Об образовательной политике мы можем судить по законодательным актам, по выступлениям министра просвещения и других чиновников. Но это политика декларируемая, а насколько она совпадает с реальностью? Чтобы понять это, мы подготовили пять вопросов к экспертам. Наш первый эксперт — заслуженный учитель России, депутат Законодательного собрания Республики Карелия (фракция «Яблоко») Эмилия Слабунова.
Эмилия Слабунова. Фото: пресс-служба партии
Прежде чем перейти к вопросам, коротко о том, на что мы рассчитываем, начиная эту серию публикаций. Конечно, хотелось бы углубить понимание текущей ситуации, но дело не только в этом. Важно начать обсуждение и расширить круг вовлеченных в него людей. На наш взгляд, сегодня мы слабо представляем, насколько управляемой является система общего образования, как это управление влияет на идущие в образовании процессы, какие тут есть ключевые взаимосвязи и какие будут последствия для общества. Такая целостная, приближенная к объективной реальности картина может родиться только в диалоге практиков, экспертов и управленцев разных уровней. Мы приглашаем всех заинтересованных коллег к диалогу.
А теперь наши вопросы и ответы Эмилии Эдгардовны.
- В каких мерах, осуществляемых государственными структурами, проявляется реализуемая в настоящее время государственная образовательная политика? Какие из этих мер имеют наибольшее значение для изменений в системе образования? В чем заключаются приоритетные цели этой политики?
- Какие наблюдаемые вами изменения в системе образования можно рассматривать как результаты государственной образовательной политики? Эти результаты соответствуют целям государственной образовательной политики?
- Какое влияние на социальное и/или экономическое развитие страны могут оказать (или уже оказывают) происходящие в системе образования изменения?
- Кто и по каким критериям может оценивать эффективность государственной образовательной политики?
- Кто и по каким критериям может оценивать соответствие государственной образовательной политики запросам самой системы образования? Кто и по каким критериям может оценивать соответствие государственной образовательной политики потребностям общественного развития?
…Как табурет без третьей ноги
Государственная образовательная политика проявляется в изменениях законодательства и нормативно-правовых актов, федеральных государственных образовательных стандартов (ФГОС), примерных образовательных программ, за которыми следует появление новых учебных предметов («Семьеведение») и внеурочных занятий («Разговоры о важном»), а также исчезновение («Обществознание» в 6–8-х классах) или видоизменение существующих («Основы безопасности жизнедеятельности» в «Основы безопасности и защиты Родины»). Ряд задач образовательной политики решается через национальные и федеральные проекты. Все эти меры имеют значение, так как в одних случаях они меняют смыслы образования, в других — условия обучения (например, в результате капитального ремонта школ или оптимизации учреждений), а вследствие этих перемен меняются и жизненные планы людей.
Но самое большое значение имеют, скажу парадоксальную вещь, те меры, которые не приняты и упорно не принимаются. Что я имею в виду? Прежде всего длительное бездействие в сфере оплаты труда, которое привело к острому дефициту учителей.
Не принимаются также и решения по нормализации ситуации в сфере финансирования образования. Федеральный уровень власти через Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации» устанавливает федеральные государственные образовательные стандарты (ФГОС) и единые инструменты для осуществления контроля за их реализацией через проведение государственной итоговой аттестации. При этом гарантии реализации ФГОС отданы на региональный уровень субъектам РФ, а объемы этих гарантий законодательно не установлены. Научного обоснования финансового норматива по обеспечению реализации ФГОС просто нет. И получается, что каждый регион сам, исходя из своих финансовых возможностей, определяет объем этих гарантий. В итоге по факту деньги на образование распределяются, как и раньше, по остаточному принципу, который приобрел лишь иную внешнюю упаковку — нормативное подушевое финансирование. Главное в этом распределении, чтобы были соблюдены целевые значения по заработной плате (она у нас теперь завязана даже не на среднюю зарплату по региону, а на средний душевой доход, который в Карелии, например, отличается от средней зарплаты почти на 10 тысяч рублей) и хватило денег на закупку учебников, потому что это контролирует прокуратура. А на остальные нужды — что останется.
