РАЗРЯДИЛИ «ЗОНУ НАПРЯЖЕНИЯ»
60 лет назад началось то, что потом назвали «разрядкой международной напряжённости», или просто «разрядка». Всё началось с прекращения огня в войне между Северной и Южной Кореей, примирением на демаркационной линии. А спустя два года, в 1955-м году, сильный холод стал сменяться потеплением. Если при Сталине миролюбивой риторики в СССР было пруд пруди, но на самом деле шла подготовка к ядерной войне, то прошедшие после его смерти испытания водородной бомбы (СССР их провёл раньше США) многих учёных ввергли своими результатами в ужас. Трезвомыслящие политики тоже должны были понять, что само понятие «ядерная война» может по смыслу совпадать с самоубийством.
Двойная ценность миролюбия
Н.С.Хрущёва отнести к трезвомыслящим политикам можно с большой натяжкой. Импульсивный, взрывной, несдержанный – он всю нашу дипломатическую службу нередко ставил в щекотливое положение. В отличие от скрытного и артистичного Сталина, Хрущёв выказывал свои настроения сразу. Но в чём ему нельзя было отказать, так это в искренности. Уж если бороться за мир – так по-настоящему. Он мечтал о всеобщем и полном разоружении, помня ужасы недавно прошедшей войны, врезавшиеся в его память. Было в этом нечто утопическое, в чём Никита Сергеевич вообще был склонен, и чувствовалось нетерпение, присущее верхоглядам. Хотя идея прекрасна сама по себе.
После второй мировой войны напряжённость в Центральной Европе установилась опасная. По обе стороны разделительной линии между советской оккупационной зоной и другой - бывших союзников - наизготовку стояли войска, вооружённые до зубов. А с 1950-го года уже имеющие атомные бомбы и средства их доставки. Десять лет сильного напряжения за всё время с окончания военных действий – это ненормальное явление. Больше зона напряжения – больше и опасность.
Н.С.Хрущёв высказал тогда и довольно крамольную по тем временам мысль: социализм должен быть привлекательней капитализма для широких масс. Он во время войны и после неё поездил по Европе и увидел, насколько скудна и безотрадна в сравнении с заграничной жизнь нашего народа, вечно обречённого жертвовать, бедствовать ради торжества высоких идей. Тяготы ужасающе усилились гитлеровской агрессией, разрухой и тотальным ограблением сельского населения, просто зверским образом обложенного налогами и натурпоставками. Колхозники начали бегство от жуткой неволи и нищеты, устраиваясь на стройки и в леспромхозы, что стало предметом озабоченности партийно-хозяйственного руководства.
А в городах народ битком ютился в коммуналках, населяя даже подвальные помещения и проходные комнаты. За 35 лет советской власти уровень жизни населения не только не повысился, но и заметно снизился, хотя советская пропаганда в газетах и журналах, в пьесах и фильмах рисовала очаровательные картины благоденствия. Реальность текущей жизни Хрущёва удручала. Официально был построен социализм, а трудящийся явно не получал по труду. Оклады и расценки были очень низкие, из зарплаты 80% изымали в так называемые «общественные фонды потребления», работникам навязывали подписки на государственные займы. Поэтому покупательная способность населения была чрезвычайно низкой, потребительский рынок – очень узок. В магазины можно было ходить, как в музеи: товары есть, покупателей же на многие из них мало. Но стояли очереди за дешёвой продукцией – ветчинно-рубленой колбасой («собачьей радостью»), солёной хамсой, уценённой круто-солёной («ржавой») селёдкой, штапелем. В печати нередко можно было встретить слово «затоваривание» - скопление нереализованных товаров на складах. Это было серьёзной проблемой, поскольку производителям не возвращались средства от реализации продукции. Но, как известно, на кукиш много не купишь. Потребление вприглядку продолжалось.
