В последний день минувшего года ковид вырвал из жизни двух людей, с кем близко свела меня жизнь в псковской политике. Это Иван Михайлович Лысковец и Алексей Алексеевич Мешков.
Прошло девять дней. Воспоминания не отпускают.
Фото: urmas/ Depositphotos.com
Алексей Алексеевич Мешков.
Человек и электросила
На фото: Алексей Мешков/«Гражданинъ»
Алексей Мешков – самородок, созидатель, упрямец, жизнеустроитель, человек легендарный.
Дом семьи Мешковых в селе Кулешовка Тамбовской области был с земляным полом, глиняными стенами и соломенной крышей. Из двенадцати детей в семье выжили пятеро. Голод 1936 года стал смертельным ударом для многих, в том числе детей. Спасались тем, что ели павших от голода лошадей.
В 1939 году отец уехал на заработки в Подмосковье, через год решил перевезти семью с пятью детьми (ещё одного потеряли позже), перевёз, а жить пришлось даже не в доме, а в сенном сарае, причем жили в одном пространстве несколько семей со многими детьми.
Лёшу положили спать у входа, зимой тюфяк примерзал к полу, уроки делал в лесу, сидя на пеньке. Восьмилетнее образование получил в ремесленном училище.
Трудиться Алексей начал в июне 1941 года за две недели до войны разнорабочим в подсобном хозяйстве. Солнечногорск на короткое время был захвачен немцами, но после наступления советских войск под Москвой оккупация завершилась, в семье все остались живы.
Алексей поработал в эвакуационном госпитале, потом 2 года токарем на оборонном заводе. Пока работал, получил среднее образование в школе рабочей молодежи.
В год Победы Мешков поступил в Московский технологический институт легкой промышленности, который увидел из окошка трамвая, когда ездил по Москве в поисках вуза для учёбы, выбрал энергетическое отделение, стал инженером-механиком и в 1950-м году получил направление на Костромскую ТЭЦ.
Инженер-механик Алексей Мешков оказался фантастически талантливым управленцем. Мешков построил три электростанции и каждой отдал более 15 лет жизни – Вологодскую ТЭЦ (1953–1968, изначально это была ТЭЦ Вологодского льнокомбината, и приехал Мешков на ещё строящуюся станцию по распоряжению «Главльна» уже начальником цеха, а директором стал в 1965 году), Череповецкую ГРЭС (1968–1983) и Псковскую ГРЭС в поселке Дедовичи (1983–2002). Мешков сам называл себя «человеком движения», и это абсолютно точное определение.
Инженер человеческого движения Алексей Мешков за каждой своей электростанцией видел людей. Его любовь к работе и любовь к людям многократно усиливали друг друга всю жизнь.
Ещё в Череповце он за 15 лет построил не только ГРЭС на три энергоблока, но и рабочий благоустроенный посёлок при ней со всеми условиями для жизни более 7 тысяч человек.
В Дедовичи он приехал на станцию, строительство которой после 15 лет долгостроя было заморожено на почти нулевом цикле. Мешкову было 58 лет, в Череповце остались прекрасный дом с роскошным садом и вошедшая в колею жизнь. В приказе о приёме на работу на Псковскую ГРЭС была одна фамилия – Мешкова. Все остальные должности в штате станции были пусты.
Работали только строители, да как сказать работали – на месте будущего котлована под главный корпус станции не была вырыта ни одна лопата земли. 26 октября 1983 года Мешков вышел на работу, пришел в контору: холодно, все сидят в верхней одежде. Работы нет. «Почему так сидим?» – «Задвижка в котельной не работает!».
С приходом Мешкова заработала не только задвижка в котельной. Алексей Мешков стал пятым за 15 лет директором Псковской ГРЭС. Его приезд был равносилен тому, как если бы на станцию дали ток. Машина замершей стройки заработала, началось нормальное финансирование работ, стали приезжать новые люди.
Но 28 мая 1986 года на фоне исподволь начинавшегося экономического кризиса Совет министров СССР во главе с Николаем Рыжковым с подачи Минэнерго принял решение о консервации станции, что означало её нерождение.
