной теорией даже не потому, что там есть что-то здравое (Маркс и Энгельс у нас никогда полностью массово не издавались), а потому просто, что судилище над наукой как таковой — мерзкое дело, до которого опустились только две крупные партии в человеческой истории — национал-социалистическая в Германии, более известная как фашистская или гитлеровская, и все та же КПСС.
Именно поэтому я считаю необходимым общественный гражданский суд над Коммунистической партией Советского Союза, чтобы на долгие поколения или, как говорили раньше, на вечные времена были юридически определены как преступные те методы действий, которые избрала себе эта партия, взявшись за дело «строительства нового мира» и «создания нового человека».
Сотворенный под чудовищным прессом этой партии «гомо совьетикус» стал подвидом, распространение которого на другие страны грозит человечеству не меньшими опустошениями, чем СПИД. Ибо СПИД убивает тело, а у «гомо совьетикус» смертельно ущемлена психика, которая является, простите за цитату, «руководящей и направляющей силой» в любом живом организме.
Скажите, вы никогда не задумывались над тем, почему из 78 томов материалов Нюрнбергского процесса у нас до сих пор было издано лишь «избранное» в объеме двух томов, а готовящееся уже в наше перестроечное время издание будет девятитомным?
Мы потеряли в войне миллионы людей и, по идее, каждая семья в СССР должна иметь право знать все материалы суда над преступниками.
США потеряли много меньше нас, около 400 тысяч человек, но 78 томов правды о фашизме там доступны и школьнику.
— 3 —
Еще Ленин сказал, что никто и никогда не скомпрометирует коммунистов, если они сами себя не скомпрометируют. Вообще говоря, никто и никогда не скомпрометирует человека больше, чем он сам своими собственными действиями.
Да, я не верю Лукьянову [ 1 ], Нишанову [ 2 ], министрам Пуго [ 3 ] и Язову [ 4 ], когда они заверяют, что никоим образом не причастны к пролитию крови в Прибалтике. И неверие мое основывается даже не на том, что в нашей системе ни один генерал-майор никогда не делал лишнего самостоятельного шага без соответствующих указаний вышестоящего генерал-лейтенанта. Не верю потому, что эти и им подобные люди лгали нам семь десятилетий и совершенно невозможно представить себе, чтобы они вдруг начали говорить правду именно тогда, когда возникла реальная угроза потери «всех тех богатств, которые накопило человечество», по их мнению, как раз для них.
Гигантская кормушка трещит во всех местах, и кормящиеся у нее, поверьте, никогда не будут способствовать ее дальнейшему разрушению. Исключение возможно лишь в том случае, если не заглохла еще в человеке совесть, да вот беда — «пища» в этой кормушке активно способствует полному растворению совести и выводу ее из организма.
«Мы не отдадим наших завоеваний!» — возвещают они с праведным гневом, и я охотно верю этим слонам, потому что на общем фоне «неуклонно растущего уровня благосостояния трудящихся» то, что имеют сильные мира сего и к чему они привыкли, отдавать трудно, а прямо говоря, не хочется.
Во всем мире нормальные люди, совершившие ошибки, признают их и просят прощения, потому что хотят хотя бы смыть позор со своих имен и чистыми отдать их своим детям. «Наши» же прощения не просят, не каются и не испытывают ни малейшего сострадания к жертвам, ибо признание своей вины означает все же определенное наказание, которое для высших чинов выражается в одном — их просто убирают с должности, то есть лишают «кормушки». Вот – то, чего они боятся, потому что это для них — крушение всего в жизни.
И волнует их только «жизнь при жизни»; на все остальное, в том числе и на то, что люди скажут, им наплевать. Они никогда от людей не зависели, и такая зависимость, существующая в демократическом обществе в отличие от тоталитарного, страшит их больше всего. Потому что народ свободным волеизъявлением никогда не выберет себе таких «отцов». И, оберегая свою «кормушку», они способны пролить и кровь, ибо народ для них — чернь, и кровь людская — водица.
— 4 —
Отдельный вопрос — Горбачёв [ 5 ]. Знал или не знал? Приказывал или не приказывал? В зависимости от ответа на эти вопросы, либо в Прибалтике орудовали военные путчисты, либо все то, от чего содрогнулся мир — это линия президента СССР. Если честно, то я не знаю, какое из этих двух зол меньшее.
