Ю.Н. Ляликова: "Вначале я смолчать хотела..."
Редакция газеты «Ставропольская правда»
Редакция газеты « Вечерний Ставрополь»
Редакция газеты « Ставропольские Губернские ведомости»
Когда я предложила для опубликования в «Открытой» газете свое Открытое письмо к Уполномоченному по правам Человека в Ставропольском крае господину Селюкову, я не рассчитывала на получение ответов на свои вопросы, так как ситуация и без запоздавших дискуссий вполне понятна для людей, имеющих к делу хоть какое-то отношение или проявляющих интерес к событиям общественной жизни. Реакция оказалась предсказуемой. Как я и опасалась, вместо ответа по существу я получила отповедь в стиле и духе недавних советских времен. Эту отповедь только и можно, что прочитать и забыть, что я и собиралась сделать.
Даже те выпады, которые господин Селюков позволили в мой адрес, и в адрес партии, в которой я состою, меня не сильно задели, и я не собираюсь отвечать на них, так как расцениваю их как выражение обиды, а, обидевшись, чего только не скажешь Но, не хвастаясь, все же скажу, что до сих пор получаю одобрительные отзывы о своем поступке. Знакомые и незнакомые люди звонят мне, в редакцию. А недавно пошли другие вопросы: когда будет мой ответ на письмо Уполномоченного. И почему письмо Селюкова не напечатала «Открытая» газета, и когда появится мой ответ во всех газетах, опубликовавших письмо Селюкова. Когда вопрошающих оказалось достаточно много, я решила, что придется продолжать дискуссию. Хотя, какая же это дискуссия? Мы и чувствуем и пишем на разных языках, а переводчика нет. Это говорит только о том, что и живем-то мы в параллельных мирах, интересы обитателей которых не пересекаются. Хотя однажды мне, нам, моим коллегам по неправительственным общественным организациям, показалось, что мы, общественники, одной крови с впервые назначенным на эту такую долгожданную должность Уполномоченного Алексеем Ивановичем Селюковым. Невзирая на его прокурорское прошлое. В начале своей правозащитной деятельности Алексей Иванович продемонстрировал открытость, коммуникабельность, к нему потянулись представители практически всех известных в крае общественных организаций, правозащитники. Он был открыт и доступен…. Я помню тот неподдельный энтузиазм, с которым встретили награждение Алексея Ивановича за заслуги в области защиты прав граждан высшей юридической премией «Фемида»…. У меня и у других членов Совета при Уполномоченном хранятся фотографии, где мы, гордые и счастливые, фотографировались с Алексеем Ивановичем, держащим свою награду – статуэтку Фемиды. А потом незаметно подошел к концу второй и, по Закону, последний срок полномочий Алексея Ивановича. И тут случилось то, что случилось – и Закон, и общественность задвинули в угол. Правда, не всю, а только «неправильную». Вот в этом я не могла участвовать, в связи с чем и написала свое письмо.
Масштабы тиражирования ответа А.И.Селюкова (газеты: «Ставропольская правда», «Ставропольские губернские ведомости», «Вечерний Ставрополь», возможно, что мы еще не все знаем) сделали наш дуэт важным ньюсмейкером сентября текущего года в крае. Это было неожиданно для меня. Жаль, что я не участвую ни в каких выборах, а то получила бы великолепную пиар-кампанию. Жаль также, что оные газеты, опубликовав ответ, не нашли возможности или желания ознакомить читателя с материалом, на который и дан ответ, вынудив читателя делать вывод по давно проверенному советскому принципу: «Я не читал, но осуждаю». Вообще-то я писала вовсе не о том, что назначили не того Уполномоченного, или тем более не о том, что такой институт не нужен. Кто внимательно прочитал, тот понял, что мое обращение к обществу продиктовано несогласием с методами, которыми действующие власти и некоторые влиятельные персоны решают значимые для всего общества проблемы. Мне не хотелось возвращаться к канувшим в прошлое событиям, связанным с выбором кандидатуры Уполномоченного на третий срок. Но без напоминания не получится. Попытаюсь прояснить ситуацию, вызвавшую появление моего письма, в форме вопросов, обращенных не столько к Алексею Ивановичу или к лицам, имеющим отношение к проблеме, а скорее к обычным гражданам, читателям газет. 1. Разве не соответствует действительности факт, что в предыдущей редакции краевого закона «Об Уполномоченном по правам человека в Ставропольском крае» была определена предельно допустимая продолжительность избрания на эту должность одного лица в течение двух сроков полномочий, и что, в соответствии с этим, господин Селюков не мог выдвигаться на третий срок? 2. Разве не действовала эта норма закона в тот период, когда губернатор объявил о приеме заявок от общественных организаций и граждан? 3. Разве не правда, что на призыв участвовать в выборах нового Уполномоченного, хоть бы и на стадии выдвижения (решение принимает сам губернатор) откликнулось 39 граждан и организаций? 4. Разве решение об изменении закона с увеличением срока не принималось втайне от простодушной общественности? 