Что такое решение о консервации стройки? Деньги на зарплату поступают, делать ничего не нужно, все фактически работают сторожами, ответственности практически никакой, постепенно штат сокращается до минимума, потом – разруха.
Мешков не согласился с Советом министров СССР (!), написал письмо секретарю ЦК Владимиру Долгих (он был куратором энергетики): «Рыжков не прав, прошу вмешаться и отменить решение правительства. Когда мы вышли на такие объемы, сосредоточили людские силы, консервация станции – это преступление». Мешков рисковал больше чем должностью.
Он поехал в Москву, доставил письмо адресату, получил поддержку, дошёл до министра энергетики и победил. Через месяц решение о консервации Псковской ГРЭС было отменено, и это было единственное такое решение в позднем СССР.
Мешков не мог работать могильщиком. Он мог работать только созидателем. Двери открывались и стены рушились перед его движением.
Мешкову было мало первой большой победы. Он с учётом колоссального опыта строительства двух станций, снова рискуя должностью, добрался до проектировщиков, заставил переделать сам проект, сделать его современным, перевести станцию с взрывоопасного торфа на газ (после чего добился специальной врезки в магистральный газопровод!). Он кроил жизнь и судьбу своими руками.
Энергетики называют Псковскую ГРЭС самой красивой ГРЭС Северо-запада. А для Псковской области ГРЭС стала самым крупным экономическим объектом ХХ века.
В 1990 году вместо 9 млн на год дали 1 млн руб., стройка висела на волоске. Мешков снова едет в Москву, доходит до министра энергетики с фотографиями в руках и требует: уже столько сделано, дайте достроить! Министр возвращает финансирование. У Мешкова было главное – репутация. Ему верили.
Первый блок Псковской ГРЭС запустили в 1993 году на фоне развала всей промышленности, после чего выяснилось, что правительство не будет из бюджета гасить кредиты стройки. В министерстве предложили Мешкову как заказчику (то есть самой ГРЭС) взять кредиты на станцию. Чтобы их закрыть, нужно было вернуть банку 170% суммы кредита. Мешков понял, что других вариантов нет, снова рискнул, взял ответственность на себя лично, принял решение, и оно спасло станцию – первый блок был введен в действие.
После этого в Дедовичи прислали министерскую комиссию и обвинили Мешкова в превышении полномочий, более того – возбудили уголовное дело. Возбудив, стали изучать устав станции и выяснилось, что решение совета директоров для принятия ответственности за кредит не требовалось, Мешков не нарушил закон. Дело закрыли.
Один из кредитов в эпоху гиперинфляции пришлось брать под 400%. Сейчас от одного упоминания таких цифр холодеет под ложечкой. А Мешков не боялся цифр, он жил по принципу: всё для станции.
Для ввода в строй в 1996 году второго энергоблока Мешков кредиты уже не брал: работали в долг, сидели без зарплаты, рассчитывались векселями, зачетами, бартером. В момент пуска второго энергоблока на Псковской ГРЭС работали 1100 человек.
Только реформа российской энергетики, создание РАО «ЕЭС» и приход туда Анатолия Чубайса с его подходами остановили удивительную для периода развала экономики стройку: здание третьего энергоблока было готово на 75%, рядом лежали генератор и трансформатор, фактически оставался только монтаж оборудования. Не успели. Мешков горевал об этом много лет.
Но и с двумя блоками Псковской ГРЭС Псковская область стала энергоизбыточным регионом. По большому счёту, отсутствие сбыта энергии остановило стройку. А реформа сбыта в РАО «ЕЭС» вытеснила мощности Псковской ГРЭС с рынка. Вести собственную политику закупок и сбыта станция уже не могла, так как утратила самостоятельность, а новые менеджеры не воспринимали никакой экономический объект как источник чьей-то жизни и ресурс для развития территории – только как источник прибыли.
