20 августа в качестве свидетеля по характеристике личности я прибыл в Пресненский суд г. Москвы.
Судят в Пресненском суде троих молодых людей. Один из них – водитель такси Алмаз Конушбаев. Он обвиняется в разбое. Но так как я знаю Алмаза уже 7 лет, и знаю, как честного и добросовестного трудягу, который работал без выходных по 14 часов в день, поверить, что в перерывах между заказами промышлял разбоем, мне оказалось как-то тяжело.
Насторожили меня и обстоятельства задержания Алмаза и двоих его подельников. Так, например, после задержания, дав позвонить Алмазу домой, оперативники запретили ему говорить родственникам, что его задержала полиция, и приказали сказать, что он якобы был задержан ФМС. Так Конушбаев оказался без адвоката, который мог бы защищать его интересы. Но, ведь, если все делается честно, и Алмаз на самом деле причастен к преступлению, кто, спрашивается, мешал оперативникам работать без подобных нарушений? Другой обвиняемый по этому делу по имени Фарухи рассказывал мне, как члену ОНК, что при задержании оперативники посадили его … в холодильник, а в рот ему засунули … тапок.
Итак, я – в Пресненском суде.
Обнаруживаю, что на двери в зал, где творит правосудие судья Д. Долгополов, отсутствует расписание дел. Что слушает судья, кого судит, когда слушается следующее дело? – непонятно.
На первом этаже – неработающий информационный терминал. Гардероба в здании суда нет. Зато имеется грозная бумаженция за подписью бывшего руководителя Управления Судебного Департамента некоего Лепезина. Грозный и, по-видимому, не очень знающий законодательство Лепезин пишет: в суде по телефону разговаривать нельзя, пользоваться множительной техникой без разрешения судьи нельзя. Наверное, Лепезин запретил бы еще и дышать в здании суда, однако все кончается. Кончился и место на листе бумаги. Ворюга Лепезин, укравший 300 миллионов рублей, выделенных на судебных переводчиков, уже давно является фигурантом по уголовному делу, а его бредовые указания все еще украшают стены суда.
Хочу зайти к администратору суда и поделиться с ним своими впечатлениями от посещения суда однако выясняется, что в Пресненском суде нет ни администратора, ни информации о том, когда появится такой администратор, ни о том, какое должностное лицо заменяет администратора.
Я решил, что после этого я уже ничему в Пресненском суде не удивляюсь. Ни тому, что судья Кирьянен Э.Д. назначила на одно и то же время в 9.30 одновременно 2 судебных заседания. 2 заседания одновременно хочет провести в 10.00 судья Кузьмичев А.Н. Но на этом судья-стахановец не останавливается и запланировал еще 2 судебных заседания на 10.30, затем еще 2 заседания на 10.00, после этого еще 2 заседания на 11.30 и т.д. Судьи Карпова А.И., Зубова И.А., Цывкина М.А. также умеют рассматривать по 2 дела одновременно. Как же им это удается? Может быть в Пресненском суде освоены методы клонирования судей? Узнать об этом мне не удается, так как председатель суда находится в отпуске. Милая воспитанная девушка – помощник председателя суда – обещает передать мои замечания председателю.
Не удивляюсь я и тому, что на кабинете помощника и секретаря судьи Васюченко Т.М. вместо фамилий и должностей – пустые ячейки. В кабинете - развязная девица – предположительно работница суда – просто выставляет меня из кабинета, отказываясь сообщить свои фамилии. «А как фамилия адвоката, который защищает Конушбаева?» -спрашиваю я. «Выйдите из кабинета! – говорит мне девица и для пущей убедительности пугает. – А не то я вызову пристава!»
Конвой заводит обвиняемых. Их не только сковали наручниками, но и сцепили руками друг за друга. Идти им неудобно и один натыкается на другого коленками, так как вынужден идти в пол оборота. Конушбаев жалуется, что забыл обвинительное заключение, но конвою это не интересно. Обращаю на это внимание старшего конвоя сержанта Карташова. Однако мои замечания оставляют сержанта равнодушным. Сообщаю ему, что буду вынужден сообщить об этом командиру конвойного полка. «Жалуйтесь, кому хотите!» - бросает Карташов и отворачивается.
Между тем в суде допрашивают оперативника, который участвовал в задержании Конушбаева. «Это – организованная преступная группа! мы следили за ней не менее полугода! Это – этническая преступная группировка». Вопросы о том, что же это за этническая группировка, которая объединяет русского из Украины, узбека из Узбекистана и киргиза из Москвы, почему - то ни у никого не возникает. Никто не пытается узнать у славного оперуполномоченного, зачем было наблюдать за этой ОПГ пол года, пока та совершала преступление за преступлением, если достаточно было просто задержать их на очередном разбое. Затем оперативник огорашивает участников судебного заседания, сообщив, что они бы и дальше наблюдали да наблюдали за этой группой, но тех на последнем эпизоде преступлений задержали оперативники ОВД «Арбат».
Фарухи спрашивает свидетеля, почему при его задержании один из задерживаемых заплатил операм 200 тысяч и отправился на все четыре стороны. «Я никого больше не видел,»- отвечает свидетель. Разумеется, видеозапись задержания никем не велась.
«Но таксист Конушбаев знал о том, что его пассажиры совершают разбойные нападения?» - пытается узнать у свидетеля судья Васюченко. «Он был с ними, значит входил в их группу,» - уклончиво отвечает псевдоспециалист по этническим ОПГ.
После этого адвокат заявляет ходатайство о моем допросе, как свидетеля по характеристике личности. Но судья заявляет, что не может менять свои планы, и переносит мой допрос на 24 августа. Что за планы у Татьяны Михайловны в четверг в 15.30, когда до конца рабочего дня остается 2,5 часа, судья не сообщает. Однако у меня тоже есть свои планы, о чем я и сообщаю уважаемой судье: как раз в это время я веду прием в Общественном Совете при ГУВД г. Москвы. «Это Ваши проблемы!» - бросает мне девушка в мантии и покидает зал судебного заседания.
Посещение Пресненского суда породило у меня множество разных вопросов. Как можно уважать подобный суд? Как можно доверять такому правосудию? Как люди, этический уровень которых вызывает, по меньшей мере, вопросы , могут занимать столь ответственные должности?
Однако одно хорошее мы все-таки обнаружили в Пресненском суде. Это – буфет. Так может быть пойти на смелый эксперимент и сделать не буфет при суде, а суд при буфете?
А пока я принял решение о производстве углубленного наблюдения за работой Пресненского суда.