«Самая большая проблема для провинции — это различные суммы на содержание школьников в разных регионах страны. О каком равенстве и одинаковых стартовых возможностях школьников страны мы говорим, если в Москве один ученик стоит 200 тысяч, а у нас 26,5 тысячи? А ведь мы учим по таким же программам и учебникам, также сдаем ОГЭ и ЕГЭ, также пишем ВПР, PISA и др. Вот такие специалисты, как Эмилия Слабунова, нужны в Министерстве просвещения и в ГД РФ, где можно оказать существенное влияние на формирование государственного заказа системе образования и ее финансирование! Очень задела данная статья и меня, и многих коллег, с которыми я обсуждала данные моменты. Спасибо автору!»
Подушевой норматив у каждого региона свой, в разных регионах порой отличается в разы. Условно говоря, в одном регионе — 100 тысяч на человека, в другом — 80 тысяч, а в третьем — 50 тысяч. Норматив на реализацию ФГОС разный, а результат спросят со всех одинаково: государство придет со своими контрольно-измерительными материалами и не скажет, что поскольку у вас подушевой норматив в два раза меньше, то для вас и КИМы на ЕГЭ и ОГЭ будут в два раза легче. То есть спрос со всех одинаковый, а ресурсные возможности для того, чтобы его обеспечить, существенно отличаются. И получается, что доступ к качественному образованию зависит от региона, в котором проживает ребенок. Повезло жить в богатом регионе — будут школы с хорошей образовательной средой и учителя с достойной оплатой труда, меньше будет дефицит учителей. А живешь в бедном регионе —условия и качество обучения будут существенно другими.
В свое время я подготовила и парламент Карелии направил в Государственную Думу РФ законодательную инициативу, суть которой состояла в том, что в закон «Об образовании в Российской Федерации» должна быть введена норма о научно обоснованном нормативе на финансирование государственного образовательного стандарта как пороговом значении (в формульном выражении), ниже которого он не может быть установлен в субъекте. Если регион располагает ресурсами, он может добавить к этому столько средств, сколько считает возможным. Если же регион не в состоянии обеспечить установленный обоснованный базовый уровень финансирования, ему предоставляются недостающие средства из федерального бюджета через целевые субсидии. Многие региональные парламенты поддержали тогда эту инициативу.
В Карелии я еще 10 лет назад инициировала создание рабочей группы, чтобы рассчитать обоснованный подушевой норматив для региональной системы образования. Несмотря на сопротивление регионального министра (ему пришлось бы добиваться получения недостающего финансирования), по распоряжению губернатора такая группа была создана. Мы разработали модельное штатное расписание и перевели его в систему коэффициентов кадрового обеспечения, просчитали финансирование кадров, компьютерной техники, лабораторного оборудования, учебников с учетом их сменяемости по мере амортизации и всего остального, что необходимо для обеспечения качественного образования. Все считали по самым скромным меркам, и при этом у нас получилось, что в Карелии недофинансирование составляло на тот момент от 25 до 40% на разных ступенях обучения.
В феврале 2016 года я участвовала в заседании профильного комитета Государственной Думы РФ при рассмотрении данной инициативы. Я приехала со всеми расчетами и на цифрах объяснила депутатам, почему выдвинула такую законодательную инициативу. Какую реакцию я получила? Председатель Комитета Государственной Думы по образованию — тогда это был Вячеслав Никонов — сказал: «Эмилия Эдгардовна, вы поднимаете очень важный вопрос. Вы его совершено правильно поднимаете, но вы же понимаете, что денег у нас нет». Я ответила так: «Вячеслав Алексеевич, ваши слова говорят только об одном: вы понимаете, что система образования недофинансирована». Он только улыбнулся своей застенчивой улыбкой. В поддержку моей инициативы проголосовали депутаты-коммунисты, но голосов не хватило, и законопроект не был вынесен на пленарное обсуждение Госдумы. С тех пор прошло почти 10 лет. Воз и ныне там. Все остается как было.