Но тогда, в конце ХХ века, Мешкову было мало спасения самой станции, он хотел построить поселок счастья для её работников. «Тебе это зачем?» – спрашивали настойчивого директора в Москве. «Как зачем? Там же люди живут! Они должны жить по-человечески», – ответствовал Мешков и заставлял вращаться жернова неповоротливой машины власти. Он абсолютно верил во всё, что делал.
Мешков построил рабочий поселок энергетиков. Жильё – ежегодно в два раза больше плана, и не только многоквартирные дома. Он настоял на проектировании и строительстве коттеджного поселка на окраине Дедович – чтобы те, кто хочет жить в своем доме на земле, могли это себе позволить.
Этого не было ни в одном проекте, но Мешков заставил разморозить и достроил великолепный дом культуры, о котором не хотели слышать начальники энергосистемы (проект он нашел сам, сейчас это лучший ДК среди всех районов области), больницу (проект привез из Риги), школу, гостиницу с рестораном, торговый центр, новые очистные сооружения для сточных вод и систему питьевого водоснабжения, газифицировал весь жилой фонд.
Водохранилище Псковской ГРЭС с незамерзающей водой стало базой подготовки национальной сборной по академической гребле. Дедовичские дети стали осваивать байдарки и каноэ. В Дедовичи пришел большой спорт.
Мешков каждый раз с огромным сожалением вспоминал, что не успел сделать до завершения директорства: спортивный комплекс с плавательным бассейном (проект уже был готов), большой городской парк. Но срок очередного контракта завершился, продлевать его 76-летнему руководителю ставропольские начальники ОГК-2 не стали. А у него было планов ещё на полную пятилетку минимум.
Его сменщики были хорошими людьми, но полностью подчинёнными системе. Не бойцы. Не борцы. Второго Мешкова просто не было.
Посёлок для счастливой человеческой жизни, которого не должно было быть, построен в чистом поле рядом со станцией, которой не должно было быть, волей и человеколюбием одного человека. Мешков изменил жизни тысяч людей. Эти люди приехали работать на Псковскую ГРЭС, создали семьи, родили детей. Мешков был похож на солнечный генератор, вокруг которого вращались и к которому притягивались планеты самого разного размера.
Мы познакомились с Алексеем Алексеевичем в самом конце 2006 года, когда я колесил по области, собирая команду Псковского «Яблока» на выборы в областное Собрание, назначенные на март 2007 года. Поехал советоваться домой к генеральному директору строительного управления Псковской ГРЭС Александру Александровичу Уверскому. Он и спрашивает меня: «А с Алексеем Алексеевичем Мешковым вы встречались?». – «Нет, он же действующий депутат от «Единой России». – «Кинула «Единая Россия» Мешкова, поговорите с ним». И даёт телефон.
Звоню. Мешков откликается мгновенно и через какие-то минуты мы говорим с ним на первом этаже построенной им гостиницы. Это первая наша встреча, но он спокойно рассказывает, как видный псковский единоросс недавно позвонил ему и сказал, что «Москва не согласовала его кандидатуру – мол, стар уже для депутатов». Да, Мешкову скоро исполнится 81, но он уверенно водит машину, на зарядке поднимает пудовую гирю и вот уже пять лет на общественных началах трудится областным депутатом: более 600 обращений людей из двух районов (Дедовичского и Дновского) за пятилетку, каждой просьбой занимается лично, постоянно встречается с людьми.
Мешков догадывается, что никакая Москва не согласовывала кандидата-одномандатника в небольшом округе в Псковской области, что его просто обманывают, решили избавиться, нашли другого человека. Но передо мной – не обиженный жизнью ветеран, а волевой, полный сил человек, перед которым возникло неожиданное препятствие, которое он намерен успешно преодолеть.
Мешков говорит сам: «Я готов пойти на выборы от вас. Что нужно сделать?». А нужно, не много, не мало, выйти из «Единой России», говорю я ему. «Знаете, где у меня эта партия?», – неожиданно для меня с мощнейшей энергетикой задает мне риторический вопрос Мешков, просит бумагу у администратора гостиницы, пишет заявление о выходе в двух экземплярах и немедленно едет в местный офис «Единой России», где заявление принимают буквально с дрожью в руках. «Что случилось, Алексей Алексеевич?», – спрашивают испуганно. «Не нужен я вашей партии», – отвечает Мешков и уходит.
