Умер Юра Мирский. Это тяжкая, невосполнимая, невыносимая утрата. «Самым лучшим друзьям»— написал он посвящение на последней из множества своих книг, которую он подарил нам в новогоднюю ночь последнего в его жизни года. За нашими с ним отношениями — почти полвека дружбы.
Он был ярким, неповторимым человеком. Гордостью академического Института (ИМЭМО), в который он пришел вскоре после его основания и работал до последних дней. Он удивительно легко говорил и писал. Одна за другой выходили его книги. Он был признанным специалистом международного класса, знатоком стран Ближнего Востока. Многим нашим коллегам каждое событие, которым не беден был этот регион, запомнилось его блистательными, глубокими докладами в отделе, который он долго возглавлял, на Ученом совете Института. Ему по праву присуждено было звание заслуженного деятеля науки.
Перестройка перечеркнула его «невыездное» состояние, и он, свободно читавший и говоривший на многих языках, стал желанным профессором во многих американских, европейских университетах. Объездил он и Ближний Восток, встречаясь там с учеными и политическими деятелями. Своими знаниями, меткими наблюдениями, вынесенными из этих поездок, он щедро делился в эфире и на сайте «Эха Москвы» , на страницах «Независимой» и «Новой» газет.
Но главные его думы. его мечты, его сердечные боли были о нашей стране. В ее историю было вписано все самое важное в его жизни. «Жизнь в трех эпохах» — так назвал он свою замечательную биографическую книгу. Эпохи были разные, и каждая испытывала проходивших через них людей — на прочность, на честность, на достоинство. Не только у меня никогда не изгладится из памяти интрига, которую завязали кагебисты, арестовавшие в 1982 г. молодых сотрудников ИМЭМО. Высшие партийные чиновники попытались неимоверно раздуть это дело и направить кары против Института, который слыл очагом свободомыслия. Под занесенной секирой люди вели себя по-разному. И Г.Мирский, руководитель одного из «проштрафившихся"отделов и потому притягивавший к себе беснование сил зла, оставался образцом мужества и достоинства.
Уходит поколение, входившее в науку и журналистику в 50-х, в политику — в 80-х и 90-х. Георгий Ильич воплощал лучшие, самые благородные черты тех в этом поколении, память о ком не изгладится. Он все понимал и никогда не страшился говорить все, что он думает. И поступал так, как ему подсказывали ум и совесть. И еще — он был чутким человеком, неравнодушным, щедрым, торопившимся помочь, поддержать каждого, кто в нем нуждался.
Вечная ему память.