Меня потрясло, что на следующий день после «кровавого воскресенья» в Вильнюсе президент, выступая в Верховном Совете, нашел много слов для обвинений замешанным в деле политикам, но ни одного слова — для выражения соболезнований. На трибуне стоял не президент, для которого ценна жизнь каждого гражданина страны, а генсек КПСС, разгневанный претензиями народа на материальные ценности партии, у народа же награбленные.
Оскорбленным этими словами напомню только один пример: Дом печати в Риге, захваченный по просьбе ЦК КПЛ [ 6 ] ОМОНом и охраняемый ныне войсками МВД СССР как законная собственность КПСС, был «законно» передан в свое время коммунистическими советскими властями Латвии на баланс КПСС. Вот так просто — взяли и подарили.
23 января Горбачёв все-таки вынужден был выдавить из себя соболезнования в специальном заявлении, но было ясно как божий день, что эти запоздалые и, похоже, неискренние слова были вырваны у президента мощной реакцией Запада, тут же заявившего о возможном «перекрытии кислорода» (кредиты, торговые поставки и т. д.). Я не думаю, что хоть одному человеку в Прибалтике стало легче на душе от этих дежурных официальных фраз.
Заслуживает внимания просочившаяся в печать информация о том, что принципиальное решение о применении в Прибалтике вооруженной силы было принято на высшем уровне в начале декабря. Эта информация была получена Э. А. Шеварднадзе [ 7 ]. Убедившись в том, что кулуарными способами предотвратить вмешательство он не в состоянии, Шеварднадзе действительно решил пожертвовать своим постом, чтобы остановить возможное кровопролитие.
Не удалось. Не удалось потому в первую очередь, что человек, для которого, похоже, прежде всего предназначалось все сказанное Шеварднадзе на съезде — М. С. Горбачев — не сделал ни одного движения, чтобы препятствовать трагедии. Тон его разговора с Прибалтикой был не в меньшей степени ультимативен, чем тон Витаутаса Ландсбергиса [ 8 ].
Раздосадованный неуступчивостью прибалтийских лидеров, президент как простой человек впал в амбиции, совершенно забыв (или не понимая?), что как представляющий интересы всех народов, он не имеет на это права.
Думаю, что никакого путча не было. Всего-навсего реакционеры, отлично зная психологические особенности Горбачева, его двойственность как личности и двойственность его положения (президент и генсек), избрали очень грамотный вариант действий: зачем бороться за свержение власти в целом в стране и прослыть при этом путчистами со всеми вытекающими из этого последствиями, в первую очередь международными, если можно захватить власть всего над одним человеком — президентом СССР — и он сам сделает всё, опираясь на свеженькие свои «особые полномочия»... Вот это, дорогие сограждане, действительно страшно.
— 5 —
В самом неблагодарном положении оказалась армия. Утверждаю, что ни маразм части генералитета, ни миллионные дачи, построенные на народные деньги, ни все вместе взятые статьи и передачи о «дедовщине» и «скалозубстве» в СА не унизили армию в глазах людей так, как унизило ее выступление с оружием в руках против собственного народа.
Многим начинает даже казаться, что делается это преднамеренно, чтобы скомпрометировать армию как таковую, но это было бы слишком рискованно для благополучия правящих, которые скорее поступятся репутацией и принципами, чем личным благополучием. Думаю, что всё одновременно проще и страшнее: империя, держащаяся на штыках, только штыками и будет пытаться в крайних ситуациях удержать свою власть.
Умеющие действовать только силой во всех ее разновидностях, эти деятели совершенно закономерно прибегают к вооруженному ее варианту в ситуации, когда кресло начинает качаться, и не думают при этом ни о чем другом, как о сохранении своего места. За армию непосредственно, я имею в виду солдат и боевых офицеров, они при этом также нисколько не переживают. Это для них тоже — чернь.
Они, должно быть, никогда не придавали значения ироническому замечанию «железного канцлера» Отто Бисмарка [ 9 ]: «На штыках удобно приходить к власти, но на них не очень удобно сидеть».
Я служил в 1985—87 годах в Закавказье, около Тбилиси, и не могу забыть великолепное, душевное отношение к людям в форме, существовавшее тогда в Грузии. Все оборвалось 9 апреля 1989 года [ 10 ].
