Приход либералов к власти вовсе не приведет к автоматическому установлению в России царства свободы, справедливости и конкурентной экономики. Предлагаемые либеральным демократическим движением порядки, вне зависимости от веры ее сторонников и идеализма ее вождей, по большей части не лучше сегодняшних.
В эпоху экономического кризиса и снижения фондовых индексов растут акции только одного актива – политической оппозиции. Ее либеральная часть восприняла ожидаемый с 2003 года кризис с особым воодушевлением.
Либеральная критика существующей в стране политической системы исходит из того, что она неэффективна в силу авторитарного характера.
Либералы уверены, что их приход к власти приведет к восстановлению существовавшей в 90-е годы свободы слова, конкурентных выборов и независимой от воздействия властей экономики.
Этот потерянный рай считается магистральной дорогой человечества, с которой Россия свернула в силу случайного обстоятельства – неудачного выбора Ельциным преемника.
Соответственно, и задача либеральной оппозиции формулируется отдельными ее представителями просто – под влиянием кризиса организовать протесты развращенного сериалами плебса, лишенного хлеба и по этой причине неспособного наслаждаться зрелищными «аншлагами», хирургическим путем срезать путинско-сечинский фурункул и установить в стране либерально-демократические порядки. Народ к этим порядкам готов, и как только телевизионная пропаганда прекратится, он прозреет и зашагает по дороге либерального политического процесса и конкурентной экономики, способствуя быстрому экономическому процветанию страны.
Дополнительную уверенность в счастливом исходе поисков либерально-демократической скатерти-самобранки придает успешный опыт функционирования политических систем Европы и Северной Америки.
Однако если говорить о том, чего возможно достичь в нашей реальности, а не в фантазиях, то предлагаемые либеральным демократическим движением порядки, вне зависимости от веры ее сторонников и идеализма некоторых вождей, по большей части не лучше существующих в сегодняшней России. Потому и не могут считаться серьезной альтернативой современной власти меньшинства.
Либеральные течения российской политики всегда с неудовольствием воспринимали мысль о том, что
российская либеральная демократия ушедшего десятилетия деградировала в большей степени под влиянием внутренних пороков, чем в силу неудачных кадровых решений главы государства.
Потому что подобный взгляд намекает на личную ответственность. Между тем, отчуждение народа от власти, казалось, прекратившееся после краха СССР, возобновилось с конфискационной реформой частной собственности – сбережений населения в начале 1992 года, продолжилось подавлением ельцинистами оппонентов силой в октябре 1993 и голосованием за проект новой Конституции, а с началом войны в Чечне осенью 1994 года приобрело ужасные формы.
Трудно также понять, чем т. н. «залоговые аукционы» ноября – декабря 1995 года лучше проведенных при Путине изъятий частной собственности в рамках «дела ЮКОСа» и создания государственных по названию, но частных по управлению и, вполне возможно, присвоению значительной части доходов компаний вроде «Газпрома» или «Роснефти». И в тех и в других случаях главным был частный интерес группы лиц, совершенно не считавшихся с результатами голосований сограждан, их выигрышами и собственническими правами. И тогда, и позже неравномерное распределение политической власти имело решающее значение, а властное меньшинство твердо навязывало свою волю огромному, но часто разобщенному, а больше пассивному большинству.
Бесстыдные «выборы» президента России в 1996 году (ничем не лучше«выборов» президента 2000, 2004 и 2008 годов) окончательно убедили даже самых идеалистичных поклонников либеральной демократии в России в том, что проект не состоялся.
Во всяком случае, проект демократии, при котором представительная власть избирается большинством граждан, подотчетна большинству граждан, сменяема большинством граждан и осуществляет свою власть посредством большинства граждан и в их интересах. Та самая идея, которая воодушевляла демократическое движение, боровшееся в СССР второй половины 80-х годов с властью коммунистов, и которая, возможно, лучше всего передается словами Линкольна «government of the people, by the people, for the people», была окончательно похоронена в 1996 году.
Поэтому, если у кого-то из искренних сторонников версии «украденной демократии» есть желание вернуться в светлую эпоху большей свободы 90-х и воплотить в сегодняшней России то, что недоделали тогда, следует иметь в виду, что возвращение состоится на пепелище и строить придется из головешек.