На мой взгляд, не достает политической воли. Я понимаю, что введение научно обоснованного норматива потребует существенно больших расходов. Поэтому не ставлю вопрос так: давайте со следующего финансового года выделим на образование недостающую сумму. Нет, давайте сделаем дорожную карту и будем двигаться постепенно к желаемому результату, определив срок, к которому выйдем на стопроцентное соответствие реального финансирования обоснованному нормативу.
Сейчас много говорят о значимости единого образовательного пространства. При этом акцент делается на введении единых программ и учебников. Я убеждена, что единое образовательное пространство держится на трех китах: федеральные государственные образовательные стандарты, государственная итоговая аттестация и научно обоснованный норматив финансирования, обеспечивающий качественную реализацию государственных образовательных стандартов. Сейчас два кита у нас есть, а третьего нет. А без него система образования, как табурет без третьей ноги, находится в неустойчивом положении, все время балансирует на грани. Зарплата учителей низкая, педагогов не хватает, психологов не хватает, логопеда многие образовательные учреждения позволить себе не могут. Даже там, где учатся дети с ограниченными возможностями здоровья, с нарушениями речи, далеко не всегда есть логопед.
К чему ведет оптимизация?
Непрерывно идет оптимизация школ, детских садов и учреждений дополнительного образования в малых городах и сельских территориях. Эта удушающая оптимизация стала для социально-экономического положения территорий дополнительным фактором стагнации. В Карелии, например, практически не осталось психолого-педагогических медико-социальных, так называемых ППМС-центров. Они остались в трех районах из восемнадцати, причем с минимальным штатом. А вы представьте, в каком психологическом состоянии дети в семьях, где брат или отец ушел на СВО. Нужна очень серьезная психологическая поддержка, для которой в районах нет необходимых условий.
В обход мнения местных жителей
Не сохраняются маленькие школы. Закон говорит, что закрытие сельских школ возможно только при учете мнения населения. Подразумевается, что если население против, школа может сохраниться. На проведение местного референдума, решение которого имеет обязательную силу, местные власти не идут, чтобы обеспечить себе свободу действий. По факту учет мнения населения проводится через опрос, результаты которого имеют лишь рекомендательный характер.
К тому же чиновники теперь поступают хитро. Они проводят реорганизацию путем присоединения одной школы к другой, а через год росчерком пера закрывают присоединенное подразделение. Это делается легко, поскольку подразделение можно закрыть приказом директора, без проведения опросов и комиссий по оценке последствий.
Недавно вернулась из командировки в поселок Панозеро Кемского района Карелии (Арктическая зона). Там стоит вопрос о закрытии школы, в которой осталось 7 детей. Финансирование деятельности этой школы обходится в 14 млн рублей в год, включая фонд оплаты труда и коммунальные расходы. Из средств регионального бюджета финансируется только реализация образовательных программ. Одно только отопление требует 2,5 млн рублей в год, а местные бюджеты, из которых финансируется содержание зданий, крайне ограничены в средствах. Усилиями родителей, категорически возражающих отправлять детей в интернат за 100 км в условиях бездорожья и отсутствия общественного транспорта, и ряда депутатов надеемся сохранить школу и будем держать на контроле ее судьбу.
Прерывное образование
Не выстроена целостная система образования на протяжении всей жизни. Существуют отраслевые центры повышения квалификации, курсовой подготовки, но в целом эта система очень рваная, разрозненная. А надо, чтобы принцип «образование на протяжении жизни» воплотился в вариативную, многоуровневую, многомерную систему непрерывного образования. Скажем, в Финляндии есть так называемые народные университеты, в которых человек может получить неформальное образование в любом возрасте и в любой сфере: изучить второй или третий язык, освоить цифровые технологии, заняться дизайном… Это важно еще и с точки зрения мотивирования людей разных возрастов к постоянному образованию.
