О том, почему РФ приняла Парижское соглашение по климату и какие последствия оно будет иметь для общества и экономики — Deutsche Welle побеседовала с основателем партии «Яблоко», доктором экономических наук Григорием Явлинским.
— Григорий Алексеевич, между подписанием Россией Парижского соглашения по климату и его принятием прошло более трех лет. Как вы считаете, внезапное ускорение работы в этой области действительно связано с обострившимися в стране экологическими проблемами или тут есть какая-то другая подоплека?
— Я думаю, что это политическое решение, которое было принято не так уж и быстро. Суть в том, что Владимир Путин готов принимать самые разные меры, чтобы повысить собственную популярность. Он не меняет ситуацию с Крымом, Украиной и в других вопросах. Вы знаете, что происходило летом в Москве, сколько людей преследуются по политическим мотивам. А тема климата — она ведь модная, популярная. Почему же ему не сделать такой шаг, чтобы понравиться людям? И к тому же тема климата — это цивилизационный вопрос. Люди, которые понимают ценность экологии, — это люди более высокой культурной организации. Чем ниже уровень культуры, тем меньше понимание проблем климата. Вот Путин и решил продемонстрировать свою цивилизованность, чтобы снискать таким образом популярность.
— То есть, по вашему мнению, за формальным принятием соглашения не последуют конкретные дела?
— Интересно было бы обсудить эту тему через год. Тогда будет видно, было ли в России хоть что-нибудь сделано в этом направлении. Страна крайне нуждается в реализации экологических программ. На сегодняшний день в российском государственном аппарате вообще нет структур, занимающихся экологией.
— В партии «Яблоко» есть эко-фракция «Зеленая Россия«», но в стране до сих пор нет самостоятельной политической партии «зеленых». Означает ли это, что россияне не так уж и сильно интересуются проблемами экологии?
— В мире много стран, в которых нет партии «зеленых». Дело тут не в партии, а в том, что уровень экологического сознания в России низкий, это правда. И это несмотря на то, что здесь был Чернобыль. Поэтому важнейшей политической задачей нашей партии является изменение отношения к экологии в стране.
— Можно ли сказать, что так называемые «мусорные бунты», которые прокатились по России за последний год, свидетельствуют о том, что уровень политизации экологических проблем растет, а простые граждане все чаще задумываются о значении проблем климата и экологии для их жизни?
— Нет, мусорная проблема и проблема климата не связаны между собой.
Если к вам в кровать будут систематически складывать мусор из соседнего подъезда, то это не вопрос климата, правда? А тут Москва вывозит мусор в другой город и там его вываливают практически людям на головы.
Это другая проблема. Это — локальный социальный протест. Пока это не политика, но это несогласие людей жить в такой обстановке. Это было всегда, в той или иной форме.
— Вернемся к Парижскому соглашению по климату. Сегодня экономика России сильно зависит от углеводородов. Чтобы соответствовать нормам соглашения, от такой экономической модели, очевидно, придется отказываться. Как вы считаете, учитывало правительство это обстоятельство, когда Дмитрий Медведев подписывал постановление о принятии этого документа?
— Я думаю, что правительство вообще не размышляло над тем, как оно будет выполнять требования Парижского соглашения. А что касается того, что России пора уходить от «экономики трубы» или, как вы красиво выражаетесь, «углеводородов», то это очевидная вещь. Ее знают все, но только никто ничего в этом направлении не делает.
— То есть в том, что касается развития альтернативных источников энергии, Россия…
— …ниже нижнего предела. Насколько мне известно, в этой области не происходит ничего. Ведутся какие-то разговоры, но это все никак не связано с реальностью.
— Может быть, виновато промышленное лобби? Ведь критики Парижского соглашения утверждают, и не безосновательно, что заплатить за исполнение его предписаний придется именно крупным промышленным компаниям, составляющим основу российской экономики.
— Возвращаясь к вашему первому вопросу, я хочу повторить: никто всерьез не думал, подписывая это соглашение. Это чисто политический пиар. Это ход, связанный с тем, чтобы отвлечь внимание от проблем, за которые на Россию были наложены санкции. Сейчас между Европой и Россией налаживается какое-то взаимопонимание: Россию вернули в ПАСЕ, Путин встретился с Макроном. Вот на этой волне это и подписывается. Пока это только декларация, потому что это модно и полезно для имиджа. А станет ли это практической политикой, мы узнаем через год. Думаю, что не станет.
— То есть вы считаете, что члены правительства и президент не осознают, насколько вопросы климата влияют на жизнь каждого человека, в том числе, их собственную? Точно так же, как президент США Дональд Трамп, который два года назад заявил о выходе США из Парижского соглашения по климату, а сегодня демонстративно не поехал в Нью-Йорк на саммит по климату? Думаете, Путин рассуждает примерно так же? Или он думает: на наш век хватит, а там хоть потоп?
— Да. Вы сами все сказали.
Я думаю, что наше правительство и президент не относятся к проблемам климата как к практической политике.
Вот и все.
— Даже наводнение в Иркутске летом нынешнего года, которое, по мнению сибирских ученых, было непосредственно связано с глобальным изменением климата, не смогло убедить российские власти в обратном?
— Я думаю, что выводы ученых верны. Однако по этому поводу не было ни опровержений, ни дискуссий. Их мнение просто проигнорировали.
— По данным администрации президента РФ, за период с 2011 по 2016 год ВВП России вырос, а выброс парниковых газов в атмосферу увеличился лишь на 0,3%. Эти цифры как-то соотносятся с реальностью или в России происходит какое-то волшебство — рост ВВП есть, а выбросов нет?
— В России статистика вообще «волшебная», и это — один из ее примеров.
— Эта же «волшебная» статистика отражает и рейтинги президента?
— Что касается рейтинга Путина — если он в политике один, то и рейтинг у него высокий.