В январе 1990 года войска были введены в Баку [ 11 ], и это уже общеизвестно, не спасать армян и русских (к тому моменту всех, кого успели спасти, спасли сами азербайджанцы), а для того, чтобы предотвратить неизбежное крушение коммунистической клики Везирова [ 12 ]. Но отчаянное заявление Шеварднадзе о наступающей диктатуре еще не было сделано, поэтому всё сошло с рук, мир не обратил особого внимания, посчитав бакинскую кровь кровью только межнациональных столкновений.
Я был шокирован ложью ни дня не служившего в армии Невзорова [ 13 ] даже не тогда, когда он вместе с ОМОНовцами выискивал снайперов, стоя в полный рост у стеклянной стены, освещенной телевизионной подсветкой, а когда через три дня он заявил, что на вооружении в Советской Армии нет пуль со смещенным центром тяжести.
Как военнослужащий запаса, служивший в КЗаКВО [ 14 ], я свидетельствую, что в течение полутора лет лично держал в руках автомат АКС-74У [ 15 ], стреляющий именно пулями диаметром 5,45 мм, которые называли пулями со смещенным центром тяжести, или просто расцентрированными. Я помню наши боевые стрельбы и помню мишени, в которые эти ненормальные пули входили под немыслимыми углами.
Облегченные по весу автоматы с пулями уменьшенного диаметра были созданы специально для ВДВ, испытаны в Афганистане. В Афганистане же от них быстро отказались, так как в условиях ближнего боя в горах эти пули непредсказуемо рикошетили в своих.
Но на вооружении в СА автоматы остались, и не только в ВДВ; есть аналогичное стрелковое оружие и у американцев, хотя специальными международными правовыми актами такой вид оружия запрещен к использованию как особо жестокий (пуля, попав в человека, стремится чаще всего не вылетать из тела, а «нашинковать» человека как можно больше, причиняя при этом страшные мучения).
Кстати, пуля, попавшая в спину сотрудника КГБ Виктора Шатских [ 16 ], по данным баллистической экспертизы, перед тем как убить человека, ударилась о что-то очень твердое, очевидно, срикошетила от покрытия дороги.
— 6 —
Не хочу обсуждать вопрос о наличии в действительности Комитета национального спасения [ 17 ] и о том, самостоятелен он или является марионеткой. Мое отношение к нему определяется тем, что, убежден, невозможно бороться за права народа и от народа прятаться. Если мое дело действительно справедливое, если я не боюсь суда истории и готов отвечать за свои действия перед ней и перед людьми, я не буду скрывать своего имени. Ну хотя бы от сторонников своих.
Ведь, если верить «Комитету спасения», за ним — чуть ли не половина населения республики. Если я действительно верю в отстаиваемые идеи, я не испугаюсь заявить их открыто, ибо готов рисковать за них своим благополучием.
Заставить скрываться меня может лишь фашистский тоталитарный режим, грозящий немедленной расправой, тогда, как и все нормальные люди, я буду осторожен. Фашистской избранную законным путем в республиках Прибалтики власть я не считаю и, глядя на «манеры» Комитета национального спасения, делаю вывод, что составляющие его люди в идеи, ими же выдвигаемые, не верят.
Мы имеем перед собой очередной пример применения испытанного еще в октябре 1917 года чисто большевистского сценария: проиграв официальную демократическую борьбу, не уполномоченные никакими законами люди самолично объявляют себя высшей властью и взывают к народу, спекулируя на его трудностях, поднимают его и, играя на не самых лучших чувствах и инстинктах человека, направляют его на уничтожение неугодных структур и людей.
А после захвата «места под солнцем» они используют народный энтузиазм и эйфорию от «победы» для укрепления своего положения, притом положения монополистического. (Кстати, высшая форма капитализма, по Марксу, — государственный капитализм и тоталитарное государство).
Когда же люди начинают приходить в себя и соображать, что к чему, всё уже поздно и «дело сделано». «За что боролись?» — раздаются одинокие отчаянные крики и, обнаружив себя, незаметно для остальных стихают в северо-восточных просторах нашей необъятной Родины или психиатрических клиниках.
И — тишина...
— 7 —
И все же: почему Комитеты национального спасения возникли именно в Прибалтике? Почему не создавались они, скажем, в Закавказье, где разъяренные толпы просто брали райкомы КПСС приступом, а стремящиеся спасти последние политические дивиденды лидеры сжигали свои партийные билеты на трибунах митингов?
