Виктор Коган-Ясный: Агрессивная политика как философия "мести Горбачеву"

Захват Крыма, весь комплекс проблем, связанные с Украиной, геополитические импровизации российской власти образца 2014, - все это надолго и довольно глубоко упрятало от итак недостаточно пристального внимания то, что, на самом деле, с этим плотно связано, а именно подавление ростков мирного и свободного российского гражданского общества.

В адрес самого умеренного «западничества» оказался направлен такой удар номенклатурной агрессии, который по своему стилю отдает брутальностью, приобретает «катастрофическую» эмоциональную окраску и часто заслуживает самых суровых мысленных ассоциаций. И ведь - вдобавок – удар приходится не по гламурной «социальной надстройке», которая привыкла к такому стилю жизни, когда где-то на Западе что-то рассказывают о России, а именно по тем, кто крупицам в своей стране и для ее блага собирают знания и опыт часто почти незаметной деятельности. Резко сгустилась мелочная «фашизоидность» на уровне решений и в пропаганде, и в пропагандистском зазеркалье она мотивируется «борьбой с фашизмом».

Это вредит стране и разрушает ее, но на это идут с последовательностью, которая заслуживала бы куда уж лучшего применения. Смысл происходящего – возвращение во втором десятилетии XXI века советского кастового «бюрократического шовинизма», который можно описать формулой: «чиновник, плох он или хорош, но он чиновник». (Олигарх – тоже чиновник, только по особой государственной надобности). Именно такую философию хотел когда-то если не разрушить, то сильно разбавить другими подходами Михаил Горбачев, и именно ему сейчас предполагается исторически отомстить, невзирая на самые серьезные негативные последствия.

Жесткая евразийская риторика, неосталинизм, какое-то непостижимым образом перемешанное с язычеством обрядовое и безличное «православие» Дугина, стилистическая смесь традиций ленинградского обкома КПСС 1970-х – 80-х годов, знаменитой когда-то «смелой советской оппонентки Горбачева» Нины Андреевой, кое-чего из «ресурса» идеологов великой Сербии времени Слободана Милошевича, немного наглости и куража по примеру Ким Чен Ына и по-прежнему много «марксизма наоборот» от последователей «ранних девяностых», которые – обратим внимание – никуда не делись, преуспевают и продолжают нравиться многим на Западе посредством сохранения секторов власти, огромных денег, обещаний успехов, «Петербургского форума» и много чего другого, где они могут показать себя «внутрисистемными борцами за либерализм против аппаратных реакционеров».

Невозможно, находясь внутри исторической ситуации, по ходу процесса, дать ответ на вопрос, зачем все это, зачем осуществлять процесс, который называется «переход от авторитаризма к тоталитаризму». Но попробовать в меру сил осмыслить сигналы, которые относятся к каждому из нас, необходимо. Долгосрочные и жестокие диктатуры нередко вырастают на очень мелкой, маргинальной, сугубо тактической по своему начальному импульсу основе.

Номенклатурно-олигархическая корпорация боится гражданственности, боится мирных граждан, ответственных за свою страну, и реагирует на возможные проявления гражданственности не так, как требуют интересы страны и общества, а в своих кастовых интересах, путем «корпоративной агрессии». Так было и в 90-е годы, так было и в 2000-е, так и сейчас, но жестче. И не переворота она боится, не «майдана» (к слову, Украина и Россия в этом плане очень и очень разные), а участия граждан в государственных делах, прозрачности, возможности мирной эволюции при сопричастности людей общему делу.

Эту реакцию свести к трем компонентам. Первая составляющая: сделать так, чтобы жизнь «медом не казалась». Минимальный комфорт, бытовая защищенность и устойчивость возможностей – питательная среда для свободы и креатива. Этого всегда было мало, - так еще убрать. «Полезно» сделать так, чтобы профессор университета писал уже не двадцать, как раньше, а сто отчетов в месяц, чтобы носил их в отдел к молодым людям без образования, и чтобы потом зарабатывал на семью частными уроками, - его относительная интеллектуальная покорность и локальность мышления будет обеспечена лучше, чем раньше. Вторая составляющая: все подвесить в неопределенности, - чтобы все чего-то ждали и чего-то боялись. Да они все с ума сойдут, и, если кто был умный, так «в процессе» , может, станет несвязным невротиком, и можно уже не бояться, что выглядишь как-то не так на его фоне.

