Председатель «Яблока» Сергей Митрохин назначил встречу «Ведомостям» в штаб-квартире партии на Пятницкой улице. По двору партийного особняка, в котором когда-то располагалась Пятницкая полицейская часть, бегают агитаторы Митрохина на выборах мэра Москвы. А на втором этаже, где кабинет Митрохина, тихо. Лидер старейшей российской правой партии сидит в глубине просторного кабинета и профессионально дает кому-то комментарии по телефону — заочно благодарит коммунистического кандидата в мэры Ивана Мельникова за предложение стать министром экологии в будущем коалиционном правительстве Москвы. Как и все соперники действующего мэра Москвы на этих выборах, Митрохин метит на второе место в первом туре — и, разумеется, на первое во втором.
— Как вы оцениваете место своей партии в нынешней политической конфигурации?
— КПРФ является одним из спарринг-партнеров «Единой России» и одной из опор существующего режима, как и ЛДПР, и «Справедливая Россия». «Яблоку» нет места в этой конфигурации. Мы являемся оппозицией существующему политическому режиму. Мы выступаем за его трансформацию, за отстранение от власти команды Путина в России и команды Собянина в Москве.
— Но вы же получаете госфинансирование при этом, как и другие партии.
— Мы получаем госфинансирование, а не финансирование от Путина. Мы получаем его в соответствии с законом. Вы же улицу переходите в положенном месте — значит, выполняете закон. Ну и мы выполняем. Нам положено государственное финансирование [как партии, преодолевшей 3%-ный барьер на выборах 2011 г.] — мы его получаем, но при этом остаемся оппозиционной партией.
— А частные пожертвования у вас есть?
— Есть, публикуются в официальных сводках избиркома, раньше они публиковались в «Российской газете» (см. врез). Бизнес — крупный, средний, есть и малый, что нас очень радует. Потому что мы — и я лично — активно защищаем права именно малого бизнеса. Например, меня поддерживает движение «За честный рынок». Это независимое движение малого бизнеса. Они знают, как я защищал от зачисток — иногда даже успешно — рынки и торговые павильоны в Москве. Вот только что был на «Алтуфьевской», где собираются снести магазин шаговой доступности. Это собянинская политика, которую я осуждаю.
Раз уж об этом заговорили, вот показатель некомпетентности нынешнего московского руководства. По всем признакам страна въезжает в рецессию, в экономический спад. Кто первый на себе ощутит последствия этой рецессии? Самые бедные люди, так как сначала будут дорожать товары первой необходимости. Что делает наш мэр? Он систематически, с увлечением, под предлогом некоей непонятной эстетики зачищает уличную торговлю, ликвидирует малый бизнес и создаваемые этим бизнесом рабочие места. И вдобавок к тому закрывает рынки сейчас. Я вот был на Выхинском рынке, беседовал и с продавцами, и с покупателями. Покупатели в ужасе. Это бедные пожилые люди, они привыкли, что там сельхозпродукция, просто овощи с огорода продаются в 1,5-2 раза дешевле, чем в соседнем супермаркете, — я у них спрашивал, какие цены тут и там.
Рынок был конкурентом крупных торговых сетей, теперь такого конкурента нет — значит, там цены вырастут. Я считаю, что это политика просто безответственная. Она связана исключительно с потребностью в пиаре. После истории на Матвеевском рынке Собянин делает вид, что борется с нелегальными мигрантами. На Выхинском рынке я выяснил, что там нет никаких нелегальных мигрантов, да покупатели на это и не жалуются. Там у всех продавцов обязательно должен быть российский паспорт и справка о наличии приусадебных участков, откуда они возят сельхозпродукцию. Зачем закрывать рынок? А теперь мы узнаём, что на его месте то ли Ротенберг что-то будет строить, то ли еще кто-то в том же роде. Вот в этом весь Собянин.
— Собянин в интервью «Ведомостям» заявил, что закрывает привычные москвичам мелкооптовые рынки, зато взамен устраивает рынки выходного дня.
— Знаете, для человека, который едет вечером с работы, рынок выходного дня не нужен. А пенсионерке, что, жить от выходного до выходного? Овощи за это время потеряют свое качество. Это что за бред? Как рынки выходного дня могут быть альтернативой просто рынкам? Да никак! Вот на «Выхино» рынок не только для местных жителей — туда со всей Москвы ездят, зная, что там дешево. Да, там были проблемы с санитарией. Но, извините, если у вас голова болит, вам, что, надо гильотину прописать? Закрыть рынок на три месяца! Ясно, что это делается для того, чтобы потом его вообще разгромить. Хотя он вполне приличный — это стационарное здание, а не какое-то ветхое сооружение, рядом строились новые ларьки. Там были люди из регионов, из Ростовской области, недовольные тем, что не могут место получить. Я пригласил к ним директора рынка — он сказал: «Пожалуйста, приносите документы — паспорт РФ и справку о наличии приусадебного участка — и приходите, у нас 60 вакантных мест».
