Солнцу и ветру навстречу
Как птицы просыпаются вместе с солнцем, так политиков будит светлая идея. "Яблочники" готовятся на очередном съезде в мае 2000 года снивелировать мысли и чувства, определиться с тактикой и стратегией, чтоб занять достойную нишу на политическом небосклоне, сохранить тепло "яблочного" очага, сложенного из добрых гражданских помыслов. Да сопутствует им весеннее настроение.
Кстати
Возможно, это первоапрельский розыгрыш. Иначе, почему разные MAVRы лезут на "яблочный" сайт с поучениями. А то в Объединении не знают, что "Яблоко" - не партия одного Явлинского, а партия умных и самых образованных людей в стране, готовых и пытающихся работать на всех уровнях, в том числе и в Госдуме, и в правительстве". Им так же ясно, что "на местных выборах надо обязательно выставлять "яблочника", и что этот кандидат не должен быть человеком случайным". Спасибо корреспонденту за подсказку, какой должна быть партийная структура. Особенно в той части, где автор записки ссылается на опыт КПРФ, перенявшей его вместе с солидным капиталом от партаппарата КПСС. Нам потому и легко настаивать на своем видении общества, что мы свободны от этой нечистоты. Нам больше по душе прозрачный воздух демократии и курс, выработанный без марксистских подсказок. Так что, если MAVRу кроме сказать нечего - он может уходить. Выветрится легкий привкус поражения, и вновь обретут уста романтическую свободу, которая, как подтвердили наши избиратели, способна противостоять натиску номенклатуры и криминалитета, военщины и олигархов.
Неприятность эту мы переживем. Если станем жить дружно.
Кредо
Жить в стремлении к невозможному
Широко известна запущенная в обиход с легкой руки Вебера формула: "Политика - искусство возможного". Пользуются ею государственные мужи часто и охотно. И к месту, и ради красного словца, разводя при этом для убедительности руками. Ну, не получилось, мол, за гранью возможного. Но есть политик, который в корне не согласен с таким подходом.
- Я стою на точке зрения, что политика - это стремление к невозможному, - заявляет лидер Объединения "Яблоко" Григорий Явлинский. - Это моя принципиальная позиция. Я считаю, что человек, который заранее говорит, что возможно и что невозможно, на этом и заканчивается...
Только стремясь к невозможному, по его мнению, можно определить, что возможно. Возможно именно для тебя. Кто-то другой может продвинется и дальше, но ты должен сделать то, что ты можешь. Следующие - сделают еще больше.
На взгляд Григория Явлинского, эту мысль достаточно точно иллюстрирует практика борьбы с коррупцией. Известно, что существует она во всех странах. И борются с ней постоянно и повсеместно. Но извести коррупцию под корень никому пока не удалось. Но бороться-то с ней надо.
- Значит, надо узнать до какой степени можно почистить, извините, авгиевы конюшни, - говорит Явлинский. - Если ты действительно стремишься бороться с коррупцией. Ты же не можешь сказать: вам чуть-чуть можно, потому что это - искусство возможного... Так что ты уходи, а ты - оставайся...
Григорий Явлинский достаточно своеобразно и точно трактует тезис о пессимизме мысли и оптимизме воли.
- В России невозможно быть оптимистом потому, что неудача обязательно будет, и эта неудача вас парализует, - констатирует он. - Крупный провал обязательно вас парализует... Быть пессимистом в России - это значит быть парализованным с самого начала: все равно ничего невозможно, тут такой народ и т.д. Потому какой ответ? Надо делать. Упереться и делать. Шаг за шагом. День за днем. Что удастся. Идти на компромиссы там, где они не выхолащиваются мыслью. Соглашаться с реальностями там, где это надо. Делать, делать и делать. Двигаться вперед...
В этих словах, на мой взгляд, содержится и ответ на вопрос о том, почему лидер Объединения "Яблоко" дважды баллотировался кандидатом в президенты России.
- Это не идеализм, - утверждает он. - Это прагматика. Совершенно серьезная здравая прагматика, которая видит движение вперед, перспективу. Прагматика вылезания из болота. Можно ставить перед собой какие-то цели, а можно наслаждаться тем, в чем сидишь и чавкаешь. Я сидеть в этом во всем не желаю, не хочу...
Это понятное и естественное желание лидера "Яблока" вылезти из трясины засасывающего коррупцией режима разделяют с ним миллионы российских граждан, которым небезразлична судьба страны.