Ранее в Карелии во многих районах существовали филиалы училищ и техникумов. Сейчас они в большинстве своем закрыты. На их месте следовало бы создать многофункциональные образовательные центры, чтобы там можно было осваивать профессиональные навыки, востребованные в самых разных отраслях, осуществлять переобучение в связи с изменениями на рынке труда и дополнительное образование для желающих взрослых. Но этого нет. Образование должно стать неотъемлемой частью жизни независимо от возраста человека и от того, какое обучение он уже прошел. Это важно и в плане личностной самореализации человека, и в плане повышения качества человеческого капитала для решения социально-экономических задач.
Основное и дополнительное
Не могу не подчеркнуть, что значение дополнительного образования как взрослых, так и детей недооценивается. В жизни мы видим много примеров, что именно оно зачастую играет для человека роль основного образования, определяя выбор профессии и жизненный путь. Человек с детства занимается, к примеру, спортом или музыкой, достигает успехов и становится учителем физкультуры, тренером или музыкантом. Но чтобы начать чем-то заниматься, надо иметь возможность попробовать, а для этого дополнительное образование детей должно быть доступным и современным.
Оптимизация в этой сфере нанесла существенный удар по доступности в небольших муниципальных образованиях, малых городах и особенно в сельской местности. Важно сохранить то, что было создано раньше в таких населенных пунктах: художественные, музыкальные, спортивные детско-юношеские школы ─ и провести их модернизацию в соответствии с возможностями времени.
«Замечательная статья-диалог о соответствии государственной образовательной политики запросам самой системы образования. Готова подписаться под каждым выводом автора».
Нужны технопарки, лаборатории, современные студии и спортивная инфраструктура, профильные лагеря, вариативные долгосрочные и краткосрочные программы. Но модернизация дополнительного образования детей, к сожалению, идет крайне медленно. Да, создаются кванториумы, но сколько их на регион и попадут ли в них дети из отдаленных районов? На доступность существенно влияет стоимость расходных материалов, экипировки и поездок на соревнования и конкурсы — все это стоит дорого, а платить чаще всего приходится семьям. Мне, например, регулярно поступают сообщения родителей воспитанников детско-юношеских спортивных школ о том, какие финансовые затруднения возникают при поездках на соревнования и спортивные сборы. Порой это требует десятков тысяч рублей. Не каждая семья может себе позволить такие расходы. И это вносит раздор в отношения детей и взрослых внутри команд под предлогом «ваш ребенок пропустит сборы и потянет команду вниз».
Мы медлим, а время?
Промедление, а тем более бездействие по вопросам, связанным с изменением системы оплаты труда педагогов, установлением обоснованного финансирования реализации ФГОС, прекращением оптимизации, направленной не на улучшение системы, а на ее удешевление, с содержанием школ в малочисленных населенных пунктах, с обеспечением качественного психологического сопровождения, модернизацией дополнительного образования детей и взрослых, в конечном итоге самым неблагоприятным образом скажется на самом главном богатстве — человеческом капитале. А время с растущей скоростью социальных и технологических изменений требует, чтобы приоритетной целью было повышение качества именно человеческого капитала. Это важно для обеспечения конкурентоспособности страны.
Перемены позитивные и негативные
Сначала о позитивных изменениях. Они, безусловно, есть. В дошкольном образовании достигнута стопроцентная доступность, во всяком случае, это достижение декларируется. Правда, я бы с осторожностью отнеслась к этому заявлению. Вопрос, как считать, что брать за точку отсчета? Тех, кто стоял в очереди? А если в деревне или поселке нет детского сада и семье некуда было встать в очередь, такие семьи как учтены при подсчетах? Если посмотреть информацию Росстата и региональных управлений статистики, какая доля детей посещает детский сад, мы увидим другие цифры. К примеру, в сельской местности это может быть 60%. А ведь потребности этих семей тоже должны учитываться, да и при том, что дошкольное образование не является обязательным, равные стартовые возможности в образовании важно обеспечить для всех детей.