В любую страну Европы приезжайте — везде рынки есть. А торговля ведется в основном в мелких лавках. Это политика государства. Есть города, где вообще нет торговых центров — они все за городом. Это правильно. А у нас все наоборот: везде понатыкать торговых центров. Везде монополии, везде сети.
— Так почему же яблочник Игорь Артемьев, который много лет руководит Федеральной антимонопольной службой (ФАС), не решает этих проблем?
— Ну почему же не решает. В свое время (это еще при Лужкове было) мы боролись — и удалось отбить атаку у ст. м. «Тушинская» на рынок местный, палаточный. Благодаря Артемьеву это удалось. Но понимаете, Артемьев с чем борется — с нарушением антимонопольного законодательства хозяйствующими субъектами. Когда политика проводится мэром или даже президентом — здесь он бессилен. Это просто ему надо было бы в день писать по тысяче исков в суд. С этим невозможно справиться. Между прочим, есть одна международная организация, составляющая рейтинги эффективности антимонопольных служб, — она в прошлом году проводила исследование, и Артемьев занял шестое место в мире по эффективности! Они, конечно, делают скидку на политическую и экономическую среду в стране. Понятно, что у нас сверхмонополизированная среда. Но они деятельность антимонопольщиков оценивают в контексте существующей в стране среды.
Вообще, почему Собянин начал с зачистки малого бизнеса? Я думаю, это коренная черта его мировоззрения — он ненавидит все самостоятельное. Вот люди такого типа — менеджеры путинского призыва — считают, что все должны быть пешками, делать что скажут. С их точки зрения, это и есть управление. Поэтому с приходом Собянина произошли вещи очень печальные. Раньше по крайней мере был совет экспертный при мэре по малому бизнесу. И с ним согласовывали все инициативы, его касающиеся. Сейчас совет формально не убрали, но про него забыли, он остался на бумаге — и никто ничего не согласовывает. Ставки арендной платы взвинтили дико с 1 января — в 20 раз для некоторых ларьков, для кого-то они просто непосильными стали. Это просто чтобы их убрать. Ну и мы помним, с чего он вообще начал: приехал на Пресню и, не разобравшись ни в чем, велел ларьки сносить. Многие законно стояли. Ну, закон у нас в Москве для мэрии в последнее время — понятие абстрактное. Закона нет.
— А вы лично пытались какие-то контакты с Собяниным установить?
— Я предпочитаю с властью говорить публично. Как оппозиция.
Конечно, с чиновниками, начальниками департаментов, по рабочим вопросам я общаюсь всегда — если они хотят работать. Вот с департаментом природопользования я работал и сейчас работаю напрямую. А с первым лицом [власти] я предпочитаю общаться публично. Если с его стороны есть желание контактировать, я, конечно, не против. Но со стороны Собянина желания не было. Видимо, я слишком жестко его критикую, ему это не нравится и он не хочет со мной общаться.
— Что с мигрантами делать, на ваш взгляд?
— У меня в программе написано не «мигрантов к ногтю», а работодателей. Их-то у нас никто не трогает сегодня. А кто самый крупный работодатель? Да сам Собянин, мэрия, которая разрешает нелегалам работать в городском хозяйстве через ДЕЗ, ГУИС. Неужели сама мэрия внутри себя не может навести порядок? Это же очень просто делается: компании, уличенные в найме нелегалов, не должны участвовать в аукционах на размещение городского заказа. Как получить информацию о наличии нелегалов? Да элементарно. Она щелчком пальцев добывается, информация эта, с такой-то армией сотрудников. У мэра, что, информации нет, где эти общежития типа гольяновского, где организованы теневые рынки рабочей силы? Привлекайте ФМС, полицию и контролируйте силами своих чиновников, чтобы эти структуры взятки не брали. Не хотите этим заниматься? Значит, вы сами в доле.
Корень всех московских проблем — это коррупция, я бы даже сказал, нерушимый союз чиновников с преступностью. Преступник — работодатель нелегалов. Есть статья Уголовного кодекса «Организация нелегальной миграции». Семь лет, между прочим, лагерей за это дается. Кто-нибудь у нас сел по этой статье, хотя бы один? Да, я эту информацию отслеживаю: какую-то тетку два месяца назад посадили — у нее малое предприятие, и вот она кого-то там [нелегально] наняла. Все! А больше никого не сажают. А почему не сажают-то? Почему ДЕЗ нанимают мигрантов? Потому что это выгодно: ему отстегиваешь 5000 руб., а в ведомости зарплату пишешь 20 000. На стройке ты прибыль больше получаешь, потому что там на тебя полурабы работают. Раз им [работодателям] это разрешают, это что означает? Что они делятся — с полицией, с ФМС. А те [компании], которые занимаются благоустройством дворов, с ДЕЗ делятся и с управами. А управы делятся с префектурами. Вот где причина-то нелегальной миграции! Главная и основная.