5. Разве на обсуждение кандидатур приглашались все те, кто кого-то выдвинул? И последнее: разве Алексей Иванович был не в курсе и замысла об изменении закона и о кулуарном характере «широкого» обсуждения в узком кругу «своих»? И о том, что формально принималось давным-давно принятое решение? Простодушные общественники до последнего дня давали различные органы тела на отсечение, уверяя, что, по их убеждению, Алексей Иванович никогда не пойдет ни на какие отступления от закона. Ему и в самом деле не пришлось отступать от закона. Закон сам отступил. Слабоват оказался. А слабо было пригласить всех тех, кто выдвигал, да и тех, кого выдвигали? Дать им озвучить свои доводы, а кандидатам произнести программные слова? Что, такого зала у правительства не нашлось? Или чего-то испугались? Да нет, просто изначально общественности была предназначена роль демократической ширмочки: смотрите, какие мы продвинутые, какие демократичные! А за ширмочкой что – да те же замашки…. А вот я бы не исключала такой ситуации, что в результате честного, открытого обсуждения многочисленных кандидатур общественность в своем большинстве убедилась бы, что альтернативные Алексею Ивановичу кандидаты не дотягивают до права выполнять высочайшую миссию и, дабы не снизить роль и влияние института Уполномоченного в крае, обратились бы с ходатайством к губернатору выйти с законодательной инициативой в краевую Думу об изменении закона в пользу продления полномочий именно Алексея Ивановича еще на один срок. Это я рассуждаю по типу если бы да кабы. Да знаю, знаю я, Алексей Иванович, что губернатор вправе и вообще без всякого обсуждения, тем более публичного, сам все решить. Может быть и надо было делать так, как привыкли, и не будоражить людей. Но ведь зачем-то ему понадобилось делать вид, что он открыт для диалога со всеми желающими. Может быть он не ожидал такой заинтересованности и активности. И пришлось отсеивать «своих», то есть правильных общественников от «чужих», то есть «неправильных». Публика-то откликнулась вольная, а непредсказуемость всегда чревата сюрпризами.
Иногда мне кажется, что не было никакой перестройки и гласности, разговоров о демократии и демократизации, об открытости и прозрачности, о гражданском обществе и тому подобном. Во всяком случае, нашего Ставропольского края эти процессы никак не задели. Как жили мы в совке, так и поныне продолжаем. Наши краевые власть имущие ежечасно нам это напоминают. Неожиданное подтверждение моим подозрениям обрушилось на граждан после опубликования «письма девяти», дискуссия по поводу которого затмила все краевые новости в течение двух-трех летних недель, и обсуждается и сейчас. Люди испытали настоящий шок, когда увидели истинные лица правителей. Меня же повергло в шок перечисление целых шести категорий граждан, которых они, «подписанты» не уважают, а поэтому и считаться с такими людьми не собираются. Они, видите ли, выбросили их за борт политической жизни! Здесь вам и «обиженные» и «несогласные», системные оппозиционеры, такие как члены крайкома КПРФ, отдельные «политики-маргиналы, и даже «теневые авторитеты агробизнеса»! Надо полагать, что сами подписанты как раз обласканы и со всем согласны, состоят в правильной партии и расположились на мейнстриме политики, а не на ее обочине. А поэтому вправе сортировать своих сограждан на уважаемых и не очень. Это как будто к обсуждаемой нами теме напрямую не относится, но «фигуранты» и в деле Черногорова и в процессе «выборов» Уполномоченного по правам Человека практически одни и те же, а поэтому случай с Черногоровым ярко и откровенно характеризует отношение представителей власти и к общественности. Представителям «правильной» общественности доверено участие в обсуждении кандидатур на должность Уполномоченного, а с остальными, как с теми маргиналами из письма великолепной девятки, считаться, хотя бы для вида, совершенно не обязательно. В обоих случаях нам продемонстрировали высокомерное, пренебрежительное отношение к не принадлежащим к сонму «элиты» гражданам! Пардон, а как же Конституция, где не упомянуты никакие «маргиналы», а наоборот, есть граждане страны, наделенные равными правами. ТАК писать, да еще в официальной бумаге, о своих гражданах, это, я вам скажу, ни в какие ворота.
В завершение повторюсь: причин моего отказа от участия в работе Совета при Уполномоченном по правам Человека и целей обращения к общественности было две. Первая: неуважительное отношение власти к значительной части отозвавшихся на благородную инициативу губернатора, пригласившего принять участие в выдвижении кандидатур на должность Уполномоченного по правам Человека в крае. Вторая: фривольное обращение власти с Законом. Или теперь не стоит писать это слово с большой буквы? Захотели – приняли, расхотели – отменили. Все, оказывается, так просто. Если вы, законодатели и вершители Закона, так с ним обращаетесь, то вправе ли вы требовать почтения и законопослушания от рядовых граждан? Вы сами первые подаете им пример правового нигилизма.
ЗАМ.ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СТАВРОПОЛЬСКОГО РО РОДП «ЯБЛОКО» Ю.Н. ЛЯЛИКОВА
Источник: stavropol.yabloko.ru
