В Казани прошёл круглый стол по проблеме домашнего насилия, организованный Татарстанским «Яблоком». Участники мероприятия — как сторонники, так и противники соответствующего закона — выступили против его принятия в представленной редакции. Одних не устроили формулировки и отказ от основополагающих, на их взгляд, тезисов, а другие сочли закон «средством манипуляции мужиком». В любом случае дискуссии не получилось — любые ее задатки заканчивались криком и взаимными обвинениями.
В Казани в субботу, 30 ноября, прошел организованный партией «Яблоко» круглый стол на тему домашнего насилия. За день до этого на сайте Совета Федерации опубликовали текст законопроекта, который его соавторы из числа общественников уже успели назвать бесполезным и «результатом заигрываний с радикальными консервативными группами».
Исполнительный директор кризисного центра для женщин «Фатима» Марина Галицкая начала с того, что законопроект о профилактике домашнего насилия обсуждали еще в конце девяностых годов, однако не принят он до сих пор. По словам Галицкой, за эти 20 лет «ситуация [с домашним насилием], наверное, стала хуже». Она напомнила, что в девяностые годы «правозащитники не выделяли права женщин как отдельную проблему». В то же время Галицкая считает, что сейчас «есть позитивный сдвиг в плане общественного мнения».
— Я читала тексты законопроектов, которые были — это же не первая редакция. Четыре-пять лет тому назад в Госдуму уже вносили законопроект, там была четкая структура. Он состоял из профилактики преступлений на семейно-бытовой почве, их пресечения и реабилитации пострадавших. Сейчас эта структура размыта. <…> Он предусматривает, что государство будет нянчиться с агрессором, оказывать ему социальные услуги, психологическую помощь. Я бы туда добавила принудительное лечение от наркотический и алкогольной зависимости, — поделилась мнением Галицкая.
Она констатировала, что закон о профилактике домашнего насилия — «затратный», но «недостаточно».
— В этом вопросе законодатели пожадничали. Хотя бы предусмотрели финансирование одного государственного кризисного центра, который мог бы быть убежищем. За счет федеральных денег могли бы — мы не настолько бедные, — подчеркнула Галицкая.
Она напомнила, что согласно публикациям в прессе, «домашнего насилия у нас нет в регионах Северного Кавказа»: «Там убили уже всех журналистов, которые могли бы об этом написать». Марина Галицкая также напомнила о зеленодольской истории, когда сын до смерти избил собственную мать.
— В прошлом году эта женщина уже попадала в больницу. Сын ее уже избил, это преступление было пресечено с помощью тех инструментов закона, которые сейчас есть. Сыну по статье побои (6.1.1 КоАП РФ) дали обязательные работы — две недели он отработал, вернулся и продолжил [избиения]. А потом до смерти ее забил, — резюмировала Галицкая.
Замначальника отдела участковых уполномоченных полиции и по делам несовершеннолетних управления МВД России по Казани Рауф Низамов рассказал, что в 2019 году по статье 6.1.1 КоАП РФ (побои) в Казани возбудили 1076 административных дел (за этот же период в 2018 году — 1575), 70% из них уже дошли до суда. Вместе с тем Низамов не смог сказать, сколько из этих правонарушений касались именно насилия в семье.
Что касается уголовной статьи за побои (статья 116 Уголовного кодекса), то «в настоящее время в Казани возбуждено порядка 14 дел», а по Татарстану — 100-120. Низамов обратил внимание на то, что для пресечения домашнего насилия в семье необходима профилактика (беседы, обход соседей), которую МВД «проводит».
Отдельно капитан полиции остановился на проблеме пресечения домашнего насилия. Так, по его словам, одна из них заключается в том, что пострадавшие «либо совсем не обращаются [в полицию], либо обратились, а через три дня пишут, что претензий не имеют»: «Мы пытаемся объяснить, что в таких случаях мы не можем дальше проводить работу».
Еще одна проблема — ресоциализация. По словам Низамова, «большой пласт людей, которые совершили правонарушение в бытовой сфере» — это те, кто освободился из мест лишения свободы: «При освобождении мы ставим их на учет, но все же с ними не слишком организованно».
Социолог Искандер Ясавеев считает, что «нет смысла пытаться оценить масштабы домашнего насилия, поскольку это чрезвычайно скрытый феномен». Ясавеев подчеркнул, что люди не готовы отвечать на вопросы о существовании насилия в своей семье, а «то, что мы имеем — это только верхушка айсберга».