К позитивным результатам можно отнести строительство новых школ и капитальный ремонт старых. Но темпы строительства недостаточны, и проблема второй смены остается острой. Происходит модернизация материальной базы. Удается сохранить при всех нападках ЕГЭ, который открыл двери в вузы больших городов, столичные в том числе, для детей из провинции. Это тоже хорошо. Да, при этом ЕГЭ вскрыл массу проблем с качеством образования, но он же стал мотиватором для учащихся и учителей. Как термометр не является причиной болезни, так и ЕГЭ, являющийся также инструментом и нуждающийся в совершенствовании, нельзя винить в проблемах с качеством образования. Главное, что этот экзамен обеспечил бóльшую внятность и прозрачность при переходе из общего образования в профессиональное и увеличил степень свободы для выпускников школ.
При этом в образовании наблюдаются серьезные негативные процессы. Мы видим кадровый дефицит в системе образования и колоссальный кадровый дефицит в других сферах, в значительной степени обусловленный проблемами образования. В частности, острой является нехватка инженерных кадров, которая во многом обусловлена проблемами в преподавании математики и физики на школьном уровне. В структуре дефицита педагогических кадров преобладают учителя математики, физики, начальных классов, а теперь еще и истории и обществознания.
Причинами кадрового дефицита стали и неснижающаяся бюрократическая нагрузка, и часто меняющиеся требования к педагогам и в первую очередь длительное бездействие в сфере оплаты труда. В столице Карелии г. Петрозаводске оклад учителя составляет 11 500 рублей при МРОТ в 19 242 рубля. Учителям делают доплату до МРОТ в случае, если оплатой за дополнительную нагрузку недотягивают до этой величины, и зарплата учителя на ставку выравнивается с зарплатой технического персонала, который также получает такую доплату, причем без дополнительной нагрузки. Легко представить чувства, которые испытывают учителя.
Заработная плата в сфере образования находится на низком уровне не только потому, что деньги тратятся на другие приоритетные цели. Низкая зарплата помогает снизить остроту дефицита кадров, поскольку вынуждает учителей брать более высокую нагрузку. В Карелии ежегодно средняя нагрузка учителя составляет 1,3–1,4 ставки. Думаю, легко догадаться, почему дефицит учителей становится выгоден: он позволяет экономить существенные суммы на оплату труда (порядка 30–40%). Если бы учитель работал только на ставку, то для достижения МРОТ и предписанных президентскими указами значений оплату труда пришлось бы существенно повышать и расходы на образование увеличивать.
В результате работы с повышенной нагрузкой у учителей накапливается усталость, страдает психологическое здоровье и профессиональное развитие, поскольку на повышение квалификации и самообразование не остается времени и сил. А как известно, качество преподавания является основополагающим условием достижения качества образования.
Позволю себе повториться о негативном влиянии оптимизации в системе образования на самом низовом уровне, особенно в маленьких поселках и деревнях. Это еще сильнее затягивает узел негативных социально-экономических процессов в сельской местности. И не только в сельской. В Карелии есть моногород с крупнейшим в Европе целлюлозно-бумажным комбинатом — Кондопога. Процессы оптимизации в системе дошкольного, школьного, дополнительного образования привели к сокращению детского населения не только по причине падения рождаемости, но и потому, что молодые семьи уезжают, желая обеспечить своим детям лучшие возможности для развития.
Как следствие отъезда наиболее мотивированной и образованной части населения, на местах возникает дефицит квалифицированных специалистов в муниципальных учреждениях, администрациях поселений, становится некого выдвигать в депутаты. Качество власти и управления на местах падает. Соответствуют ли такие результаты целям государственной образовательной политики? Тем целям, которые прописаны в законодательстве, — нет. Но, как видим, есть еще скрытые, неозвученные цели, как, например, цель экономии расходов на образование.