— А вы что предлагаете?
— (Усмехается.) Я предлагаю создать прецедент наказания преступных работодателей. Большой прецедент, массовый — 50-60 уголовных дел. Делается акция устрашения — садятся 50-60 наиболее отъявленных, остальным неповадно будет. Это первое. Второе: я заставлю конторы, получающие городской заказ либо иначе зависящие от города, публиковать в интернете свои штатные расписания вместе с зарплатами. Тогда любой житель в своем дворе сможет контролировать миграционную ситуацию.
— Вас же съедят.
— Ну, знаете, меня уже давно пытались съесть. Те инвесторы, о которых я говорил, еще лужковских времен, и купить меня пытались всякими способами — да что-то не получилось.
— Чиновники не страшнее ли инвесторов?
— Будем менять чиновников.
— Уже знаете, кого смените?
— Думаю, нынешний состав правительства полностью надо менять.
— Сергея Капкова тоже?
— У меня к нему есть вопрос: зачем он согласился на объединение четырех совершенно разных парков под эгидой Парка культуры. У них у каждого свой функционал: Парк культуры — это развлечения, «Музеон» — искусство, Нескучный сад — природно-исторический, Воробьевы горы вообще заказник, там уникальные птицы гнездятся, совы живут, животные разные. А теперь заниматься Воробьевыми горами будут специалисты не по сохранению природы, а по развлечениям. Сейчас чудовищная вещь творится в Нескучном саду, как и в Лосином Острове: сдирают естественный почвенный слой и стелют рулонный газон, который применяется для облагораживания всяких пустырей, промзон. (Саркастически.) Красоту наводят, эстетику! Как и собянинскую плитку везде кладут — для чего? Для эстетики! Но очень выгодное освоение бюджета получается.
Велосипеды — тоже чистый пиар. Мы, конечно, давно носились с идеей велодорожек, от Лужкова добивались. При Лужкове так ничего и не начали. Да, Собянин построил несколько общественных велопарковок и проложил несколько велодорожек — в основном в тех же парках. Но там люди и так спокойно на велосипедах ездили! А сквозную систему велодорожек через город, которая действительно побудит людей пересаживаться из автомобилей и общественного транспорта на велосипеды, он сделал? Нет!
Кроме того, не делаются пандусы — а они в интересах не только инвалидов, но и тех же велосипедистов. Мне говорят «нет, уже много переходов оборудовано пандусами» — но подождите, чтобы создать безбарьерную среду, надо оборудовать все переходы! Потому что иначе инвалид будет вынужден ехать за три километра, чтобы перейти дорогу. Он и не поедет — так и будет сидеть дома, как сейчас. И из дома он не выйдет без пандуса в подъезде, а их почти нигде нет.
И как по такой барьерной среде будут велосипедисты перемещаться? То есть он сделал в лучшем случае 2% того, что надо сделать для организации полноценного велосипедного движения в столице. Но зато пиару — прямо на тысячу! И так во всем: главное — отпиариться. Лавочки-скамеечки, плиточка — ну да, ну да… Но вот недавно прошел сильный ливень в Москве — и полгорода затопило. Значит, у нас не в порядке ливневая канализация. А кто-то занимается ею? Нет. Ее ж не видно — эстетики тут не получится.
Поэтому у меня ощущение: если Собянин будет избран, это будет очень опасный мэр. Сейчас он еще миндальничает с нами всеми — потому что выборы. А потом он якобы получит мандат всем известным способом и мало никому не покажется. Я считаю, что его надо остановить.
— Ваша партия, кстати, в 2014 г. в Мосгордуму будет баллотироваться?
— Обязательно. Вот у нас уже появился манифест-2014, где мы предлагаем гражданским активистам места в списке через процедуру праймериз. Причем проходные места — предлагаем им стать лидерами территориальных групп. Начали готовиться даже задолго до этих выборов, мэрских.
— А конкуренцию уже чувствуете со стороны других партий?
— Мы проводили серию консультаций с разными партиями — все хотят идти. Будет конкуренция, да.
— А вы считали, как на экономике Москвы отразятся ваши предложения по борьбе с нелегальной миграцией?
