Считаясь разоблачителем коррупции, автором эффектных презентаций её примеров, Навальный не предлагает, на мой взгляд, убедительной концепции „победы над коррупцией“. И это не случайно. Коррупция – следствие глубинных культурно-исторических условий, вскрыть которые невозможно оставаясь в рамках той, по сути, консервативной, если не сказать консервирующей, идеологии, в которой оперирует Алексей Навальный.
Во-первых, спасибо Алексею Навальному за то, что с его именем связан процесс, сравнимый с тем, что происходил у нас в конце перестройки. Я имею в виду не то, что называют „протестное движение“, а ту беспрецедентную общественную дискуссию, схватку идей и ценностей, которая происходит прямо сейчас. Именно это, с моей точки зрения, является признаком становления гражданского общества, или даже просто общества, которое везде и всегда происходило в борьбе мировоззрений, и не просто из образования, культуры, и добрых намерений.
От этого „объективного“ наблюдения, не становится легче, когда видишь, что убеждения, которые ты искренне отстаиваешь, воспринимаются как оправдание заказа сверху, выражение малодушия, синдрома „пикейных жилетов“, или, в лучшем случае, наивности.
Тот, кто сегодня критикует Навального, осознанно или неосознанно, работает на Кремль, - суть ответа на такую критику. При этом всё чаще звучат и угрозы: „подписали себе приговор“, „когда победим... спустим с лестницы“ и т.п.
Я решил посвятить большую часть своей работы и общественной жизни критике режима Путина сразу после его прихода к власти. Фильмы о детях Чечни, жертвах второй войны, о взрывах домов, в которых коллективно обвинили чеченцев, (при том, что арестовали и пытали невинного ингуша, а впоследствии осудили двух карачаецев), об убийстве Литвиненко, который всячески поддерживал борьбу Чечни за независимость, о российско-грузинской войне. Даже когда темы моих работ в кино, телевидении и театре не были прямо связаны с российскими войнами на Кавказе, я делал к ним аллюзии. Выбор тем и их интерпретации никогда не были результатом какого-то политического заказа. Я считаю себя счастливым человеком в том, что всегда, без единого исключения, делал то, что сам считал творчески и морально необходимым.
Кроме профессиональной работы, я отдавал большую часть свободного времени, которого немного, различным демократическим общественным проектам. Все они имели твёрдые принципы: ксенофобия и военная агрессия недопустимы.
И теперь позвольте спросить, почему я должен воздерживаться от критики политика, который систематически эти принципы нарушал и нарушает? „Повытаскивали цитат пятилетней давности“, „мало ли кто чего в своей жизни наговорил“, „все могут измениться“ - всё это совершеннейшее лукавство. 22 июля 2013 года Алексей Навальный совершенно чётко, письменно, то есть имея возможность ещё раз всё взвесить, подтвердил, что придерживается своей позиции по Грузии, которая включала не только оправдание агрессии, а выдворение „за пределы РФ всех находящихся на нашей территории граждан Грузии“. Под абсолютно, с моей точки зрения, неприемлемым документом (9.07.2013), „проектом заявления КСО по поводу ситуации в г. Пугачёве“, поддерживающим, по сути, призыв коллективно наказать „приезжих“ в Пугачёве, стоит подпись (в качестве „поддерживающего“) А. Навального.
„Пока он идет в фарватере превращение России в человеческую страну - честь ему и хвала, идём за ним...“ - пишет Ганапольский двумя неделями спустя. Если он, кто-то из его коллег и тысячи комментирующих и „лайкающих“, считают, что человеческая страна – эта та, в которой будет приветствоваться самосуд, и из которой можно депортировать всех граждан страны, в которую Россия ввела войска – пусть они идут за Навальным, но с какой стати, они упрекают тех, кто думает иначе и не „идёт-вместе“, - в работе на Кремль? Моя умирающая от рака жена Ольга буквально до последнего дня работала (вместе со мной) ПРОТИВ Кремля монтируя „Уроки русского“, фильм, объясняющий, почему война была прежде всего российской агрессией. А затем я объездил с фильмом пол-мира, показывал его в Евро-парламенте и многочисленных правительственных и неправительственных организациях, давая интервью, и часто споря до хрипоты на подиумах. Так я работал на Кремль.