Что пожнем?
Кадровый кризис будет усиливаться. В условиях дефицита кадров систему образования необходимо выстроить таким образом, чтобы она работала на формирование гибкости и компетентностей, позволяющих человеку легко адаптироваться к разным видам деятельности. Это чрезвычайно важно, поскольку выпускники школ во взрослой жизни столкнутся с быстро меняющейся реальностью, когда будут исчезать одни профессии, появляться новые, и надо будет максимально быстро переучиваться. Формирование гибкости, мобильности должно быть заложено в системе общего образования и поддерживаться на уровне профессиональной подготовки. Роль системы дополнительного образования здесь очень важна. Оно должно предоставить большое поле возможностей для самых разных проб и наращивания всевозможных компетенций. А у нас и эта система скукоживается, и с профориентацией беда-беда.
«Материал-ловушка. Первое впечатление — опять будем про проблемы образования. Но чем больше читаешь, тем интереснее становится. Ясность мысли, четкость и простота изложения — и ты уже вовлечен в диалог. Отличный материал на подумать и подискутировать».
Сложившаяся инфраструктура детства в значительной степени влияет и на демографические процессы, на рождаемость. Для молодых семей имеет значение, какие возможности для развития детей имеются в месте их проживания. Есть ли учреждения дополнительного образования, детская поликлиника, группы продленного дня в школах? При принятии решения о рождении второго ребенка папы и мамы, конечно же, учитывают, надо ли им будет ломать голову над тем, как вовремя забрать ребенка — ученика начальной школы — из школы, а потом оставить его дома одного и мчаться на работу и как обеспечить его безопасность и занятость в школьные каникулы…
Кстати говоря, в Национальной стратегии действий в интересах женщин на 2023–2030 годы поставлена задача создания школ полного дня. Важно напомнить, что группы продленного дня уже мало где остались в школах в результате оптимизации. Но пока незаметно никаких движений в направлении реализации этого пункта стратегии. С уверенностью можно сказать, что без создания полноценной инфраструктуры детства существенных изменений с рождаемостью не произойдет.
Эффективность с точки зрения разных субъектов
Субъектов оценивания эффективности государственной политики много: семья, само профессиональное педагогическое сообщество, бизнес, общество в лице органов местного самоуправления, общественных организаций. У всех свои ожидания от системы образования и, соответственно, свои критерии оценивания.
Семье важно, чтобы школа дала ребенку качественное образование, обеспечивающее жизненный успех, в здоровых и безопасных условиях обучения с минимальным участием в этом родителей. Соответственно, доступность, качество, безопасность образования будут для них ключевыми критериями при оценке политики и действий государства в этой сфере. Если родители не видят таких условий, голосуют ногами при наличии хотя бы минимального выбора образовательных организаций. А в ряде случаев уходят в негосударственные школы и детсады либо на семейные формы обучения.
«Общественные площадки, на которых бы происходило публичное обсуждение государственной образовательной политики, конечно же, нужны. Журнал ДШ и “Директория” — пример таких площадок. Но это не так широко, как хотелось бы, аудитория маленькая. Автор — депутат регионального парламента, и ее еще где-то слушают, — это тоже общественная площадка для обсуждения. А простого директора слушать не будут. Если директор начнет все эти вопросы задавать, то сначала пусть посмотрит пункт 2 статьи 278 ТК РФ. Не каждый сможет об этом написать и не каждый решится опубликовать свои взгляды. Но призыв правильный, надо обсуждать».
Для бизнеса важны функциональная грамотность и обучаемость работника, гибкость и открытость новому, что обеспечивается на этапе общего образования, а также компетентность как способность решать практические профессиональные задачи, формируемая в системе профессионального образования. При дефиците таковых качеств бизнес либо выскажет претензии к проводимой политике в той или иной форме, либо будет сам решать эти задачи через систему отбора персонала и корпоративные системы обучения.