Третья компонента: привязать своих реальных, а главное - потенциальных оппонентов к насколько это только возможно не поддающемуся четкой дефиниции внешнему врагу, который был бы не в состоянии ни подтвердить, ни опровергнуть влияние своей «руки» на действия «несчастного», не мог бы ни «сдать» его, ни по-серьезному заступиться. В истории, как известно, бывали разные «центры» подобного злодейства, идейные, мистические, классовые или расовые. В условиях второй декады XXI века на такую роль с грехом пополам подходят США. Ибо, с одной стороны, у этой страны всегда есть амбиции навязывать всем остальным свое видение мира, а с другой – в настоящий момент почти нет возможности такие амбиции сколь-нибудь последовательно реализовывать в инструментальном плане; они почти не присутствуют на нашей сцене, мало стучатся в наши двери. Просто там, как кому-то кажется, «жизнь лучше», и это само по себе обидно.

Вообще, - «жить лучше», и при этом «без нас», - это неприемлемый тип существования для имперско-националистической номенклатуры. Это относится как к групповым категориям, будь то возможный прорыв Украины или же кое-где электоральные, организационные и креативные успехи российской оппозиции, так и к индивидуальным категориям, когда вы, живя где-нибудь в районном центре или на окраине мегаполиса, ничего не можете заработать, вынуждены практически нищенствовать и многим в жизни рисковать, если по этическим соображениям решили для себя не унижаться и не ходить на поклон к местным князьям за их «заданием» или за неформальными «договоренностями». В последнем, кстати, есть некоторая пессимистичная «новация» по сравнению с послесталинским советским периодом: там по идеологическим причинам «социалистического строя» государство минимально обеспечивало материальными благами отнюдь не только свой актив, но и многих независимых людей, и даже своих открытых оппонентов (скажем так, - в общем и целом, поскольку в конкретных случаях бывало всякое, трагичное, о чем мы не знаем и даже не догадываемся). Сейчас материальное наказание за жизненную позицию, страх такого наказания, используется постоянно и действует социально эффективно, вызывая гражданскую апатию и всякие «приливы массового энтузиазма» по отдельно взятым поводам.

Номенклатура и ее лидеры говорят от имени «большинства». Можно было бы определенно признать, что у них в этом есть «своя правда», если бы не два обстоятельства. Во-первых, то, как они это говорят и то, что при этом делают, означает не реализацию позиции большинства, а подавление меньшинства от имени большинства. И они определяют меру такого подавления: частично, или же полностью и до конца. Подавление меньшинства – это никакая не власть большинства, это перманентное принуждение и запугивание, это бандитизм. Во-вторых, серьезные позитивные преобразования в политике и экономике в принципе невозможны без тщательного учета мнения именно меньшинства. Постоянные ссылки на большинство по конкретным вопросам, подчас требующим тонкой и профессиональной компетенции, говорят лишь о популизме власти, о ее готовности, если что, использовать на своей стороне толпу. Любая власть, которой дорога собственная страна, обязана действовать, опираясь на совесть, профессионализм, уважение к каждой человеческой личности, а не на расхожие оценочные взгляды.

В суде важно точное воспоминание одного человека, который видел преступника в лицо, а не мнение и впечатление сотен прохожих и соседей, и уж тем более не слухи, которые кому-то заблагорассудилось распустить. Больному важно, что ему делает врач, а не что по поводу его болезни говорят по телевизору. «Поддержка большинства» в смысле толпы и доверие – это совершенно не одно и то же. Наша власть существует на силе, на деньгах, на идеологическом абсурде, и - без доверия, в этом ее основная проблема. В этом проблема ее курса, про направление которого она сама, наверное, не все знает, но который качественно ведет не туда, куда надо.

P.S. Ведется крайне опасная игра с огнем: внедряется идеология евразийства, выделяются большие деньги на ее поддержку, на поддержку ее стандарта социального поведения, сохранения бедности и укрепления рабства. Это уже не “Единая Россия” образца 2007 года и не милые в воспоминаниях сурковские “Наши”. Соседи боятся не без оснований: евразийская держава может высадить десант хоть в Аляске, хоть в Аргентине… Слышится логически бессмысленный, и от этого еще больше подавляющий лейтмотив, примерно такой: “Велика сила отсталости! Славно жить в сильной державе, встающей с колен!”

И, кажется, ждут ответа: “На основании РЕЙТИНГА ПУТИНА добровольно прошу проверить меня на безопасность”… А зря!