Думаю, что в ответе на этот вопрос в значительной степени заключается соль трагических прибалтийских событий. Я пришел к выводу, что наиболее цивилизованная в стране (надеюсь, это никто отрицать не станет) Прибалтика – единственная – избрала и начала осуществлять цивилизованный в целом демонтаж империи КПСС.
Ведь тот же Дом печати в Риге у КПСС не отнимался, не ставилась цель, так родная большевикам: «грабь награбленное». Дом печати был преобразован в акционерное общество, в котором доля КПСС была определена в 25% – столько же, сколько отдавалось правительству Республики!
Но в таком подходе и заключалась смертельная для КПСС опасность политики руководств прибалтийских республик. Ни в одной из них органы новой государственной власти не объявили войну местным филиалам КПСС из-за выражаемых ими идей. Всё, что им предлагалось – это стать равными среди прочих равных в своих правах республиканских политических партий; ведь, в конце концов, слово «партия» непосредственно происходит от латинского partis – часть, группа. Но для КПСС, партии изначально, с РСДРП(б) [ 18 ], имперского типа, это было поистине смерти подобно, немыслимо, недопустимо. Как всегда – любой ценой.
Эта партия никогда не соглашалась ни с какой иной ролью, кроме первой; она сама – единственная – известила всех, что является одновременно и умом, и честью, и совестью эпохи, а в последние годы – прямо-таки незаменимым инициатором, обновителем, консолидатором.
Всему этому есть одно определение – имперский монополизм. За этим словосочетанием – почти столетний уже кровавый шлейф, который некоторым нашим согражданам до сих пор еще кажется розовой дымкой коммунизма.
Не людей бросилась спасать КПСС в Прибалтике, даже не меньшую их часть – коммунистов, а – власть свою и миллиардные пожитки свои. И по сути дела не целостность СССР заботила ее, а целостность собственной партийной империи.
Рано или поздно исторические документы выплывут на свет, а даже если они будут уничтожены, заговорят в более свободные времена свидетели, и мир доподлинно узнает, что дирижеры январской трагедии 1991 года в Балтии творили в знакомом до боли здании на Старой площади в Москве.
Там быстро сообразили, что не только дурной пример заразителен, но и образец цивилизованного выхода из кризисной ситуации будет, без сомнения, замечен, оценен и применен другими людьми в других регионах страны.
— 8 —
Меня лично оскорбляет, когда людей, сутками стоящих на площади Независимости в Вильнюсе, называют «толпой». Я был там и утверждаю, что эти люди — народ, у которого проснулось и заговорило в полный голос вытравливаемое десятилетиями чувство собственного достоинства. Там много русских, и большинство плакатов на русском языке русскими и написано. Никто не гонит этих людей дежурить на ветреную площадь, к кострам и газовым горелкам. Они приходят сами, сотнями сменяя друг друга.
Да, их стало меньше. Люди страшно устали от нервного перенапряжения. Многие из находящихся сейчас на этой площади – связные. Возникни угроза повторения той страшной ночи – через полчаса на площади Независимости снова будут десятки тысяч. И если будут танки, эти десятки тысяч лягут на площади так плотно, что и пешему человеку невозможно будет пройти через них, пока они будут живы. В их словах и в их настроении – спокойная решимость, с которой совершаются подвиги. Это состояние по все века выражалось одной фразой: «Свобода или смерть».
Полковник Петрушенко [ 19 ] в одном из недавних интервью обронил: «Мы прольем малую кровь». Мне сложно объяснить, что для полковника-пропагандиста является «малой кровью», но очень похоже, что ночью 13 января дальнейшее развитие событий в Вильнюсе, то есть возможный штурм армией Верховного Совета было остановлено только явной, очевидной угрозой большой, очень большой крови, оправдать которую было бы невозможно ничем.
Литовцы говорили мне, что до «кровавого воскресенья» вопрос о вступлении Республики в Союз так или иначе обсуждался людьми, при всей и однозначности мнений. Теперь же всё кончено. Теперь для Литовской Республики вступить в СССР означает переступить через кровь жертв вооруженного насилия. Этого не будет. Вот все, чего добились в Вильнюсе и, похоже, в Риге «Комитеты национального спасения».