— Очень велика теневая сторона домашнего насилия. Есть опросы, но они не дают всей картины. В 2000-е годы проводилось исследование на тему, подвергались ли вы физическому насилию в семье — это были опросы среди женщин в семи регионах России. Это очень приблизительная оценка, но опросы показали, что примерно половина опрошенных женщин хотя бы раз подвергались насилию от мужа. 27% сказали, что мужья избивали их неоднократно, 3% — муж избивает регулярно. Эти данные не отражают насилие со стороны детей, со стороны родителей в отношении детей, — отметил Искандер Ясавеев.
По его мнению, «очень важно, что такие дискуссии происходят»: «Есть ли ресурс у тех, кто подвергается домашнему насилию для продвижения этой проблемы? Очевидно, что нет».
— Противникам закона я задал бы вопрос: А каким образом защищать жертву? Этот закон — попытка не разрушить институт семьи, не вторгнуться, а попытка создать механизм защиты жертв, — резюмировал Ясавеев.
Соосновательница казанского движения «ФемКызлар» Дина Нурм в своем выступлении попыталась «разобрать мифы, которые создают относительно закона». По ее словам, в интернете и СМИ «ведется очень агрессивная агитация против закона с апелляцией к традиционным ценностям и разрушению семьи — это миф». Нурм констатировала, что именно домашнее насилие «разрушает институт семьи»: «Семья — это не место, где должно процветать насилие. <…> Самое опасное место для женщин — это семья. Самый опасный человек — родственник. На наш взгляд, в семье должно быть тепло и безопасно, иначе это тюрьма, а не семья».
Еще один миф, по мнению Дины Нурм, состоит в том, что в случае принятия закона детей будут отбирать у родителей: «Это бред — дети защищены лучше женщин. Есть уполномоченный по правам детей — в этой версии закона нет никаких мер, которые касаются детей». Нурм подчеркнула, что нынешняя редакция законопроекта — «совершенно нерабочий и бесполезный документ».
— Совет Федерации пытается угодить и нашим, и вашим. Они исключили из охранного ордера расстояние, внесли положение о примирении сторон. Этот законопроект не распространяется на гражданские браки [имеется в виду сожительство]. Открыто говорится, что цель закона — защита семьи, а не максимальное обеспечение безопасности пострадавших. Мы поддерживаем ту версию закона, которая была разработана центром «Насилию.нет». Даже если будет принят этот закон, нам надо переобучать общество, а это не произойдет по щелчку. Я настроена довольно пессимистично, — подытожила Дина Нурм.
Ее коллега, одна из создательниц движения «ФемКызлар» Тасия Альбариньо назвала еще один миф, который заключается в том, что «все уже защищены по закону». Она напомнила, что в 2017 году декриминализировали статью о побоях в семье, в результате чего домашнее насилие теперь — «это как парковка и курение в неположенном месте».
— Единственное на что можно рассчитывать — это штраф. У нас нет защиты от преследований, и очень волнительно то, что возбуждение административного дела занимает минимум 30 суток. За это время могут быть и угрозы, и те же побои, — сказала Альбариньо.
Рауф Низамов парировал, что это «не так»: «За 10 дней можно отправить дело в суд. Если суд по статье 6.1.1 КоАП РФ не просит экспертизу, можно за сутки направить материал в суд и принять решение».
Тасия Альбариньо продолжила.
— Еще один миф, что этот закон дискриминационный, потому что помогает только женщинам. Но там защищают от агрессора! Исследование «Медиазоны» и «Новой газеты» показывает, что в 2016-2018 годах 79 процентов осужденных за убийство женщин подвергались насилию со стороны партнера (которого впоследствии убили), — напомнила Альбариньо.
По ее мнению, в законопроекте говорится о «всех членах семьи». Альбариньо также не согласна с теми, кто считает, что закон о домашнем насилии нарушает право на личную жизнь. Она напомнила, что подобный закон принят в 144 странах мира, однако его нет в России, Белоруссии и Узбекистане.
Рауф Низамов предупредил, что «не нужно впадать в крайности». Он «не смог» сказать, выступает «за» или «против» закона, но в то же время отметил, что с его принятием «ни в европейских странах, ни в США ситуация не прямо изменилась».
— Хотите сказать, что у них там нет фактов домашнего насилия? Если зайти в мексиканские, китайские, те же русские кварталы в городах… Как правоприменитель я изучаю городскую сводку [преступлений]. Основная причина бытовых убийств — пьянство. <…> Сгущать краски до такой степени… Есть проблема — нужно ее решать. Но есть и другие средства — то же просвещение. Почему не проводить лекции с теми, кто будет создавать ячейки общества — в школах и вузах. От того, что примут такой закон, что-то, может, изменится, но не в такой степени. Самое главное — вопрос правосознания, — констатировал замначальника отдела участковых уполномоченных полиции и по делам несовершеннолетних управления МВД РФ по Казани.