Возвращается в гостиницу, показывает мне второй экземпляр с отметкой о получении и говорит: «Я готов вступить в вашу партию. Вы поддержали меня, когда мне трудно». И пишет заявление о вступлении в «Яблоко», став самым возрастным членом партии в Псковской области.
А 14 лет назад «Яблоко» ещё было в регионе непарламентской партией, выдвижение на выборы надо было проводить через сбор подписей. «Мы не «Единая Россия», Алексей Алексеевич, надо будет подписи собирать», – говорю ему. «Подписи? Какие проблемы?! Сколько нужно? Хоть сегодня будут подписи», – спокойно и уверенно говорит воодушевленный Мешков.
Подписи были собраны безупречные.
Мы провели в 2007 году кампании 12 одномандатников, и в нашей внутренней оценке по шансам на успех Мешков занимал первое место: в его позициях мы были уверены.
За несколько дней до выборов Мешкову позвонил Александр Христофоров, заместитель председателя областного Собрания, лицо тогдашней ЛДПР в Псковской области, и говорит: «Ну что, Алексей Алексеевич, пришли результаты опросов, ты молодец, рейтинг у тебя выше 40%, будем снова работать вместе». Мешков рассказал мне об этом разговоре. Цифра вполне соответствовала нашим ожиданиям.
Официальные результаты голосования стал огромным шоком. В итоговом протоколе у Мешкова стояло 6,59% (737 голосов), из которых 613 были получены в родном районе, где только число членов семей сотрудников ГРЭС было около 2 тысяч человек.
Чтобы понять дикий характер этих цифр, надо знать, что в 2002 году Мешков получил в этом же округе у практически этих же избирателей 8897 (более 68%) голосов, почти не ведя избирательной кампании. Мы в своих планах считали реальным получение Мешковым около 5 тыс. голосов. И примерно такую цифру получает один из местных директоров СПК, ставший вместо Мешкова кандидатом от «Единой России».
Алексей Алексеевич на удивление спокойно воспринял провальный результат и сказал: «Ну, значит, народ так решил». Но в голосе чувствовалось большое разочарование: эти люди работали на спасённой им станции, жили в построенных им домах, ходили по спроектированным им улицам. Вообще надо было видеть, как Мешков идёт по любой улице в Дедовичах и с ним здоровается по имени–отчеству буквально каждый встречный, а сам он знает имя и лицо каждого второго.
Вот одна такая случайная встреча на улице буквально через несколько дней после выборов и раскрыла нам «тайну избирательного ящика». Идёт навстречу Алексею Алексеевичу председательница одной из участковых комиссий, видит его, останавливается, вместо «Здравствуйте, Алексей Алексеевич!» меняется в лице, со слезами в голосе выкрикивает: «Простите, Алексей Алексеевич!» и перебегает на другую сторону улицы, без всякого пешеходного перехода.
Так мы узнали, как «Единая Россия» отомстила Алексею Мешкову за отказ покориться. Мешков рассказал мне об этом со спокойствием инженера-механика, у которого сломалась машина, и теперь эта машина ремонту не подлежит.
Это потрясение не изменило наших так неожиданно возникших отношений, мы продолжили общаться, благо что поводы были. И дом Алексея Алексеевича на улице Весенней был всегда открыт. Мешков остался в псковской политике действующим лицом, пусть без депутатского статуса, потому что главный его статус был – его имя.
По существу, о непреклонный авторитет Мешкова, возглавившего инициативную группу местных жителей по защите Дедовичской больницы от реорганизации и присоединения её в качестве филиала к Порховской споткнулась и потерпела поражение в 2015 году (единственный случай в области) атака администрации тогдашнего губернатора Андрея Турчака.