- Наш долг - продвинуться как можно больше вперед, - говорит Григорий Явлинский. - Век наступает другой, условия все будут другие. Если Россия безумно отстанет, нам там нечего будет делать. У нас 60 процентов всех экономически выгодных ресурсов мира. А дети наши все могут потерять. Геополитическая, геоэкономическая ситуация очень серьезны. Мы должны догонять. У нас же отставание совершенно безумное...
Вот, пожалуй, один из главных ответов на вопрос, почему Явлинский боролся и будет бороться за пост главы государства Российского. Выборы 26 марта показали, что его позицию и взгляды разделяют миллионы людей, что за ним - целый пласт избирателей, которые не желают, чтобы им продолжали, как и прежде, морочить голову, которые хотят жить в цивилизованном гражданском обществе, а не в кланово-олигархическом или авторитарно-полицейском государстве.
Виталий Попов
Виктор Шейнис:
Выборы прошли - что дальше?
Выборы закончились, их итоги известны, и на первый план выходят иные вопросы. Первый из них - что означает для нашей страны победа В. Путина. Менее всего ответ следует искать в предвыборных заявлениях победителя. В. Путин говорил то, что от него хотели услышать либералы-западники и патриоты, рыночники и дирижеры-государственники, человек с улицы и интеллектуал-правозащитник, те, которые надеются и ждут глубоких перемен, и те, которые опасаются, что перемены будут слишком круты... В этой артикуляции разнородных ценностей и намерений был, конечно, элемент избирательной стратегии, ориентированной на привлечение максимума голосов. В электоральном плане это принесло успех, и теперь почти любые действия нового президента могут быть истолкованы как выполнение предвыборных обязательств. Каждому, кто отдал за него голос, президент вправе будет сказать то, что услышал некогда ошарашенный мольеровский герой: "ты этого хотел!"
Но я думаю, что никто, в том числе и сам Путин, в точности не знал, что он будет делать после выборов, как будет расставлять акценты в экономической, социальной, внешней политике. Сейчас пришло время определять приоритеты и методы подхода к проблемам, которые стоят перед страной. Своеобразие момента заключается в сочетании неимоверно трудных, не имеющих быстрого решения проблем развития, узкого коридора возможностей воздействия государства на экономику, внешнюю среду и т.д. - и тем, что вновь избранный президент может прокладывать путь в политически комфортных для него условиях.
Сам психологический эффект победы Путина в первом же туре над всеми оппонентами сопоставим с избирательной победой Ельцина в 1991 г. и возвращает президентской власти утраченную с годами легитимность. Правда, и мировой, и наш собственный опыт свидетельствуют, что если ожидания и надежды, вспыхнувшие в связи с приходом новой власти, оказываются обманутыми, а средства массовых коммуникаций не подавлены, народное признание оказывается довольно-таки скоропортящимся продуктом. Об этом немало могли бы рассказать Горбачев и Ельцин.
Существует, однако, целый ряд компенсаторных механизмов, с помощью которых можно поддерживать популярность нового президента или, по меньшей мере, замедлить ее усыхание вопреки тяготам повседневной жизни большинства народа. Это и публичный "расчет с прошлым", и перетряска властвующей элиты, сопровождающаяся продвижением нового актива, и расчистка каналов вертикальной мобильности, и разного рода популярные в глазах общества, не обязательно отвечающие реальным общественным нуждам, но весьма эффектные акции (чаще всего - в сфере внешней политики). Мобилизующий эффект одной из таких акций - победного продвижения в Чечне, который немало поспособствовал избирательной кампании и.о.президента, вероятно, будет иссякать по мере осложнения ситуации, но люди из Центра стратегических разработок, надо полагать, не зря будут есть хлеб.
Если все эти механизмы будут запущены, если не произойдут какие-либо непредвиденные катастрофические события, если президентская команда не допустит каких-либо сногсшибательных ошибок и т.д., обвала в отношении общества к Путину скорее всего не произойдет, как это случилось с Ельциным вскоре после выборов 1996 г. Впрочем, общественная поддержка, поскольку она выражается в рейтингах, в отношении негосударственных СМИ, просто в восприятии граждан, - важный, но не абсолютно непреложный элемент политического климата, в котором предстоит действовать новой власти. Значительно важнее для Путина то, что он занял президентский пост, располагая, помимо одобрения большинства избирателей, исключительно благоприятным для него соотношением сил в государственных и окологосударственных структурах.
