А вы уверены, что надо печалиться?
Вчера президент Путин еще раз поработал по профессии, проведя спецоперацию, coup d'état, государственный переворот, воспользовавшись коронавирусом для запрета массовых акций протеста. Он намерен править в России пожизненно, обогнав по длительности правления Иосифа Сталина. Он не считается с законом даже для видимости, опираясь лишь на тюрьмы и дубинки. Это всё так, но есть ли повод к унынию? Зачем высчитывать и сообщать в социальных сетях, сколько тебе будет к 2036 году?
Разве кто-то ожидал реального ухода Путина от власти в 2024 году? С чего вдруг? Человек обещал не менять Конституцию. И что? Обещал не повышать пенсионный возраст. И что? Обещал уважать границы Украины и России. И что? Так можно ли теперь верить хоть одному его слову? «Здравствуйте! — сказал Владимир Владимирович (и соврал)».
Задача-2024 решалась сменой фигуры при сохранении правил игры — или сменой правил игры при сохранении фигуры. Но и то, и другое означало сохранение системы власти в России. Без воли и активных действий общества диктатура сама по себе никуда в 2024 году не исчезла бы.
Вчера был выбран второй путь. Вероятно, главный повод огорчаться есть не у общества, а у потенциальных преемников Путина, втайне мечтавших о его кресле. Конечно, Путин намерен обыграть не только их, но и миллионы людей, не согласных с нарушением Конституции. Однако эта еще не состоявшаяся, но, признаем честно!, вероятная победа Путина — одновременно поражение путинизма.
Я говорю, что путинизм вчера окончательно не состоялся как альтернатива либеральной демократии. Почему?
1. Режим личной пожизненной власти — это даже не КНДР или Сирия, где коммунизм / социализм выродились просто в монархию: власть переходит по наследству от отца к сыну. Тут ничего никому не переходит. Власть в пределах жизни диктатора, основанная на грубой силе. Такое тысячу раз было и не раз еще будет в человеческой истории. И никакой тут не особый путь - обычный путь множества стран Африки, Азии, Латинской Америки в определенные периоды их истории.
Плохо? Да, очень. Но разве Вы бы хотели, чтобы Кремль изобрёл-таки «особый путь», альтернативную либеральной демократии систему с устойчивыми государственными институтами? Так вот: ее нет. Есть правление диктатора, временного, как и все мы.
Потому-то они так и боятся фильма «Смерть Сталина». Он о том, чему Путин не может ничего противопоставить. Потому Немцова и убили возле Кремля — они думают, что смерть останавливает, уничтожает, обнуляет. Но это так лишь для диктаторов и их тонтон-макутов — и не так для многовековой истории борьбы за свободу.
2. Это, кстати, польза и для всего мира. Враги свободы, демократии и прав человека по всему миру с радостью зацепились бы за лишний пример относительно устойчивого государства без народовластия, парламентаризма и так далее. Теперь у них такой возможности нет. Нет незыблемых правил, нет собственно системы как таковой — есть личное правление, а под него верстают законы и легко нарушают их впопыхах.
И что теперь сказать Орбану, Сальвини или Ле Пен? Что они хотят такой же пожизненной власти себе? Иллюзия рассеяна, причем гораздо быстрее, чем в том же Китае, где власть трижды переходила между поколениями Коммунистической партии, прежде чем эта сменяемость разбилась о всё то же самое — личные амбиции первого лица (в данном случае — Си Цзиньпина).
3. В том числе поэтому система отсутствия правил, подвешенная на ниточку жизни одного человека и сидящая на сырьевой игле, крайне уязвима для внешнего вмешательства и очень далека от подлинного суверенитета. Весь путинский суверенитет стоит на том, что США никогда не ставили цель сменить Путина лично или обрушить режим 1993 года в целом. Сдерживать Кремль в ряде вопросов они стараются, а вот менять власть в ядерной державе — ну его, слишком непредсказуемо, пусть будет нынешняя команда вороватых чекистов-олигархов и их окружения.