Инициаторы провели митинг протеста в полтысячи человек (Мешков выступал на нём лично), собрали больше двух тысяч подписей жителей, публично отказались от всех сделок и декоративных наблюдательных советов, настойчиво предлагаемых им администрацией области (то есть буквально – ни один житель района не согласился войти в коллаборационистский совет по наблюдению за реорганизацией больницы), а в дополнение ко всему первые (и до сих пор единственные) в области провели официальный опрос жителей района – строго по процедуре, предусмотренной федеральным законом.
Наша команда готовила тогда всю юридическую процедуру опроса, и мы в ежедневном режиме видели: электростанцией, питающей общественную защиту больницы энергией, был Алексей Алексеевич Мешков. Он закрывал всех своим именем, как скала. Он не сгибался, и все рядом с ним чувствовали себя сильными.
Именно Мешков сделал историю с защитой Дедовичской больницы федеральной, лично добравшись до тогдашнего министра энергетики Александра Новака. И окончательно поставил Андрея Турчака в безвыходное положение. Губернатор отступил.
И сама Псковская ГРЭС, которую новый собственник (ОГК-2) был намерен законсервировать «в связи с отсутствием потребности в производимой электроэнергии», осталась до сих пор жива во многом потому, что Мешков снова дошёл до министерства. Он всю жизнь строил и всю жизнь защищал всё, что построил.
Жизнелюб, он везде создавал условия для жизни человека и везде защищал жизнь. Сил жизни в нём было на сто лет, и это предстоящее уже в относительно близком будущем столетие обсуждали близкие друзья, будучи уверенными: Алексей Алексеевич непременно доживёт. Коренастый, как породистый дуб, Мешков уверенно держался на ногах.
На 90-летие в феврале 2016 года его попросили подвести итоги жизни. Мешков улыбнулся и ответил: «Итоги буду подводить на следующем юбилее. Ещё многое не сделано».
Завершение 2020 года выдалось для Мешкова ужасным: 2 ноября умерла жена Варвара Александровна, подарившая ему трёх дочерей и много лет прожившая благодаря любви и заботе Алексея Алексеевича. Мешков пошатнулся от удара, но устоял. Всё, что нужно было сделать по печальному поводу, делал сам.
А в середине декабря в дом Мешковых забрался ковид: заболели и Алексей Алексеевич, и дочь, живущая вместе с отцом. Какое-то время лежали в одной палате. Инга выбралась, а папа – нет.
…По завершении траурного митинга у проходной ГРЭС станция, прощаясь со своим создателем, выпустила из трубы огромное облако белого пара, словно тяжело вздохнула. Мужики, отработавшие вместе с Мешковым десятки лет (многих он привёз из Вологодской области в Дедовичи), плакали. Печально взвыли сирены стоявших в почётном карауле пожарных машин.
Дальше – тишина.
Памятником Алексею Алексеевичу Мешкову стало всё то, чего не было бы без его личных титанических усилий: Псковская ГРЭС, посёлок энергетиков в Дедовичах, сотни и сотни сложившихся семей, рождённые в этих семьях дети и все те, кто родится у них в будущем. Один человек изменил линии жизни тысяч людей. Мешков и был архитектором этого будущего.
Но останется ещё одна важная вещь: личный пример. Пример жизни сильного человека, трудившегося для людей с радостью и воодушевлением, не покладая рук. И вот уже руки сложены на груди, а дело человека живёт. Есть с кого брать пример.
Иван Михайлович Лысковец.
Человек и правовед
На фото: Иван Лысковец/«Гражданинъ»
Удивительно, но в крестьянской семье Лысковцов, жившей около Минска, тоже было 10 детей. Все 10 выжили, но не выжили родители: в 1959 году умер отец, а через три года, в 1962-м, мама. Старшие дети не были обеспечены, чтобы взять на себя заботу о младших, и Ваня Лысковец с младшим братом Василием были отправлены в детский дом в городишко Березино Минской области.
Уже будучи состоявшимся человеком, Иван Михайлович стал постоянным жертвователем Псковского Детского фонда: у него возникла и никогда не прекращалась острая потребность помогать детям, оставшимся без родителей.
