Без устали вопрошает телевизионный экран: «Почему важны поправки о защите культуры и статусе русского языка?», стремясь внедрить в сознание российских граждан необходимость одобрения путинских изменений Конституции. Красноречивая постановка вопроса вызывает встречный вопрос — от кого или от чего призываете защищать?
Сошла на нет эмоциональная волна от назначения министра культуры, которая в порывах рефлексивного стриптиза на своем жизненном пути поведала миру о том, что ненавидит оперу, балет, музеи, экскурсии и много чего еще. Каждый из нас остался со своими предположениями о том, что руководило таким выбором столь важного руководителя: солидарность во взглядах, полное безразличие к российской культуре, или это сознательная изощренная пощечина переживающим за её состояние. Допускаю все варианты, хотя в большей мере склоняюсь к последнему.
Стоит ли удивляться или возмущаться произошедшему, если имеются не столь публично заметные и эмоционально окрашенные, но гораздо более убедительные доказательства, что произошедшее не случайность. Достаточно, например заглянуть на сайт Федеральной службы государственной статистики (Росстат), чтобы посмотреть хотя бы самую основную информацию о состоянии российской культуры. Сразу сообщаю, чтобы сберечь ваше время — поиски успехом не увенчаются.
Государство в своем законе «Об официальном статистическом учете и системе государственной статистики в РФ» утверждает, что государственная политика в сфере официального статистического учета направлена «на обеспечение информационных потребностей государства и общества в полной, достоверной, научно обоснованной и своевременно предоставляемой официальной статистической информации о социальных, об экономических, о демографических, об экологических и о других общественных процессах в Российской Федерации».
Первостепенным принципом системы государственной статистики являются «полнота, достоверность, научная обоснованность, своевременность предоставления и общедоступность официальной статистической информации (за исключением информации, доступ к которой ограничен федеральными законами)».
По закону официальный статистический учет осуществляется в соответствии с федеральным планом статистических работ, который утверждается Правительством РФ. Заглянув в этот план и посмотрев историю внесения изменений в него, нетрудно обнаружить, что ранее он предусматривал подготовку статданных по направлению «Деятельность учреждений культуры и отдыха» по 4 позициям: музеи, организации культурно-досугового типа, общедоступные (публичные) библиотеки и театры. Предоставляться они должны были ежегодно, в том числе, отдельно по районам Крайнего Севера и приравненным к ним, а с 2017 года предполагалось отдельно учитывать их еще и по Арктической зоне РФ. Но не дошло дело до данной зоны — распоряжением Правительства РФ от 07.02.2017 года №213-р из плана исключили полностью всё направление «Деятельность учреждений культуры и отдыха».
То ли культурный процесс исключили из числа общественных процессов в стране, то ли статданные о нем перешли в разряд государственной или военной тайны — остается гадать. Но с того момента в главном официальном государственном зеркале статистики — на сайте Росстата — не представляется возможным высмотреть, сколько у нас театров и зрителей в них, сколько библиотек и читателей у них, а уж тем более сколько симфонических оркестров, выставочных залов или книжных магазинов. Ну а так как раздел «Культура» на официальном сайте Росстата исчез, то и архивных данных за годы, когда такая статистика велась, найти не удастся. Что же явилось такой страшной тайной, которую надо скрыть?!
Покопавшись в потаенных закоулках ведомственных сайтов, с большим трудом по крупицам можно собрать кое-какую статистику. Правда, видеть её переживающему за Россию человеку будет больно.
В нашей огромной стране всего 671 театров (это как в двух городах — Нью-Йорке и Лондоне), причем 26% зданий, в которых они размешаются, требуют капитального ремонта или находятся в аварийном состоянии.
Немаловажно, что 21% этих зданий являются объектами культурного наследия федерального или регионального значения, то есть представляют ценность еще и сами по себе помимо своего назначения. Количество зрительских мест таково (232 081), что даже если бы театр и находился для человека в территориальной доступности, то вероятность попасть на это место очень мала, так как на него претендуют 632 зрителя.
Негусто у нас и с музеями всех видов ведомственной принадлежности — их всего 1902, с филиалами 2861. Каждое второе занимаемое здание является объектом культурного наследия, при этом каждое третье требует капремонта. Показатель обеспеченности музеями населения России является одним из самых низких в Европе — 1,9 музея на 100 тыс. жителей.