Ранее я так на него работал, что мне перевернули вверх дном дом, разбив окна, машину, и оставив на подушке портрет отравленного Литвиненко. До этого, в связи с другими работами, было много подобного.
Я никогда не голосовал за Навального, и я не считаю его ни лидером сопротивления режиму Путина, ни приемлемым потенциальным лидером страны. Я не ищу в нём изъянов, не собираю „неудачные“ цитаты, а лишь привожу то, что бросилось в глаза. И этого достаточно, чтобы понять, что его позиция во многих принципиальных для меня вопросах совершенно не отличается от путинской. На это – теоретически, - можно возразить, что эти вопросы (упрощённо-говоря, ксенофобии и неоимперской внешней – и внутренней – политики) принципиальны для меня, но не для дела единственно возможного сейчас варианта „демонтажа“ режима. Увы, я не могу согласиться. Считаясь разоблачителем коррупции, автором эффектных презентаций её примеров, Навальный не предлагает, на мой взгляд, убедительной концепции „победы над коррупцией“. И это не случайно. Коррупция – следствие глубинных культурно-исторических условий, вскрыть которые невозможно оставаясь в рамках той, по сути, консервативной, если не сказать консервирующей, идеологии, в которой оперирует Алексей Навальный.
Я не думаю, что он много потеряет от отсутствия поддержки такого человека, как я. А скорее всего, даже выиграет. Если Навальный так раздражает кого-то, кто „выгораживает“ чеченцев, грузин и прочих понаехавших, - значит он всё-таки свой парень, несмотря на подозрения, что он – ставленник крупного капитала. И как это ни парадоксально, упрёков в непоследовательности в области национальной политики к Алексею Навальному у меня нет. В отличии от его союзников в либеральном лагере, он никогда не позиционировал себя, как поборник прав человека. Некоторая непоследовательность и избирательность заметна именно в борьбе с коррупцией. Вот один, не самый актуальный и близкий к столице пример – печально известный лозунг „Хватит кормить Кавказ“, в сочетании с многомиллиардной коррупцией в Южной Осетии (и в связи с ней, и до и после войны), которую Навальный призвал – дополнительно - „серьёзно“ финансировать. Пять лет назад, конечно, но ведь и сегодня его этот пункт не смущает. Это, на самом деле, не в качестве придирки, а лишь для того, чтобы напомнить, насколько привычное слово коррупция стала ходульной затычкой, которая вылетает и исчезает, под давлением более глубинных политических и идеологических интересов.
„Не идеальный“, „не девушка“ (чтобы влюбляться), „наш инструмент“, „потом, если надо, заменим“, „перевоспитаем“... А вы его спросили, готов ли он быть инструментом для замены? Как-то неуважительно получается, по отношению к Алексею Навальному. Кажется, я его уважаю больше, чем те, кто за него извиняются, но продолжают поддерживать. Уважаю, как противника, считая, что он не будет инструментом в руках непоследовательной либеральной интеллигенции. Он – кандидат в путинские преемники, но если он им станет, то лишь в узком смысле. Как Путин был ельцинским. Преемник преемником, а получилось что-то новенькое.
Есть среди комментариев на посты один не очень распространённый, но, по-своему, притягательный мотив: „В Ваших опасениях, может быть что-то есть, но по мне так, будь что будет, всё лучше чем это гнилое болото.“ На это, гораздо труднее отвечать, потому что это честно. Не морально, не позитивно. Страшновато и по-гегелевски негативно. Если кто-то это имеет в виду, пусть так честно и скажет.