Органы местного самоуправления заинтересованы в минимизации нагрузки на местные бюджеты в силу их финансовой недостаточности и, будучи включенными ныне в систему публичной власти, видят себя не субъектами социального заказа в сфере образования, а лишь операторами по претворению политики, спускаемой свыше. Соответственно, их критерий оценки имеет финансовое измерение с привязкой к вышестоящим бюджетным источникам.
Профессиональные ассоциации историков могут оценивать качество исторического образования, экологи — ситуацию в экологическом воспитании, объединение ветеранов — ситуацию с патриотическим воспитанием. Но эти объединения должны иметь возможность выразить свою позицию на какой-то публичной площадке.
О состоянии каналов коммуникации
Важный вопрос заключается и в том, насколько перечисленные выше субъекты готовы реализовать свое право на оценку и как они это делают, а также насколько государство заинтересовано в получении такой оценки, готово слушать и слышать, то есть вносить изменения в свою политику. Такая готовность выражается в наличии каналов и инструментов обратной связи. Позицию важно донести до власти, а для этого должны быть выстроены каналы коммуникации. К сожалению, сейчас они сведены к минимуму.
Независимых СМИ почти не осталось, профессиональных объединений тоже. Те немногие учительские общественные организации, которые существуют, чаще всего достучаться до власти не могут. Один из последних примеров с отменой обществознания в 6–8-х классах: против этого выступили ассоциация учителей истории и обществознания, профсоюз «Учитель», они собрали более трех тысяч подписей, но слушать их никто не стал.
Управляющих советов в школах мало, полномочия родительских комитетов сводятся к организации праздников, вопросам школьной формы и контролю за питанием, да и то не всегда. Влиять на образовательную программу школы им практически непозволительно. Хорошо, если сами администрации школ проводили бы постоянные опросы детей, родителей и учителей, анализировали их удовлетворенность существующим положением дел и вносили коррективы в свою деятельность. Но это делается лишь в единичных школах.
Неработающие каналы обратной связи существенно понижают качество и эффективность деятельности любой системы, а системы образования особенно.
Какой будет школа?
Соответствие государственной образовательной политики запросам самой системы образования может и должно оценивать профессиональное педагогическое сообщество — как практикующие педагоги, так и эксперты и ученые. Безусловно, они имеют профессиональное видение того, какой должна быть современная школа. Имеющаяся потребность в самореализации и профессиональная ответственность побуждают двигаться к достижению этого видения. Если такой возможности нет, учителя зачастую уходят из системы.
«Так давно не читала такой живой и честной статьи, обнажающей основные/ключевые проблемы сегодняшней системы образования. Браво! Хотелось бы, чтобы нас услышали!»
Современность как соответствие школы запросам и возможностям времени (проявляющаяся в качестве образовательных сред, стиле взаимоотношений и качестве управления), уважение и доверие к учителю со стороны всех управленческих структур, высокий статус профессии педагога в обществе, достойный уровень оплаты труда — это запрос профессионального сообщества и, соответственно, те критерии, по которым оно оценивает государственную политику в сфере образования.
Обществу важна воспитанность молодого поколения, наличие и компетентность специалистов в разных сферах, к которым людям приходится обращаться, и конкурентоспособность страны. Оценка проводится общественными организациями, национальными диаспорами, профессиональными стратами и другими институциями, но часто бывает формализована, в лучшем случае отражается в социологических опросах и исследованиях. Государство не собирает эти оценочные суждения с тем, чтобы опереться на них в принятии управленческих решений. Обычно все остается на уровне общественного мнения. Общественные советы при органах исполнительной власти, если еще сохранились, зачастую формируются по принципу лояльности, и потому проблемы либо замалчиваются, либо ретушируются. Чтобы школа была местом завтрашнего дня, что является ее предназначением, обеспечивала конкурентоспособность страны в стремительно меняющемся мире, необходимы существенные перенастройки государственной политики в сфере образования.