У российских музеев нет современных фондохранилищ, им не хватает экспозиционных помещений, музейная наука почти не поддерживается, им не на что пополнять музейные коллекции и реставрировать имеющиеся экспонаты. Знаю это еще и как депутат регионального парламента, который с боями пробивал поправку в бюджет в размере всего лишь 1 млн рублей на приобретение работ карельских художников для Музея изобразительных искусств и реставрацию работ.
Республика Карелия готовится к своему столетию, а за всю постсоветскую историю в музей почти ничего не приобреталось. Из 2700 икон, составляющих прекрасную коллекцию северной иконописи данного музея, лишь 289 отреставрированы, а остальные ждут своего часа. Или века. И так везде.
На конец 2018 года в России насчитывалась 37 033 библиотеки. С 2015 по 2019 год их количество уменьшилось на 1931. Несмотря на то, что характеристикой современного общества как информационного уже давно никого не удивишь, 30% российских библиотек не имеют посадочных мест для пользователей с доступом к электронным ресурсам, 79% не имеют ни сайта ни страницы в интернете и лишь 8,5% из них создают электронные каталоги. Библиотеки испытывают острый дефицит средств на пополнение книжного фонда, подписку на периодические издания. Тем не менее, каждый третий житель страны зафиксирован в ведомственной статистике как пользователь библиотеки и посещает ее в среднем 8 раз в год в надежде прикоснуться к современным информационным ресурсам под руководством профессионалов.
Примерно таким же образом обстоит дело и с учреждениями культурно-досугового типа (клубами), детскими школами искусств, музыкальными и художественными школами — 20% их зданий требуют капремонта либо пребывают в аварийном состоянии, 61% клубов не имеют доступа в интернет, мизерные зарплаты сотрудников и принуждение их к работе на часть ставки, отсутствие денег на оборудование и музыкальные инструменты, пока об этом не скажет вслух президент и не выпишет поручение, низкая доступность услуг для населения.
Перечисленные учреждения культуры худо-бедно посчитаны и хотя бы в ведомственных потаенных уголках можно раздобыть какие-то данные об их состоянии. О том, что обеспеченность россиян книжными магазинами в 5-6 раз ниже европейских показателей, можно узнать от Ассоциации книгораспространителей независимых государств. По данным Ассоциации во Франции на 66,0 млн человек приходится 3500 книжных магазинов, в Германии на 83,0 млн — 4500. В России на 146 млн человек насчитывается порядка 1000 книжных магазинов, из которых на 6 млн жителей в Санкт-Петербурге и 13 млн жителей Москвы приходится всего по 200 книжных магазинов. Для сравнения в Токио 1 675 книжных магазинов, в Шанхае — 1 322 и Йоханнесбурге — 1 020. Еще в декабре 2015 года «Российская газета» писала, что «количество книжных магазинов сократилось больше чем в восемь раз за последние 20 лет».
А вот сколько в стране симфонических, да и любых других, оркестров, выставочных залов или кинотеатров, не скажет никто. Состояние сферы культуры столь плачевно, что остается убирать из публичного обозрения нерадующую статистику. Как после знакомства с этими данными можно отнестись к словам В.Путина, сказанным в ноябре 2018 года на открытии VII Санкт-Петербургского международного культурного форума: «... культура рассматривается как стратегический потенциал государства»?! Правда, не уточнялось, о каком государстве идет речь. Возможно, не о нашем. Наше точнее охарактеризовали бы слова о безграничном потенциале культуры для бесконечной оптимизации.
Эти «успехи» впечатляют. В результате безостановочной оптимизации количество работников в сфере культуры с 2013 г. по 2020 г. уменьшилось на 26%. Заработная плата, по данным Росстата, составляет 41750 руб. по итогам января-марта 2020 года (88% от средней зарплаты по стране). При этом имеет место существенное неравенство: работники муниципальных учреждений культуры получают почти в два раза меньше сотрудников федеральных учреждений, 34 417 руб. и 65 392 руб. соответственно. У работников региональных учреждений — 47 188 руб. При этом, следует учитывать, что официальные данные всегда вызывают недоумение у работников своим несоответствием реальной ситуации.