Но если не возвращение, что тогда? И какой вывод правильно сделать из опыта 90-х сегодняшней либеральной оппозиции?
Представительная либерально-демократическая система, предполагающая формальное политическое равенство и основанная на разделении властей, давно подвергается со стороны социалистов, в том числе и марксистов, справедливой критике. Суть этой критики заключается в том, что формальное равенство не означает равенства реального, равенства в распределении политической власти. Последняя основана на собственности, которой владеют граждане. И странно было бы полагать, что в российском обществе даже при либеральной демократии собственники крупной нефтегазовой компании будут обладать такой же властью и, соответственно, такими же реальными политическими возможностями, как обычный гражданин. Подобное положение дел со всей очевидностью выяснилось в практике функционирования российского парламента в конце 90-х – начале 2000-х годов. Это положение сохраняет свою значимость и сегодня, будет ее сохранять и завтра. Вне зависимости от ожидаемых либеральными демократами перемен.
Но если меньшинство граждан страны обладает несопоставимым с большинством политическим весом, то либерально-демократическая система возможна вовсе не как власть большинства, а только как власть меньшинства. И, соответственно, желаемый переворот будет означать всего лишь переход власти от одной властной (путинско-сечинской) группы к другой. Это, конечно, неприятно с точки зрения распространенных представлений о том, что «все должен решать народ» или, точнее, «избранники, действующие в интересах всего народа». Однако это, по-видимому, неизбежность, которую сегодня нельзя преодолеть. Вероятно, часть политиков либерально-демократического лагеря это хорошо понимает. Отсюда и желание использовать для подобного перехода почти исключительно манипулятивные технологии убеждения большинства, на практике сделав ставку на возможности активного и властного меньшинства.
Однако если подобное положение существует сегодня, то это не значит, что оно должно в той же степени оставаться таковым всегда. Уже сегодня подсказку для движения в правильном направлении – к либерально-демократическому обществу, основанному на более равномерном, чем в России 90-х годов или сегодняшней России, распределении политической власти, дает стихийная эволюция самого российского социума.
Развитие в нашей стране гражданского общества, т. е. появление различных групп, защищающих права автомобилистов, интересы автобизнеса на Дальнем Востоке, право частной собственности в различных его проявлениях, права граждан на сохранение среды обитания, прав животных – всего этого пестрого, шумного, но постепенно организуемого гражданского мира, является заметным и значимым феноменом.
Это создает серьезные возможности для либерально-политических сил, действительно заинтересованных в создании более внимательного к нуждам большинства, чем ельцинско-путинская система, порядка. Потому что в ряде случаев он может служить серьезным инструментом организации людей и создания реальной политической власти, не меньшей, чем та, на которую дает право крупная частная собственность. Практика борьбы граждан с так называемыми «уплотнительными застройками» во многих случаях демонстрирует это с очевидностью. Или, например, организация экологического сообщества даже в условиях путинского авторитаризма (например, в случае прокладки трубопровода по берегу Байкала) способна приносить результаты.
Невозможно надеяться, что подобная эволюция завершится быстро в смысле рождения влиятельного гражданского общества. Но уже сейчас часть политиков либерально-демократического направления рассматривает организующееся гражданское общество не только как союзника и опору в движении к власти, но и как силу, которая формирует будущую политическую повестку дня и которая способна хотя бы отчасти балансировать могущественные частные интересы. Но и в этом качестве либерально-демократическая система не станет властью большинства, она останется властью меньшинства. Правда, такая система может быть, вероятно, более эффективной с точки зрения реализации интересов большинства, выигрыш которых будет достигаться за счет косвенных выгод. Это уже большой прогресс по сравнению с тем, что было в нашей стране в 90-е годы и что есть сегодня.
Разница между всевластием ельцинской семьи вместе с «семибанкирщиной» и всевластием путинской олигархии, с одной стороны, и всевластием крупного бизнеса и организованной части гражданского общества, с другой стороны, согласитесь, все-таки есть. Последний политический компромисс, реализованный во власти, и может быть реальным выигрышем большинства граждан от успеха либерально-демократических сил.
Автор - член Бюро РОДП "ЯБЛОКО"
Смотрите также: Алексей Мельников