Теперь они дважды могут быть признаны преступниками: политическими, так как возникли они — подчеркиваю — в нарушение Конституции СССР, и уголовными, так как вследствие их призывов выступила армия, руками которой была пролита кровь.
Прибалты простили своим правительствам и парламентам все очевидные ошибки, они уже просто боятся быть в составе СССР, в котором бессмысленные и жестокие указы высшей власти автоматически распространяются на всю территорию.
Хочу напомнить и о том, что создавая на территории Прибалтики предприятия союзного подчинения, Советское правительство совершенно осознанно переселяло для работы на них неместные народы, преимущественно русских, — так, для «надежности», на всякий случай. Точно так же литовцев, латышей и эстонцев почти не допускали для службы в погранвойсках, охраняющих государственную границу СССР на участках этих республик.
Неужели непонятно, что рано или поздно эти «мины замедленного действия» должны были рвануть? И что «переброшенные» в Прибалтику русские оказались заложниками не «сепаратизма», а жестокой имперской политики?!
…Вильнюса я не знал совершенно и был вынужден постоянно обращаться к людям. Когда выяснялось, что я ни слова не понимаю по-литовски, и люди переходили на русский, многие спрашивали, откуда я. Я всегда отвечал, что из Пскова.
По глазам людей было видно, что имя моего города связано для них сейчас однозначно с убийцами их сограждан [ 20 ]. Но никто из вильнюсцев не отказался говорить со мной, не указал неверного пути, не сказал ни одного обидного слова. Они никак не комментировали мое признание, спокойно отвечали на вопрос и вежливо прощались в ответ на мою благодарность.
Только один пожилой литовец, с которым я оказался за одним столом в вокзальном кафе, разговорился на эту тему: «Так это ваши у нас здесь орудовали? Слушай, я работал по всему Союзу, вот только сейчас переехал жить домой, русский знаю, как родной язык, я этого не понимаю. Как это можно делать, как?! И что они потом скажут людям, что будут объяснять?..».
Женщина-литовка средних лет спрашивала меня: «Вот мы всегда видели у русских это, что вы называете «душевность», «русская душа». Где она здесь? Эти солдаты и эти танки — русская душа?!».
…У телецентра [ 21 ] до сих пор — люди, цветы, свечи. Многометровый сваренный из рельс крест, полулежащий на скате холма. Деревянная скульптура скорбящего человека. На железной сетке ограждения – цветы, венки, свечи. Стоят сотни людей. Приходят с детьми, показывают, объясняют. А за сеткой — солдаты, офицеры. За что им это все?!
Самое горькое впечатление из Вильнюса — тысячи детских рисунков, так сказать, по свежим следам. Страшен след этих событий, оставшийся в детских душах, впечатавшийся в память. Ребенок, чей рисунок висит рядом с плакатом «Красная Армия — красная от крови народов», не забудет уже этих слов.
Может быть, ради этого вводились войска в Прибалтику?
— 9 —
В Риге я был 25 января, в день траура, день похорон жертв Рижского ОМОНа [ 22 ]. Всю жизнь буду помнить траурный митинг на площади Свободы. Самый тихий митинг из всех, какие я видел. Десятки тысяч людей. Ветер. Тяжелые всплески знамен. Крики чаек, потрясающе ранящие в этой многотысячной тишине. Монумент Свободы устелен цветами. В цветах — траурный постамент. Не знаю, был ли в тот день в Риге продавец цветов, у которого к середине дня они остались непроданными.
Как-то между строк наши информационные агентства сообщили о том, что убитые омоновцами милиционеры — русский и белорус. Сергею Кононенко было 27 лет, у него остался сын. Владимиру Гомановичу исполнился 31, в семье осталось трое детей. Его хоронили дома, в Белоруссии. Остальные четверо убитых в январе в Риге — латыши, гражданские люди [ 23 ]. В Прибалтике говорят, что в тот день кровь слилась вместе.
Выступающих на русском объявляли на русском языке, латышей — на латышском. Переводчиков не было. Премьер Иварс Годманис [ 24 ] выступал первым, на двух языках, сам. Пронзительным было выступление Юриса Подниекса [ 25 ], который обращался к павшему от пуль бандитов оператору Андрису Слапиньшу как к живому.
Рядом со мной, у самого монумента, стояла группа русских подростков 16—17 лет. В руках — гвоздики, в глазах — горе.