Можно много слов говорить о патриотизме, но что лучше скажет о его состоянии как не состояние памятников истории и культуры. Тем более, что недавно его проверила Счетная палата РФ, и обнаружила, что среди 69 299 объектов культурного наследия федерального значения в неудовлетворительном состоянии находятся 35 процентов, или более 24 тысяч объектов, в том числе около 5 тысяч в аварийном состоянии, а 879 уже в руинах. Но кроме них существуют еще 75 112 объектов культурного наследия регионального и местного значения, судьба которых еще более незавидна из-за состояния существующих бюджетов и отсутствия понимания у власти, что единство нации создается не заклинаниями с экранов телевизоров, а конструированием и сбережением общей культуры. Трудно избавиться от затхлого патриотизма, к чему призывал президент, если ребенок ежедневно ходит мимо руин старинной усадьбы, в библиотеке ему предлагают подшивку журнала «Пионер» эпохи отрочества его бабушки, до ближайшего клуба надо ехать 50 км по бездорожью, а посмотреть спектакль ТЮЗа в интернете можно только забравшись на дерево в высшей точке поселка.
К сожалению, культуры нет в системе ценностей российской власти и стратегического ее потенциала она не видит. Достаточно посмотреть в такой важный документ из числа недавних, как Стратегия пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года, утвержденный Правительством РФ в феврале 2019 года. Для 84 субъектов федерации (Москва потеряна) в нем определены перспективные экономические специализации, а также специализации неперспективные, но критически важные для экономики региона, то есть фактически закреплена структура региональных экономик. Четко и жестко каждой территории выдан список отраслей для будущей жизни на основе формулировок общероссийского классификатора видов экономической деятельности (ОКВЭД). И что примечательно, ни у одного! российского региона нет такой отрасли, как «деятельность в области культуры, спорта, организации досуга и развлечений». При этом у большинства из них в списке перспективных отраслей присутствует «туризм «, развитие которого без историко-культурного содержания даже и обсуждать нечего. О чем это говорит? О том, что российская бюрократия неспособна видеть культуру как ресурс развития территорий.
В последнюю четверть века многие города и регионы мира успешно преодолели кризис, связанный с выходом из промышленной эпохи в постиндустриальную, именно благодаря использованию историко-культурного потенциала своих территорий. Развитие креативных индустрий занимает важное место в стратегических планах многих стран Европы, Азии и Америки. С их помощью они диверсифицируют свои экономики, создают новые рабочие места, делают территории привлекательными для людей и инвестиций. Обретенный ими опыт позволил сделать вывод о том, что инвестиции мигрируют туда, где выше индекс культурного разнообразия, другими словами, инвесторы идут за художниками. «Экономика впечатлений» набирает обороты во всем мире, принося, например, Германии 8%, а Великобритании 5,5% ВВП ежегодно. Уже и нефтяные страны делают ставку на «новую нефть».
Стихийно, через преодоление множества препятствий, с существенным отставанием от других стран, развитие культурных индустрий идет и у нас, обеспечивая пока лишь 0,5% ВВП. Наша нефтяная страна ставку на «новую нефть» не делает. Боящаяся инноваций, лишенная стратегичности и креативности, неспособная к коммуникациям с обществом, заточенная на вертикаль и не воспринимающая сетевые структуры, российская бюрократия стала наркозной маской как для городов и регионов, так и для всей России.
Причины этого понятны. Система, работающая на самосохранение, никогда не заработает на развитие, она может его только имитировать в пределах, необходимых для самосохранения. Объявив, например, национальный проект «Культура», который залатает некоторые дыры, но не изменит качественно состояние сферы культуры в стране, так как не имеет серьезной концептуальной основы. Или записав в Конституцию норму, что «культура поддерживается и охраняется государством». В нее можно было бы поверить, если бы тезис подтверждался реальными делами: долей расходов на культуру в бюджетах всех уровней, состоянием объектов культурного наследия, заработной платой работников, построенными новыми театрами, музеями и концертными залами, пополнением фондов музеев и книжных фондов библиотек. А пока реальность свидетельствует об остаточном принципе финансирования, внимания и управленческих действий. Пепелище от недавно сгоревшей Успенской церкви, шедевра деревянной шатровой архитектуры XVIII века, в карельском городе Кондопога является трагическим символом истинного отношения нынешней власти к культуре. Опасно то, что экономический кризис, вызванный пандемией коронавируса, сделает её положение еще более уязвимым.
На вопрос, от чего и кого защищать нашу культуру, пока есть только один ответ — от пренебрежения и неуважения власти. Поэтому для российской культуры будет лучше, если мы проголосуем против поправок в Конституцию, главной целью которых является сохранить ту власть, которая так пренебрежительно к ней относится.