Потом был Минский радиотехникум, откуда 16-летний Иван едва не ушёл за несколько месяцев до экзаменов, осознав, что это не его стезя, но удержал его от резкого поступка классный руководитель, Герой Советского Союза Иван Елисеевич Самбук: «Получи диплом, не горячись, кусок хлеба в руках будет, а там определишься, куда дальше». Совет оказался спасительным.
Иван во время учёбы не только содержал себя, но и помогал оставшемуся в детдоме брату, к которому ездил почти каждые выходные, работал в театре юного зрителя, а по вечерам и в выходные дни разгружал вагоны. Парень был сильным и способным к спорту – занимался боксом, борьбой, лыжами, гимнастикой.
Тот же Иван Елисеевич, опекавший молодого тёзку как сына, помог устроиться на работу в военный научно-исследовательский центр в Свердловске.
Там молодого техника взял под опеку ещё один Иван – доктор технических наук, полковник Иван Фролов. Наверно, имя тоже трогало, тёзка есть тёзка, но, думаю, что оба старших Ивана видели в молодом настырном парне большие перспективы.
На службу в армию судьба забросила Ивана в Полтаву, в учебный центр по подготовке сержантов, а потом – в Киев, в линейную часть. В армии Иван изучил украинский язык: раз попал служить в Украину, язык надо знать.
И в армии проявился его детдомовский характер и острая тяга к справедливости: став сержантом, Иван убедил «стариков» своего призыва отказаться от дедовщины, по-человечески относиться к молодым солдатам. Можно только предположить, чего это стоило.
После службы в армии Иван Лысковец едва не уехал строить «КамАЗ», но переписка с Иваном Фроловым перетянула, и он вернулся в Свердловск: зарплата в военно-техническом центре позволяла учиться на вечернем отделении в вузе.
Иван Лысковец хотел поступить в Свердловский университет на журналистику, очень увлекала его общественная жизнь, но на факультете журналистики не было подготовительных курсов, облегчающих подготовку к поступлению, и выбор пал на Свердловский юридический институт.
Иван поступил на вечернее отделение без проблем и стал настолько заметен в учёбе, что ему предложили уже по итогам первого курса перейти на очное отделение. Предложение прекрасное, но на одну стипендию жить трудно, и тут снова пригодился опыт юности: Иван совмещал с учебой работу лаборанта в том же институте, а по вечерам и выходным снова разгружал вагоны. Два года работал кочегаром в котельной школы-интерната. Каждую четвертую ночь на уральском морозе нужно было с улицы на тачке завести в кочегарку три-четыре тонны угля, сжечь в четырех котлах и вывезти в отвалы шлак.
В институте Ивану повезло на учителей. Гражданское право преподавал будущий председатель Высшего Арбитражного Суда России Вениамин Федорович Яковлев, а теорию государства и права читал будущий председатель Комитета Конституционного надзора СССР Сергей Сергеевич Алексеев, в научном кружке у которого занимался Иван.
Именно тогда у Ивана Лысковца сформировался психологический уклад правоведа – чувство права, которое корнями уходило в детское чувство справедливости (память о раннем сиротстве), умноженное на полученное юридические знание.
Сразу после института ему предлагали аспирантуру и научную карьеру, но Ивану хотелось самостоятельности, профессиональной работы без опеки. Как один из лучших студентов, он имел право приоритетного выбора на распределении, и выбрал он Псковскую область – как можно ближе к родной Беларуси.
Так Иван Лысковец в возрасте 25 лет оказался на Псковщине. Восемь месяцев стажировки в Себежском районном народном суде, где и планировалось ему работать судьей, пролетели как один месяц, но руководство областного суда и отдела юстиции разглядело в молодом выпускнике Свердловского юрфака что-то такое, что подвигло их предложить молодому парню сразу возглавить двухсоставный Бежаницкий районный суд.