В конце митинга оркестр заиграл гимн Латвийской Республики, люди подхватили слова. Это было фантастическое исполнение. Каждый человек в отдельности пел вполголоса, но, слитые вместе, десятки тысяч голосов вдруг напомнили мне скорбное и величественное дыхание моря. Оно — свободно. Оно — непобедимо.
Процессия начала движение через город, на Второе Лесное кладбище. Я прошел весь этот путь пешком и везде видел одно и то же: люди, свечи, цветы. Свечи в окнах, свечи в витринах, свечи на обочинах дороги. Был ветер, люди прятали свечи в пакеты из целлофана и бумаги, в стеклянные баночки и плексигласовые прозрачные «домики». Старухи, держа друг друга за рукава, прикрывали рвущиеся огоньки морщинистыми ладонями. Многие старые люди читали молитвы на разных языках и плакали. Было очень много детей, смеющихся и бегающих я не заметил.
На кладбище пришли уже в сумерках. На сотни метров вокруг места захоронения на аллеях, дорожках, тропинках и просто у памятников стояли тысячи и тысячи людей со свечами и цветами. Как светлое продолжение огня, мерцали в ночи их лица, похожие на лики святых. Выражение глаз их было непередаваемо.
Я помню глаза людей, приходивших на похороны «верных сынов партии и народа», это были глаза людей, пришедших на зрелище. Здесь же люди стояли с такими глазами, словно пришли на похороны самых родных и близких, а ведь о существовании погибших почти все они узнали в день их гибели. Мама Кононенко, прощаясь с сыном, произнесла: «Господи, не дай никому такого горя...».
Одновременно с первыми пригоршнями земли рядом стоявшие люди начали бросать в могилы цветы, и пока мужчины из ритуальной группы успели взяться за лопаты, покрытые полотнами с национальной латышской вышивкой гробы почти перестали быть видны под цветами.
На английском, русском, латышском, французском, литовском, немецком, эстонском языках тихо переговаривались кино- и звукооператоры. Юрис Подниекс с остановившимся взглядом сжимал руками раскладную лесенку, на которой стоял его оператор и снимал погребение человека, с которым четыре дня назад работал вместе.
Весь мир увидит эти кадры, увидит, как Латвия хоронила убитых молодых людей разных национальностей. Три холма из венков и цветов, обставленные сотнями свечей, образовались за считанные минуты. Прошло полчаса, прошел час, а люди все шли и шли. Пожилой мужчина из группы организации похорон через каждую минуту показывал вновь приходящим, в каком порядке расположены могилы и, как молитву, повторял: «Кононенко, Слапиньш, Риекстиньш…».
Русский пацанёнок лет десяти медленно протискивался к могиле 17-летнего латыша, сжимая в руке свечу, залившую ему за час стояния всю кисть. Свободной рукой он прикрывал пламя, почти касаясь его ладонью: «Мама, всё равно я ее поставлю...».
Вместо эпилога
...Я возвращался к выходу глубоким вечером. Вдоль всей аллеи по обеим сторонам лежали еловые лапки, в них были вплетены живые цветы и в середине мерцали свечи. Горели они и у многих памятников. Наверное, с высоты птичьего полета кладбище смотрелось как упавшее на землю небо, и Млечный путь на нём — как рана, окруженная звёздами, слетевшимися на зов боли...
Пушкин, русский африканец, лежащий в псковской земле и мечтавший «о временах грядущих, когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся», скажи, после какого пришествия и какого бога наступит это царствие и сколько крови еще будет пролито на этом пути людьми по недочеловечности своей...
Лев ШЛОСБЕРГ. Псков — Рига — Вильнюс — Псков, 24—28 января 1991 года
Первая публикация: «Псковский коммерсант», № 2-3, февраль 1991 г.
Примечания подготовлены для публикации в 2011 г.
1 Анатолий Иванович Лукьянов (1930) — советский / российский государственный деятель. В 1990—1991 гг. председатель Верховного Совета СССР.
2 Рафик Нишанович Нишанов (1926) — узбекский и советский политик. Занимал должность 1-го секретаря ЦК КПУ с 12 января 1988 по 23 июня 1989 (его преемником был И. А. Каримов). Затем занимал должность Председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР с 6 июня 1989 по 5 сентября 1991.