Представитель Всероссийского родительского сопротивления Татьяна Нечаева предупредила, что выступает против домашнего насилия: «Но странно, что тех, кто против закона, приписывают к тем, кто выступает за семейно-бытовое насилие». Ее главная претензия к законопроекту — «очень размытые формулировки». По мнению Нечаевой, представленный документ «не несет той нагрузки, которую широко задекларировали в СМИ».
— Вы удивитесь, но мы тоже так считаем. Он абсолютно бесполезный, — ответила Дина Нурм.
Татьяна Нечаева заявила, что в России «есть насилие в семье», но «не в таких масштабах»: «По статистике МВД, в 2018 году в России от семейно-бытового насилия погибли 253 женщины». По ее словам, «существует много уголовных и административных статей, которые [уже] наказывают за эти преступления в семье».
Представитель Всероссийского родительского сопротивления предположила, что в законе о домашнем насилии «материально заинтересованы НКО (некоммерческие организации)»: «Они будут решать, случилось ли в семье так называемое бытовое насилие или нет». Марина Галицкая не смогла промолчать и заявила, что это ложь.
— Покажите, где в законе написано, что НКО будет решать, виновен человек или нет. Я занимаюсь [своей работой в кризисном центре для женщин] на волонтерской основе! — повысила голос Галицкая. Еще несколько минут женщины спорили между собой на повышенных тонах.
Нечаева также осталась недовольна тем, что охранные ордеры (запрет приближаться к жертве) «будут незамедлительно выписывать после заявления [потерпевшей]»: «Никаких следственных мероприятий не будет вестись». Вместе с тем в представленном законопроекте сказано следующее: «В случае установления факта совершения семейно-бытового насилия незамедлительно выносится защитное предписание» (участники круглого стола называют его охранным ордером).
Юрист Алексей Златкин, присутствовавший на мероприятии, заявил, что охранными ордерами установлена «презумпция виновности» мужчины, а Евгений Хабибулин выразил мнение, что это «средство манипуляции мужиком». Он также подчеркнул, что все законы в России — «репрессивные». Некоторые участники саркастично отмечали, что закон может позволить женщинам жаловаться на мужчин, если те, к примеру, не купят им шубу.
Один из присутствующих на круглом столе заявил, что закон о домашнем насилии выгоден сексуальным меньшинствам, цель которых — «разрушить традиционную семью». Обосновал он это тем, что 70 организаций, поддержавших закон, «преимущественно феминистские и ЛГБТ». Дина Нурм парировала, что в списке поддержавших только пять феминистских организаций и одна — ЛГБТ.
Круглый стол посетила депутат Госсовета Татарстана, член объединения женщин-депутатов «Мәрхәмәт — Милосердие» Ольга Воронова. Она сообщила, что они с коллегами «начали обсуждать проблему домашнего насилия».
— Мы посмотрим еще раз на проект закона. Я поучаствую в комитете по социальной политике. Я поддерживаю Рауфа Низамова — все начинается с семьи. Государство должно обеспечить такие условия, чтобы подобных проблем в семье не было. Я обозначила для себя еще больше проблем, над которыми надо работать, — резюмировала Воронова.
Член объединения женщин-депутатов «Мәрхәмәт — Милосердие» Ольга Воронова
Несмотря на то, что участие уполномоченного по правам человека в Татарстане Сарии Сабурской было запланировано, чиновница на круглый стол не пришла. Вместо себя она отправила начальника отдела, которая в обсуждении практически не участвовала. Да и как таковой дискуссии не получилось — любые начинания заканчивались криком.
Напомним, в Госдуму внесен проект закона о предотвращении домашнего насилия, который предусматривает, в частности, введение института охранных ордеров и временных убежищ для пострадавших.
В конце ноября Совет Федерации опубликовал редакцию закона о домашнем насилии, над которым работала специальная рабочая группа. Авторы изначальной версии законопроекта – адвокаты Мари Давтян и Алексей Паршин, общественный деятель Алёна Попова и депутат Госдумы Оксана Пушкина – не согласны с тем вариантом, который предложен Советом Федерации. Поправки в закон о домашнем насилии можно вносить до 15 декабря.
Партия «Яблоко» требует незамедлительного принятия закона о профилактике домашнего насилия. В Международный день борьбы за ликвидацию насилия в отношении женщин «Яблоко» вышло на пикеты в Москве, Казани и Нижнем Новгороде.
По мотивам «Idel.Реалии».