4. Парадоксально, но в итоге побеждает 13-я статья Конституции о запрете государственной идеологии. Какая уж тут идеология? Личная преданность хозяину — и лишь в пределах его физической жизни и лишь пока нет шанса ударить в открывшуюся спину. Нет никаких действительно объединяющих политическую элиту идей, которые преемник Путина мог бы унаследовать и продолжить, нет целей, помыслов, мечтаний за пределами собственной жизни.
Черносотенная, фашистская по своей сути идеология, вполне отчетливо вписываемая сейчас в Конституцию — сугубое средство удержания части общества в покорности, никак не предмет искренних убеждений. Так как любая искренняя система убеждений означает, что у тебя могут быть единомышленники и продолжатели. Ан нет, никаких продолжателей. «После меня хоть потоп».
Но неужели было бы лучше, имей мы дело с идейными, убежденными фашистами вместо группы преступников, прикрывшихся вывеской государства и охраняющих награбленное с 1990-х и 2000-х магическими заклинаниями про скрепы и глубины?
5. Путин за 21 год не нашел и не вырастил ни одного нового государственного лидера. В итоге путинизм не способен на плановую смену поколений, как это старались в течение четверти века делать в Китае. И это не наше оппозиционное заявление — это сам Путин вчера показал, придя в Думу. Он ни разу не Дэн Сяопин, он просто не ставит и не пытается решить такую задачу. Это даже не Елбасы, то бишь Нурсултан Назарбаев — Путин взялся повторять ходы Лукашенко 20-летней давности.
Конечно, если демократия до того момента не победит — после смерти Путина власть подберет кто-то из его окружения, как это было в 1953 году. Но механизма выращивания политиков (не покорных деревянных солдат Урфин Джюса, а самостоятельно мыслящих личностей) в этой государственной системе — нет. Что произошло после смерти Сталина? Сперва правило старшее поколение его соратников, потом, в 1964-м, при помощи переворота, пришло младшее. А потом они в 1980 — 1985 годах физически повымерли. И осталась полуразрушенная экономика и адекватного тяжести ситуации лидерства взять было просто неоткуда.
Это большая опасность для страны. Но это и шанс. Конечно, движение по пути стран третьего мира остановить трудно. Всегда есть риск, что на смену Сапармурату Ниязову, Туркменбаши, придет Гурбангулы Бердымухамедов, Аркадаг. Снесет его золотые статуи, чтобы встать на их место. Так может быть и с наследием Путина. Его будет некому хранить, но подобное легко может смениться подобным. И всё же любая неопределенность — не только риск, но и возможность.
Неужели было бы лучше, наладь Кремль регулярное воспроизводство целых поколений своих сменщиков, технически способных управлять, но абсолютно чуждых народу, его волнениям и трудностям?
6. Наконец, у Путина нет ни одного соратника хотя бы его возраста, к кому он мог бы повернуться спиной без страха получить в нее удар. Иванов, Шойгу, Собянин, Володин, Мишустин и все остальные — он человечески никому не доверяет.
Это самое яркое, саморазоблачительное свидетельство того, как президент Путин оценивает свою кадровую политику, своих соратников и их человеческие качества. Он правит с помощью людей, которых боится, которым не верит, на которых не может положиться.
Так почему страна должна думать о них иначе? Это, конечно, большая беда — но и явный сигнал обществу: путинизм — не путь, а тупик и из него надо выбираться.
***
Таким образом, речь идет о личном пожизненном правлении а-ля третий мир, тысячу раз виденном и тысячу раз преодолённом разными странами, а не об устойчивой системе, способной к самовоспроизводству и преемственности, имеющей объединяющие идеи, искренне разделяемые людьми внутри системы. Это признание путинизмом своей системной несостоятельности.
Но сама по себе отсталая диктатура может существовать на нефтегазовой трубе и дубинках неопределенно долго. Вопрос в воле общества ее преодолеть и создать свободное, правовое, демократическое, социальное и мирное государство. Для этого нужно не отчаиваться сейчас, а спокойно искать лучший способ миллионам людей политически поддержать альтернативные поправки Общественного конституционного совета — Конституцию свободных людей.
