Я никогда не знал Егора Свиридова. Я не знаю, кто он был на самом деле. Я не знаю, смог бы я с ним разговаривать, или нет. Может быть, мы были бы с ним в чем-то близки. Может быть, он оказался бы мне совершенно чужим человеком.
Но сейчас все это не существенно. Существенно то, что его убили и что его гибель отразилась болью и волнением среди очень многих, обнажила гигантские проблемы, послужила общественным детонатором. Общество, целостности которого мы обязаны служить, распадается так, что, кажется, уже ничто не может этот процесс остановить. Тонет голос справедливости, громко слышен голос мести и демагогия, готовая принести в жертву что угодно и кого угодно.
И мы оказались, возможно совершенно случайно, рядом с горем и рядом с теми эмоциональными порывами, которые эта ситуация вызывает. И мы должны пройти свой отрезок пути с теми, рядом с кем оказались. Мы не напрашивались. Оказались рядом.
Те из нас, кто оказался рядом с друзьями и со средой Егора Свиридова и открыто почтут его память, они не установят тем самым благостный мир и единение этих людей с молодыми людьми Северного Кавказа, не изменят радикально ничьих убеждений. Но, может быть, они немного смягчат атмосферу, не дадут разразиться новой спонтанной трагедии. А именно в этом состоит прямая задача политической деятельности: чувствовать атмосферу, понимать ее и смягчать, там, где это только возможно. Перевести стрелки с оружия на слова. Не дать довести до крайней черты деление на «своих» и «чужих».
И я очень мало знаю таких политиков, кто мог бы с чистой совестью и с сознанием правоты и последовательности своей позиции и тем, и другим посмотреть в глаза.
Егор Свиридов, кто бы он ни был, - жертва. И те случайные молодые люди с Кавказа, которые его убили при обстоятельствах, которые, возможно, уже никто не узнает – они тоже жертвы. Жертвы лицемерия и безответственности, жертвы чужой циничной игры. И мне подсознательно страшно и тех, и других. Страшно и тем, и другим посмотреть в глаза. Страшно, от безысходности и почти очевидной безрезультатности усилий и опасности усилий, и выразить сочувствие близким Егора Свиридова, и попробовать проследить за тем, что делают с Асланом Черкесовым и другими обвиняемыми по делу об убийстве. Страшно из-за властей. Страшно толпы, и той, и другой. Страшно перед их лицом сказать слово справедливости, а не мести.
Я абсолютно не призываю участвовать в акции памяти Егора Свиридова. Это очень тонкое, деликатное дело. Без предварительной подготовки появляться в не своей активной молодежной среде – большой риск только сделать хуже, все испортить. Но если связь уже есть, есть какой-то человеческий контакт и ощущение долга, которое этого требует, то к этому я отношусь с глубоким пониманием. Если бы у меня среди близких Егора Свиридова случайно оказался хотя бы один достаточно хорошо знакомый человек, я бы пошел на поминание.
Здесь я хотел бы закончить, но нельзя позволить себе недосказанность ряда существенных вещей, пусть даже они и представляются очевидными.
Участие в акции памяти Егора Свиридова – это политический поступок. Политические поступки могут иногда вступать в противоречие с публичным образом деятелей и их организаций. Но такие несовпадения не должны превращаться в систему. Иначе – от благородного и разумного до авантюризма меньше, чем шаг.
Образом надо дорожить. Большие солидарные труды и содержательная работа легли в основу его формирования, формирования репутации в глазах российского общества и на международной арене. Разрушить образ можно легко и подчас совершенно случайно. А восстанавливать придется крайне трудно.
«Яблоко» - партия, которая 17 лет существует, никогда не отступаясь от позиций интернационализма и отказа от политического сотрудничества с националистами и экстремистами. И сейчас, - особенно, поскольку в акции памяти Егора Свиридова не просто участвуют отдельные активисты, но официально используется имя партии, - огромная ответственность ложится на председателя партии за то, чтобы «Яблоко» случайно не оказалось под совершенно чужими знаменами, не стало ответственным за совершенно чужую стилистику поведения. И я очень надеюсь, что ничего такого не случится, - иначе весь поступок теряет свой смысл.
Он имеет смысл только в том случае, если мы привносим «на улицу» нашу атмосферу, а не наоборот.
Разумеется, категорически нельзя призывать идти на субботнюю акцию. Большинству «яблочников» по совокупности многих причин абсолютно «противопоказано» туда ходить.
Но – все же – если председатель партии берет на себя ответственность за то, чтобы пусть маленьким действием, а не пустыми заклинаниями и болтовней попытаться показать, что мы все еще один народ, что еще можно воспрепятствовать разделению страны на враждующие лагеря, то, я думаю, его следует в этом поддержать.
В близком, скажем так, к «Яблоку» кругу общественных активистов (да и просто сочувствующих людей) отношение к акции будет заведомо неоднозначным. И это будет не только результат того, что и среди нас кто-то делит людей на своих и чужих. Будет много честного непонимания, будет недостаток информации, будут серьезные и обоснованные опасения продемонстрировать в глазах многих людей нашу беспомощность и утрату собственного лица и собственных ценностей. Председатель партии должен проявить весь человеческий такт, чувство ответственности и политическое искусство, чтобы тревоги рассеялись и негативная реакция отошла на второй план.