Большая доля расходов на оборону обескровливала социально-экономическое развитие государства. Их структура толком не анализировалась. Опыт войны в Корее и Вьетнаме (там французы пытались оставить себе эту колонию) не изучался. Догматически превозносился опыт Великой Отечественной войны, хотя технический прогресс уже настоятельно требовал существенной корректировки военной доктрины. Однако в оборонных ведомствах и в правительстве было немало сторонников мобилизационной экономики (как во время войны). Она в значительной мере осталась и спустя 10 лет после подписания мирных договоров.
Малый и средний бизнес в послевоенной Западной Европе довольно быстро снял остроту насыщения потребительского рынка. В СССР на этот пример крыть было нечем. Хотя, надо сказать, при общем тотальном ущемлении кооперативного производства заметной была поставка на рынок потребительских товаров, производимых артелями инвалидов.
Проблема привлекательности социализма выдвинула задачу опережения капиталистической формации не только по производству, но и по потреблению. И Хрущёв, которого в мечтательном раже то и дело заносило, выдвинул лозунг – в ближайшие 15-20 лет догнать и перегнать США по производству сельскохозяйственной продукции на душу населения. А для этого требовалась, как бы сейчас назвали, перезагрузка всей государственной управленческой машины. Как перезагружали – это отдельная тема. А возвращаясь к нашей, скажем, что без ослабления милитаристского бремени это было решительно невозможно. Но для этого требовалось разрядить международную обстановку.
Зону открытого противостояния сократили
В 1955-м году обоюдными усилиями – Югославии и СССР – было покончено с враждебностью между государствами, вызванной патологическим властолюбием Сталина, очень ревниво следившего за политическим взлётом Иосипа Броз Тито. Наш вождь на дух не переносил хоть кого, кто приобретал заметный международный политический вес. Он и Мао Цзэдуна измором взял во время его визита в Москву в 1949-м году, неделями не выходя с ним на связь, давая понять, что китайский председатель компартии явился к мировому владыке. А уж про Тито и говорить нечего: мол, позволяет себе без согласования с ним встречаться с иностранцами! Неслыханная дерзость! Когда же Тито на цыканье Сталина напомнил вождю, что в революционных событиях 1917-го года они выступали вместе (Тито принимал участие в знаменитой демонстрации 3-го июля 1917 года на Литейном проспекте в Петрограде), так что всех записывать в свои подчинённые не резон, то гневу Сталина не было предела. Он до того осерчал, что даже возлюбленную Тито, красавицу актрису Окуневскую отправил в концлагерь.
Но вот эта досадная вражда прекратилась. Одним врагом стало меньше. Держать повышенный воинский контингент по границе в Югославией в Венгрии, Румынии и Болгарии больше не было необходимости. Он или передислоцировался, или отправлялся домой. Расходы на содержание контингента серьёзно слагались, бюджет получал пусть небольшое, но облегчение.
А затем настал черёд разрядки в государстве по соседству – в Австрии. Сначала 15 мая 1955 года была принята Декларация независимости Австрии, уже 27 июля она была ратифицирована всеми пятью государствами (Австрией и бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции) и тем самым вступила в силу. Австрийцы ликующими толпами прошли в городах, размахивая национальными флагами.
Затем был согласован график вывода оккупационных войск из собственно Австрии и из Вены. Как и Германия, страна со столицей была поделена между державами-победительницами. Советские войска выводились с августа по 19 октября. Часть их была переведена в Венгрию, остальные – возвращались на Родину.
Продолжительные переговоры первой половины 1955 года должны были дать гарантии того, что Австрию не вовлекут в НАТО. Поэтому Федеральный конституционный закон Австрии от 26 октября 1955 года провозгласил её постоянный нейтралитет, что выполняется по сей день. Образовался обширный нейтральный коридор Швейцария – Австрия – Югославия. Отпала необходимость строить военные базы, которые были бы очень уязвимы в случае конфликта, поскольку охватывались огнём с трёх сторон – Баварии, Тироля и Ломбардии.