В апреле 1976 года 26-летний Иван Лысковец стал председателем суда. 18-часовой рабочий день без выходных и праздников стал нормой жизни. Первое время жил в служебном кабинете, потом снимал квартиру и только через 2 года получил первое в самостоятельной жизни жилье – однокомнатную квартиру.
Уже через два года областное руководство предложило Лысковцу перейти на работу в областной суд. Но воспротивилось руководство Бежаницкого района, которому понравился молодой принципиальный председатель суда, предъявлявший жесткие требования к работе дознания и следствия, проводивший огромную общественную работу – выездные судебные заседания, по 50-60 лекций ежегодно в трудовых коллективах, школах, домах культуры.
Иван Лысковец стал заметен в Бежаницком районе. О молодом председателе суда заговорили люди. За шесть лет его работы в районном суде кассационная инстанция не отменила и не изменила ни одного решения по гражданским делам. Это – большая редкость. Вынесенные им решения и приговоры даже обжаловались крайне редко.
Наибольшее удовлетворение судья Лысковец получал, вынося оправдательные приговоры (!) – по их количеству он превосходил всех судей области. Когда после вынесения одного из таких приговоров милиция отказалась освободить человека из-под стражи, председатель суда Иван Лысковец явился в здание райотдела милиции и заявил, что не уйдет, пока оправданного гражданина при нём не выпустят из камеры. И милиция сдалась.
Лысковец был одним из редких судей, способных по-человечески вести бракоразводные процессы. Множество семей сохранил молодой судья своим удивительным отношением к людям, часы и часы проводя с решившими расстаться супругами в разговорах не о законе и разделе имущества, а о ценности и сохранении семьи.
Не случайно спустя двенадцать (!) лет после отъезда из Бежаницкого района в областной центр за него на выборах депутата областного Собрания первого созыва в 1994 году проголосовало большинство жителей. Таким сильным было уважение людей.
В 1982 году Иван Михайлович был избран судьей Псковского областного суда. Попасть к судье Лысковцу означало получить законное и справедливое решение. Его решения и приговоры практически не обжаловались. И став областным судьёй, он остался верен принципу: не осуди невиновного.
Иван Лысковец мог оставаться судьей ещё много лет, но в 1986 году ему предложили стать заместителем начальника областного отдела юстиции, куратором организационного, хозяйственного, финансового и кадрового обеспечения деятельности городских и районных судов Псковской области. Судьи почувствовали, что у них появилась надежная опека грамотного руководителя.
В 1992 году только что назначенный губернатором Владислав Туманов пригласил Ивана Лысковца возглавить юридическую службу областной администрации. Именно Лысковец основал государственно-правовой комитет администрации области. Без визы Лысковца Туманов не подписывал правовые документы.
Летом 1993 года Ивану Михайловичу было поручено представлять администрацию Псковской области в работе Конституционного совещания в Москве. Лысковец отработал там два месяца, и это была для него вдохновенная работа: участвовать в создании новой Конституции было верхом мечтаний правоведа.
В 1994 году Иван Лысковец стал одним из 22 первых депутатов Псковского областного Собрания (избрался от Бежаницкого и Новоржевского районов). Законодательство позволяло тогда совмещать работу депутата с работой чиновника, и в 1995-1996 годах Лысковец работал начальником управления юстиции области, продолжал обеспечивать суды и организовывать их работу.
А с 1996 года его профессиональной стезёй стал нотариат.
В начале 1990-х мы несколько раз пересекались по каким-то официальным поводам, но это не привело к личным отношениям. А на очередных выборах в областное Собрание оказались конкурентами в одном округе. Участвовали в общих эфирах. Поневоле присмотришься к человеку. Я присмотрелся и подумал: «А почему такой человек не в нашей команде?».
И на выборах в областное Собрание в 2007 году предложил Ивану Михайловичу выдвинуться от «Яблока». Более того, в едином списке партии (который, к сожалению, не дошёл до регистрации) Иван Лысковец был первым номером.
Из 20 выдвинутых одномандатников мы смогли вывести на выборы 2007 года через сбор подписей 12 кандидатов, в том числе Ивана Лысковца.