3 Борис Карлович Пуго (1937—1991) – политический и государственный деятель, генерал-полковник (1991). С 1980 г. – председатель КГБ Латвийской ССР. С 1984 г. – первый секретарь ЦК КП Латвии. В 1988—90 и 1990—91 гг. – председатель КПК и ЦКК ЦК КПСС. В 1990—91 гг. – министр внутренних дел СССР. Член ЦК КПСС (1986—1990), кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС (1989—1990). Во время августовского кризиса 1991 член ГКЧП; покончил жизнь самоубийством после провала ГКЧП.
4 Дмитрий Тимофеевич Язов (1924) — советский военный и политический деятель, последний (по дате присвоения звания) Маршал Советского Союза (1990) и предпоследний министр обороны СССР с 1987 по 1991 гг., член ГКЧП.
5 Михаил Сергеевич Горбачёв (1931) — Генеральный секретарь ЦК КПСС (11 марта 1985 года — 23 августа 1991 года). Глава Советского государства — Председатель Президиума Верховного Совета СССР с 1988 по 1989 год, с 25 мая 1989 года по 15 марта 1990 года председатель Верховного Совета СССР, а с 15 марта 1990 года по 25 декабря 1991 года – президент СССР.
6 ЦК КПЛ – Центральный комитет Коммунистической партии Латвийской ССР.
7 Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе (1928) — советский и грузинский политический и государственный деятель, министр охраны общественного порядка (1964-1968), министр внутренних дел (1968-1972), первый секретарь ЦК Компартии Грузинской ССР (1972-1985), министр иностранных дел СССР (1985-1990), министр внешних сношений СССР(1991), президент Грузии (1995-2003). С 1985 по 1990 — член Политбюро ЦК КПСС. В декабре 1990 года ушёл в отставку «в знак протеста против надвигающейся диктатуры» и в тот же год вышел из рядов КПСС.
8 Витаутас Ландсбергис (1932) — литовский политик, общественный деятель, музыковед и искусствовед, публицист. В июне 1988 года был избран в инициативную группу «Саюдиса» (первоначально «Литовское движение за перестройку»). С ноября 1988 по апрель 1990 года — председатель Совета Сейма Саюдиса, с декабря 1991 года — почётный председатель. В марте 1989 года избран народным депутатом СССР и участвовал в Съезде народных депутатов. 11 марта 1990 года при его активном участии Верховный Совет Литовской ССР принял декларацию о восстановлении независимости Литвы. В тот же день он был избран Председателем Верховного Совета Литвы. Председатель Верховного Совета Литвы (1990—1992), Сейма Литовской Республики (1996—2000).
9 Отто Эдуард Леопольд фон Бисмарк-Шёнхаузен (1815 — 1898) — князь, политик, государственный деятель, первый канцлер Германской империи (второго рейха), прозванный «железным канцлером».
10 «Тбилисские события» или Трагедия 9 апреля — разгон митинга в Тбилиси 9 апреля 1989 года силами войск Министерства обороны СССР, повлёкший человеческие жертвы. Это событие подорвало авторитет и власть М. С. Горбачёва и предопределило выход Грузии из состава СССР.
11 Чёрный январь или Кровавый январь — подавление политической оппозиции советскими войсками в январе 1990 года в столице Азербайджана Баку, закончившееся гибелью более 100 мирных жителей, в основном азербайджанцев.
12 Абдулрахман Халил оглы Везиров (1930) — советский и азербайджанский политический деятель, дипломат. В период с 21 мая 1988 г. по 20 января 1990 г. — 1-й секретарь ЦК КП Азербайджанской ССР. Не сумел предотвратить массовые беспорядки в Баку, во время которых погибло много советских граждан, преимущественно армян. После не менее кровавого подавления беспорядков советскими войсками, во время которых погибли мирные граждане, потерял популярность (телевидение демонстрировало кадры массового сожжения партбилетов на центральной площади Баку) и был заменён на Аяза Муталибова.
13 Александр Глебович Невзоров (1958) — советский и российский репортёр, телеведущий, депутат Государственной Думы РФ четырёх созывов.
14 КЗаКВО – Краснознаменный Закавказский военный округ, местом расположения штаба округа был Тбилиси.
15 5,45-мм автомат Калашникова укороченный, АКС74У— укороченная модификация автомата АК-74, был разработан в конце 1970-х — начале 1980-х годов для вооружения экипажей боевых машин, авиатехники, расчётов орудий, а также десантников. Отличается высокой пробивной способностью пули.