А спустя 60 лет наши милитаристы имперского пошиба, среди которых особенно выделяется Николай Стариков, пылают гневом насчёт вреда геополитическим интересам, якобы нанесённым выводом наших войск из Австрии. Чего только ни сочиняют они в оправдание своим взглядам! В упор не видят того, что и трём западным державам пришлось покинуть Австрию, перебираться в Германию или за море. Пишут, что, де, оголилась граница Венгрии, и туда якобы стали просачиваться недруги. То есть, таким образом, утверждают, что органы безопасности Венгрии и СССР валяли дурака, соревнуясь в беспечности. А в Чехословакии вообще никакого буфера не было: сразу за кордоном начиналась ФРГ. И Болгария граничила с Турцией – членом НАТО. Там что - тоже остолопы служили, делая из государств проходные дворы? Лицам с имперским мышлением не присуща логика. Им подходит одно – даёшь базы везде и побольше! Сдюжит с такой нагрузкой национальная экономика – неважно. Главное, чтобы нас кругом боялись, мы для этого за ценой не постоим. Пусть даже ценой крушения национальной экономики, нажившей, в конце концов, смертельную военно-промышленную грыжу. Отстаивать национальные интересы следует, правильно измеряя возможности. Поэтому курс на взаимное равное сокращение опасности был, есть и будет правильным. Стремление же ввергнуть Россию в новую гонку вооружений, обречь экономику на мобилизационный перекос, игнорируя потребности населения и требования разумной финансовой политики, когда экономика не обескровливается уводом средств в «невозврат», поскольку при гипертрофированном государственном потреблении резко сокращаются инвестиционные возможности финансирования социальной сферы, инфраструктуры и других важнейших направлений. 80-е годы прошлого века – более чем красноречивая иллюстрация итогов не в меру милитаризованной экономики, обслуживающей идею мировой сверхдержавы. 1990-й и последующие годы – это финал такой политики, завершившейся обыкновенной разрухой. Если Стариков и ему подобные ратуют за это, то они не менее опасны, чем ИГИЛ.
Красочный бытовой штришок
Вывод наших войск из Австрии (а это почти целый армейский корпус) положительно повлиял и на мировую политическую обстановку, и на советскую экономику. Казалось бы – какой-то там корпус перестали за рубежом держать за ненадобностью. Невелика, дескать, экономия. Но добавим к этому примирение с Югославией, отказ от содержания военно-морской базы Порккала-Удд в Финляндии, тоже объявившей постоянный нейтралитет – и набегает уже немалая сумма. К тому же, в ответ на такой жест доброй воли, Норвегия подписала соглашение об отказе размещать на своей территории иностранные войска и военные базы.
Эта серия шагов по разрядке напряжённости дополнилась любопытным явлением. Из Австрии наши хозяйственники привезли огромное количество гобеленов, вышедших там из моды, но при нашем товарном голоде оказавшихся весьма подходящими. Как правило, на них красовались горно-лесные пейзажи с оленями. У нас они пошли нарасхват. И в очень многих семьях, где был относительный достаток, стояла кровать с никелированными блестящими шарами, придвинутая к стене, увешанной именно таким гобеленом. Они обрушили кустарный бизнес по изготовлению наших «шедевров» бытового искусства: клеёнчатых ковриков, где вместо оленя была пара лебедей, часто дополнявшихся дебелой русалкой, расстелившей на берегу розовые телеса. А на крутом берегу высился замок. Олени лебедей вытеснили. Но неизменной осталась кровать с горкой уменьшающихся в размере подушек, поверх которых укладывали гипюровую «накидушку». Кровать была ночным центром жилой комнаты. А дневным был круглый раскладной стол, который, если позволяли средства, устилался панбархатной скатертью. А над столом висел шёлковый абажур с бахромой.
Думается, ещё немало людей помнят эту картину нашей тогдашней материальной культуры.