— Сейчас дешевый полурабский труд является крайне негативным фактором для нашей экономики. Можно сравнить с Древним Римом: дешевые рабы — нет необходимости повышать производительность труда, нет стимула внедрять современные механизмы, модернизацию проводить. Вот сейчас 20 человек работают на маленьком участке над укладкой плитки — а есть машина для укладки плитки, для которой нужен всего один человек. Но зачем машину покупать, когда у тебя есть 20 полурабов? В любой стране, где работодателю государство разрешило бы нанимать рабов или полурабов, капиталисты с радостью этим пользовались бы. Только в некоторых странах это запрещается — и запрет работает. А у нас вроде как запрещается — но запрет не работает. Если запрет будет работать, пойдет рост производительности труда. И менеджмент будет работать не над тем, как бы на найме рабов сэкономить, а над рационализацией производства. И может быть, плитку не надо будет перекладывать по 10 раз в год. Сейчас-то халтурно кладут. В Древнем Риме рабы хоть качественно работали — до сих пор водопроводы стоят.
А заодно будет решена проблема рабочих мест для москвичей. На машине, которая укладывает плитку, с удовольствием поработает москвич! Или на подметальной машине двор убрать — да запросто. Тот же пенсионер, только что вышедший на пенсию.
— Вы подробно рассказали в своем блоге о том, почему решили пойти на акцию протеста против ареста Навального 18 июля. Что вы почувствовали, когда узнали об аресте? Мы этот вопрос всем кандидатам в мэры Москвы задаем.
— Почувствовал, что очередной крупный акт произвола произошел и нужно защищать не только его… Кстати, второй арестованный, Петр Офицеров, — член партии «Яблоко». Это тоже играло роль. Членов своей партии надо защищать. В принципе, следующим мог быть любой человек. Поэтому надо реагировать и выходить. Мы, кстати, постоянно напоминаем о том, что много политзеков сегодня в регионах — о них никто не говорит на митингах. В Краснодарском крае, например, Михаил Савва, известный общественный деятель, сидит в тюрьме сейчас, есть и другие. А мы стараемся помнить обо всех.
— Вам это не помешало — что Навального выпустили?
— Я с самого начала считал, что выборы должны быть честными. И сразу заявил, что решение штаба снять его с выборов [из-за ареста] является ошибкой. Я заинтересован в честных выборах.
— Когда проводились социологические опросы во время митингов на Болотной площади, там было много ваших избирателей. Каким-то образом получилось, что в последнее время эту аудиторию зачисляют в избиратели Навального.
— Ну, я с этим не согласен. Там есть и его, и наши сторонники.
— То есть вы считаете, что люди, которые голосовали за «Яблоко», по-прежнему с вами?
— Безусловно. Для них важно, что мы партия, которая непримиримо относится к национализму. Мы можем с кем-то пересекаться по предвыборным программам. Но вообще-то лицо политика определяется не только тем, что написано в его программе. Многие нас уважают за то, что мы не прибегаем к популизму — для нас это принципиальный вопрос.
— Но ведь все помнят, что кроме Навального вы исключили из партии и других ярких людей — Илью Яшина, Максима Резника из петербургского «Яблока». И в последние годы о вашей партии практически ничего не слышно.
— Что значит «яркая личность»? Она свою яркость вкладывает в идеологическую линию, неприемлемую для нашей партии. Партия — это ведь не клуб, не шоу в театре или концертном зале, где все должны яркими быть. Это вы преувеличиваете, что ничего не слышно. Мы самая упоминаемая парламентская партия.
— А кто слышал что-нибудь об инициативах депутата Петербургского законодательного собрания Григория Явлинского? Оттуда только голос депутата Милонова и доносится, а основателя партии «Яблоко» как будто и нет в Смольном.
— Явлинский борется там за прозрачный бюджет, борется с коррупционной схемой его принятия, в которую включены депутаты закса. А журналистам гораздо интереснее бредни Милонова.
— Думская кампания 2003 г. вам как сейчас видится? Вы не считаете, что ваш тогдашний проигрыш был судьбоносным для партии и задвинул вас в маргиналы?
— Нас не кампания задвинула. И даже не Путин, как ни парадоксально. Нас задвинула его машина фальсификаций. Она подняла процент «Единой России», а для этого завысила явку. Для этого ночью отключалась вся ГАС «Выборы». После этого оказалось, что и явка выросла, и результат «Единой России». Тем самым все остальные были опущены. Мы были опущены так, что оказались ниже 5%-ного барьера. Но накануне этого отключения Путин ночью звонил Явлинскому и поздравлял нас с тем, что мы прошли.
И, конечно, дело ЮКОСа ударило по нам сильно. Был провал с финансированием, от которого мы долго не могли оправиться.
— Как вам представляется будущее после 8 сентября?
— Я вижу себя в кресле мэра на Тверской, 13.