16 Виктор Викторович Шатских (1969-1991) – офицер группы «Альфа» службы ОДП 7-го Управления КГБ СССР, погибший 13 января у телецентра в Вильнюсе. Награждён орденом Красного Знамени (посмертно).
17 В январе 1991 года самопровозглашенный Комитет национального спасения Литвы объявил о восстановлении в республике советской власти. По просьбе комитета, персональный состав которого так и не был опубликован, в Вильнюс, Каунас и другие города республики были введены советские войска, однако свергнуть правительство Литовской республики Комитету не удалось.
18 Как отдельная партия РСДРП(б) выделилась формально в 1917 г., а фактически еще в 1912 г. из большевистской фракции Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), возникшей в 1903 году на II съезде РСДРП.
19 Николай Семенович Петрушенко (1950) – полковник, инструктор по пропаганде и агитации политотдела войсковой части в Среднеазиатской военном округе, народный депутат СССР, член депутатской группы «Союз».
20 8–9 января в Литву были переброшены бойцы спецподразделения «Альфа», 76-й Черниговской (Псковской) воздушно-десантной дивизии Псковской дивизии ВДВ и других частей.
21 В ночь с 12 января на 13 января две колонны советской бронетехники из места своей постоянной дислокации (т. н. «Северного городка») направились в центр Вильнюса. Одна, как предполагалось, к окружённому многотысячной толпой парламенту, другая — к телевизионной башне, где также собралось множество народа. Ночью 13 января 1991 года при штурме телевизионной башни советскими войсками погибли 15 человек и около 600 были ранены (в том числе был застрелен лейтенант группы «Альфа» В. В. Шатских). Атака на здание Верховного Совета Литвы не состоялась.
22 В январе 1991 года Рижский ОМОН захватил рижский Дом печати, телеграф, здание латвийского МВД. 15 января ОМОН разоружил отделение милиции «Вецмилгравис» в Риге. На следующий день — местный факультет Минской высшей школы МВД, откуда они унесли 42 автомата, 215 пистолетов, пять пулеметов, четыре снайперские винтовки, два гранатомета и боеприпасы. 16 января омоновцы, опасавшиеся нападения на захваченную ими базу «Вецмилгравис», открыли стрельбу.
23 В ходе вооруженного боя 20 января в Риге при штурме Рижским ОМОНом здания МВД республики погибли сотрудники МВД – старший участковый инспектор Сергей Кононенко и лейтенант милиции Владимир Гомонович. В соседнем парке пуля от штурма сразила режиссера-кинодокументалиста Андриса Слапиньша, был смертельно ранен и позже скончался кинооператор Гвидо Звайгзне, убит школьник Эдийс Риекстиньш, 8 человек ранены. Водитель Роберт Мурниекс был смертельно ранен бойцом ОМОНа на одном из мостов в Риге 14 января и умер 16 января, был похоронен ранее.
24 Иварс Годманис (1951) — латвийский государственный и политический деятель. В 1989 году он стал заместителем председателя Народного Фронта Латвии, в 1990 году был избран депутатом Верховного Совета, а с 1990 по 1993 годы возглавлял Совет министров ЛР. В 1998 году он был избран в Сейм по списку партии «Латвияс цельш» (ЛЦ, «Латвийский путь») и занимал должность министра финансов в правительстве Вилиса Криштопанса. В 2006 году стал депутатом от объединенного списка Латвийской Первой партии и ЛЦ. В правительстве Айгарса Калвитиса занимал должность министра внутренних дел. В декабре 2007 вновь возглавил правительство страны. 20 февраля 2009 г. подал в отставку с поста премьер-министра.
25 Юрис Подниекс (1950—1992) – культовый латвийский кинорежиссёр и оператор. Документальные фильмы: «Легко ли быть молодым?» (1987), «Мы» (1988—1991, телецикл), «Крестный путь» (1991), «Крушение империи» (1991). На съемках фильма «Крушение империи» погибли операторы Гвидо Звайгзне и Андрис Слапиньш. Ю. Подниекс Погиб в 1992 г. во время подводной охоты.
Газета "Псковская губерния" № 3 (525) 26 января - 01 февраля 2011 г. Постоянный адрес этой публикации: http://gubernia.pskovregion.org/number_525/05.php
Источник: pskov.yabloko.ru
