Со следующего года в российских театральных вузах не будет специальности "театроведение". Вместе с киноведением и некоторыми другими эта профессия исчезнет, растворится в общем котле искусствоведения.
Приведет ли это к серьезному изменению образовательной программы, к размыванию специализации - пока нельзя уверенно сказать. Понятно, что профессиональное сообщество сделает все, чтобы растить новых театроведов, пусть даже под каким-то другим названием. Но удастся ли им сохранить в новой образовательной программе все необходимое?
Легендарный театровед, профессор РАТИ-ГИТИС Алексей Вадимович Бартошевич пессимистичен: "Театроведам, в отличие от актеров и режиссеров, гораздо труднее отстаивать необходимость пятилетней системы образования, так как доказать, что по своей структуре театроведение принципиально отличается от филологии, которая тоже переводится на бакалавриат-магистратуру, не просто. При этом совершенно не понятно, чем по существу магистратура будет отличаться от аспирантуры, кроме того, что первая будет почти вся платная. Это, бесспорно, переход на платное обучение. И это мне крайне не нравится. Это возмутительная несправедливость. Почему люди талантливые не будут учиться, потому что не могут платить, а люди бездарные будут, так как деньги у них есть? Это разрушение той сильной театральной школы, которая сложилась советское время. Ни в одной стране мире не было такой цельной, продуманной, гармоничной, многосторонней системы театрального образования, как у нас. Что происходит теперь? Мы опять-таки приближаемся к западной системе театрального образования, в основании которой лежит утилитаристическое мировосприятие. За очень короткое время надо научить людей определенной сумме профессиональных приемов. В основе нашей школы лежала идея воспитания художественной личности. Нужна актеру история театра? На западе вам скажут: «Ну, пусть они немного сами что-то почитают…». Сказываются эти знания на игре актера? Я уверен, что сказываются.
Часы по теоретическим предметам на актерских факультетах с каждым годом сокращаются, и это на самом деле не мелочь. За этим стоит взгляд на цели образования и театра в целом. Потому что если мы исходим из идеи театра как способа изменения мира (то, что и лежит в основе русского театра), тогда школа готовит тех, кто будет «менять» мир. А если мы готовим крепких профессионалов (к чему сейчас все и идет), тогда и система образования иная, и объективно эта реформа может заменить русскую театральную школу обучением сугубо практическому комплексу профессиональных привычек. Что поставит под вопрос существование русского театра, в том смысле, в котором мы привыкли его видеть" - http://ptj.spb.ru/blog/poslednie/.
Бартошевич не случайно переходит от проблем театроведения к театру в целом. Измученный недостаточной поддержкой государства российский театр ищет выход. Систематическое недофинансирование приводит к появлению у более успешных театральных деятелей своеобразного дарвинизма – готовности пожертвовать частью коллег
И некоторые, как Кирилл Серебренников в сюжете НТВ о ситуации в современных российских театрах, предлагают сократить число театров раз в 5:
Оставшимся, дескать, больше достанется.
Во-первых, необходимо понимать, что сокращение числа театров – это существенный рост безработицы. 400 театров – десятки тысяч человек.
Кроме того, даже сегодня на работу по специальности устраиваются лишь 5% выпускников театральных вузов. Проблемах с их трудоустройством посвящен сюжет телеканала «Культура»:
После ликвидации «лишних» театров процент трудоустроившихся выпускников еще более снизится. Неизбежно появится вопрос о кардинальном сокращении набора в театральные вузы. Этот процесс постепенно идет уже сегодня. В нем не было бы ничего плохого, если бы это сокращение не затрагивало почти исключительно бюджетные места. Доля платных мест в театральном образовании становится все больше – что определенно плохо для профессий, в которых огромную роль играют талант и природные данные.
Еще одним аргументом против сокращения числа театров является некомпетентность тех, кто решения об этом самом сокращении должен будет принимать. Ситуации с челябинским театром «Манекен», ТЮЗом в Нижнем Новгороде, театром КНаМ на Дальнем Востоке, театрами Карелии и Коляда-театром в Екатеринбурге – показывают, что при урезании расходов на культуру с корабля современности чиновниками могут быть сброшены самые достойные, а не наоборот.
И наконец, это тот самый случай, когда количество влияет на качество. Театр может быть частью народной культуры, а может быть развлечением элиты за 5 тысяч рублей билет. В Европе количество театров относительно количества жителей намного больше, чем в нашей стране. И ставя вопрос о количестве театров, мы ставим вопрос о роли театра в России в принципе.
Сокращение числа театров напрочь исключает все прожекты Серебренникова по выращиванию сложных людей в России, которые он с Даниилом Дондуреем озвучил в ответ на статью Медведева "Россия, вперед!". Без творческой, культурной среды, в казарменном мире селигеров и сколковых - сложные люди и их инновации не рождаются. В казарменном мире на деньги для строительства театра оперы и балета строится здание ФСБ, как в Мордовии.
Постижение сложности мира заменяется агрессией по отношению к этой сложности и желанием все спрямить, упростить, подчинить себе в разнообразных смыслах.
И хорошо, что пока еще есть и театроведы, и театры, которые оказываются естественным препятствием для примитивизации и утилитаризации мироздания.
Автор – зампред Московского «ЯБЛОКА», театральный режиссер, главреж Творческого объединения «Гнездо», лауреат премии «ЖЖивой театр»