Победив на выборах, он получил карт-бланш на формирование правительства чиновников и хозяйственников, не претендующего на самостоятельную политическую роль. Камнем преткновения, осложнявшим жизнь Ельцина, была не подвластная ему Государственная Дума с контрольным пакетом голосов у коммунистов и их союзников, выстраивавших свою стратегию на противостоянии президенту. Жизнь покажет, насколько долговременной окажется расстановка сил в Думе, зафиксированная январским сговором. Однако очевидно, что, приведя в Думу многолюдные послушные "центровые" депутатские объединения и освоив пилотаж, при котором крен может осуществляться то "вправо", то "влево", нынешний Кремль получил такую свободу маневра в нижней палате, о которой могли только мечтать его предшественники. Не предвещают особых напряжений отношения с Советом Федерации. В преддверии полосы выборов в субъектах Федерации, региональные бароны, в том числе губернаторы, которые еще вчера считались "красными", выстраивались в очередь за честь стать доверенными лицами или заслужить иные знаки благосклонности со стороны тогда еще и.о. президента. Заметно снизилась после августовского дефолта экономическая мощь и, следовательно, политическое влияние так называемых олигархов, в особенности тех, кто входил в ближний круг отставленной от дел "семьи". В связке банкир-чиновник доминирующая роль последнего проявилась с новой силой. Ослабленными вышли из избирательного цикла 1999-2000 гг. политические партии и протопартии. Бюрократические методы партийного строительства "сверху" и "по призыву" наглядно продемонстрировали свое превосходство перед "низовыми" инициативами на уровне "корней травы". Политтехнологи, овладевшие искусством политического маркетинга, сумели продать нашему обществу даже наспех изготовленное виртуальное чучело медведя. Наконец, тяжелая длань власти лишь слегка притронулась к негосударственным средствам массовой информации - и этого было достаточно, чтобы показать, сколь обратимы могут оказаться все наши достижения, связанные со свободой печати.
Все это означает, что политическую сцену вновь занимает перестроившая свои ряды и объединившаяся вокруг счастливо найденного лидера бюрократия. Режим, который, вероятно, надолго будет утверждаться в России, политологи (в зависимости от своих ценностных предпочтений) именуют то "управляемой", то "манипулятивной" демократией. По сути же это не что иное, как усиление авторитарной тенденции в управлении государством и обществом. Современная же демократия - как мы знаем еще из М. Вебера и Й. Шумпетера, - может базироваться не на доброй воле и благих пожеланиях просвещенного правителя, обаяние которого подавило инстинкт самосохранения значительной части нашей интеллигенции, а соревнование элит, противостоящих организованной бюрократии, конкурирующих и уравновешивающих друг друга в борьбе за политическое лидерство, представляющих и умеющих согласовывать различные интересы.
На первый взгляд, некоторые основания для умеренного оптимизма можно было бы усмотреть в итогах парламентских и президентских выборов, которые зафиксировали существование политической оппозиции. Но обольщаться этим не следует. Национал-коммунистическая оппозиция, аппаратно-бюрократически организованная, опирающаяся на отмирающие силы и идеи, эксплуатирующая отчаяние и предрассудки обездоленных людей, в складывающемся балансе сил выполняет деструктивную роль. Ее давление стимулирует как раз антидемократические поползновения правящей бюрократии в форме то сговора, то зажима. Вероятно, самый больной и трудный для российской демократии вопрос - рациональная стратегия в новых условиях. "Яблоко", как известно, заняло позицию жесткого противостояния власти, а СПС раскололся: одна его часть поддержала малоперспективного кандидата на пост президента, а другая - по-видимому, большая - взяла курс на интеграцию в исполнительную власть, рассчитывая влиять на ее деятельность изнутри. Можно высказать доводы за и против каждой из этих стратегий, но обе они реализовались неудовлетворительно, и пока что ни одна из них не принесла заметных успехов. Более того, "Яблоко", несмотря на отчаянные усилия, не сумело расширить свою электоральную базу и утратило важные рычаги влияния также и в парламенте , а СПС оказался под угрозой распада и утраты политического лица. Очевидно, критический анализ собственных просчетов и ошибок, преодоление взаимного недоверия и ожесточения, в разжигание которого свой вклад внесли обе организации, - непременное условие возрождения демократического движения как самостоятельной силы.
|