Через несколько дней после подачи документов окружная избирательная комиссия принимает решение об отказе в регистрации Лысковца в связи с тем, что якобы кандидатом не представлены документы, подтверждающие занятость и статус депутата. Документы были представлены, конечно, но комиссия утверждала обратное.
Постановление окружной комиссии об отказе в регистрации мы получили с факса заместителя губернатора области (!), наши противники даже не маскировались.
Мы подали заявление в областной суд на отказ в регистрации и выиграли, выйдя на выборы с недельным опозданием.
Шли на победу, борьба была на равных. Не хватило немного. Иван Михайлович получил 2389 (25,64%) голосов, у победителя было 2964 (31,81%).
Отношения людей между собой после политической неудачи – отдельная, очень чувствительная тема. Очень часто отношения ломаются – достойно пережить поражение получается не у всех. Мы не просто остались с Иваном Михайловичем в добрых отношениях, но стали общаться постоянно.
Причём наше общение заметно уплотнилось после 2011 года, когда я стал депутатом. К тому времени законодательство о нотариате ужесточилось и в нём появился прямой запрет на получение нотариусом статуса депутата, и возможность участия в выборах для Ивана Михайловича была перекрыта. А сильная потребность понимать, что происходит в политике, осталась.
Я открывал для себя новых людей – коллег по парламенту, с которыми лично не был знаком, а у Ивана Михайловича была с ними своя история отношений. Есть такое выражение: видит человека. Вот это про Лысковца.
Ещё не будучи депутатом, но уже работая редактором «Псковской губернии», я смотрел за работой регионального парламента. Удивить меня чем-то было трудно, а вот обратить внимание – можно. Однажды Лысковец сказал: «Этот закон плохо написан. Он написан на плохом языке. Надо переписывать, иначе его невозможно понять». Пожалуй, он был единственным законодателем, кто так точно чувствовал лексическое тело закона. Людей масштаба Ивана Лысковца в региональном парламенте уже практически не было.
Юристов много, правоведов мало. Лысковец был именно правоведом. Он постоянно напоминал коллегам по парламенту, что все принимаемые законы – это не про деньги и полномочия, а про людей и права человека. Он никогда не упускал из виду человеческое измерение закона.
Лысковец не отказывал людям в крайних ситуациях. В 2015 году перевёл с украинского и нотариально заверил для родных выданные в Луганске свидетельство о смерти, справку о смерти и врачебное свидетельство о смерти псковского спецназовца, записанного в «донские казаки» и погибшего в Луганской области. Юридически он просто сделал свою работу. А политически и психологически это был поступок – родные получили на руки материальное доказательство произошедшего.
Иван Михайлович пережил много потрясений. Одно из них – смерть от лейкемии трёхлетней внучки в мае 2014 года – в каком-то смысле не пережил, постоянно возвращался к мыслям о том, что не смог спасти родного человечка, хотя винить никого было невозможно – страшная болезнь оказалась сильнее.
У него изменилось лицо после этой личной трагедии, даже улыбка стала другой – грустной.
Теперь они лежат почти рядом на сельском кладбище деревни Печки в Печорском районе – любимая внучка и любимый дед. Кто мог подумать, что такое случится?
+ + +
Сколько ни проживи человек, всё будет мало. И без малого 95 лет Алексея Алексеевича Мешкова, и 70 с половинкой лет Ивана Михайловича Лысковца – мало. И хотя сказал батюшка на отпевании, что для Бога и 20 лет, и 120 лет – всё равно, а года и минуты человеческой жизни бесценны и человеческое измерение времени существует. Никогда не поздно жить.
Спасибо вам, мужики, за ваши оборванные по злому року жизни, за вашу любовь к людям, ваш труд, ваше упрямство, вашу подлинную силу.
На каких людях держится мир? Вот на таких и держится.
Низкий поклон вам, Иван Михайлович и Алексей Алексеевич, что встретились в жизни.
Сколько будем жить, столько будем помнить.
Оригинал публикации: «Гражданинъ»
