29 октября, в канун Дня памяти жертв политических репрессий, председатель «Яблока» Эмилия Слабунова приняла участие в программе «Лицом к событию» на Радио «Свобода». Темой программы стала историческая политика и память о терроре. Ведущий – Михаил Соколов. Публикуем выдержки из эфира.
Михаил Соколов: 29 октября российская номенклатура отмечает День комсомола, а на Лубянской площади у Соловецкого камня проходит акция памяти жертв коммунистических репрессий, проведения которой "Мемориал" добился с трудом.
Михаил Соколов: У вас нет ощущения, что это какой-то тест, власть постоянно пробует, нельзя ли как-то ограничить эту тему, загнать ее в рамки, поставить к памятнику, на котором, кстати говоря, есть очень спорная надпись, слово "простить", я так понимаю, обращенное к тем, кто эти репрессии организовывал?
Эмилия Слабунова: Совершенно верно, конечно, тестируются границы гражданского сопротивления. Я сегодня, как и в предыдущие все годы, тоже принимала участие.
Для меня это было важно еще и для того, чтобы потребовать освобождения Юрия Дмитриева, Сергея Ивановича Колтырина, директора Медвежьегорского музея, в ведении которого находится мемориальное кладбище расстрелянных жертв политических репрессий Сандармох, для того, чтобы потребовать, чтобы в Сандармохе не допускались незаконные работы.
Мы все были свидетелями, что в конце августа – начале сентября Российское военно-историческое общество совместно с Министерством обороны в Сандармохе проводили работы, законность которых вызвала большие вопросы. Я сейчас занимаюсь постоянно практически этой темой, как депутат Законодательного собрания Карелии, как председатель партии, направляю обращения, пытаюсь получить документы, подтверждающие законность.
Дважды пыталась ставить этот вопрос на заседании профильного комитета по образованию, культуре, спорту и делам молодежи в Законодательном собрании Карелии. Встретила ожесточенное просто сопротивление. В нарушение всех регламентов и законов не поставили этот вопрос в повестку комитета, сославшись на то, что смысла нет, все законно. Все мои аргументы по поводу того, что раз это законно, тогда тем более есть прекрасная возможность на площадке органа власти всем показать документы, подтвердить эту законность, успокоить и российскую общественность, и родственников расстрелянных жертв, и международную общественность. Потому что практически сейчас каждую неделю финские газеты пишут обо всех этих делах.
Вопрос не был поставлен, сорвали даже заседание комитета, сорвали кворум. На следующем заседании, когда я пыталась с голоса поставить, это было заблокировано, кроме меня никто не проголосовал в поддержку. Те ответы, которые я получаю, и требования представить документы, документы не представляются. Состоялся арест Сергея Ивановича Колтырина, все это говорит о том, что работа имеет явно незаконный характер.
<...>
Эмилия Слабунова: То, что здесь участвует Российское военно-историческое общество и 90-й специализированный поисковый батальон Западного военного округа – это все говорит о том, что тут не только местная самодеятельность. Используется такое репутационное оружие, самые тяжелые статьи применяются для того, чтобы оказать воздействие на тех людей, которые занимаются этими работами, обвинения в педофилии, в развратных действиях по отношению к малолетним – это все для того, чтобы другие люди остереглись бы заниматься подобной работой.
<...>
Михаил Соколов: Я хотел бы напомнить позицию самого Владимира Путина. Когда открывался государственный памятник на проспекте Сахарова, Владимир Путин выступал. Здесь есть интересная деталь, которую я хочу, чтобы послушали и обсудили.
Михаил Соколов: Вроде все Путин правильно говорит, но есть такая фигура умолчания во всех его речах на эту тему. Он говорит: репрессии, а кто проводил репрессии, кто автор, кто заказчик? Автора нет.
Эмилия Слабунова: Представленные слова президента, мне кажется, не очень показательны. С одной стороны умолчать репрессии невозможно, потому что масштаб просто колоссален этой трагедии. А с другой стороны об этом поговорить, но чтобы снять вопрос о личной ответственности, персональной. Тем более, что все прекрасно понимают, что обязательно наступит тот момент в истории, когда любому другому историческому персонажу, деятелю, в том числе главе государства будут даны исторические оценки. Поэтому нужно так лавировать власти, чтобы вопрос персональной ответственности снимать.
И точно так же, что при всем том, что масштаб трагедии, которую замолчать совсем не получится в обществе, в котором эта память жива, больна, в каждой семье это все переживается очень остро, но при этом мы говорим о музеефикации, а куда ни приезжаешь, в те регионы, где ГУЛАГ имел все свои структурные подразделения, практически везде общественники ставят вопрос о том, что в краеведческих исторических местных музеях эти факты истории не представлены.
В конце августа — начале сентября я была в Екатеринбурге, приезжаю на место памяти жертв политических репрессий, первое, о чем мне сразу сообщают местные активисты, что у нас в Екатеринбурге нет ни одного музея, где этот факт истории Свердловской области имел бы свое отражение. Просят использовать любую трибуну, любой микрофон, чтобы только об этом говорить и бить эту тревогу. Поэтому все это показательно, как власть лавирует с тем, чтобы вроде бы обществу хотя бы какую-то маленькую подачку оказаться рядом с этим местом, но чтобы за этом не последовало никаких конкретных и правильных действий.
Михаил Соколов: Я бы связал этот опрос с опросом, который делал, по-моему, ВЦИОМ, что половина молодых людей не знает ничего, так и отвечает: мы ничего не знаем о сталинских репрессиях. Вы педагог, директором школы были крупной, как вы это объясните, почему молодежь не знает? Это же вроде в учебниках есть, еще где-то. Сколько лет об этом говорили и ничего.
Эмилия Слабунова: Помимо учебников, в которых, к сожалению, из-за объема учебного времени не так много возможностей рассказывать об этом эмоционально, приводить воспоминания участников этих событий, показывать фильмы. Очень важно ведь не только на уровне знаний, а эмоционально правильно донести до ребенка, составить какие-то переживания, потому что это определяет и память, и ценностное отношение к событиям. Это все достигается не только и не столько на уроках, сколько во всей остальной деятельности и школы, и семьи. Очень важно здесь то, как государственная политика определяет содержание образования. Поэтому тут нам работать и работать.
До тех пор, пока в наших исторических, краеведческих музеях не будет соответствующих экспозиций, до тех пор, пока судьба тех музеев, которые есть, будет такая, как у музея Пермь-36, складываться, то очень трудно нам будет добиться того, чтобы молодое поколение правильно это все понимало.
Кстати, Вольное историческое общество чуть более года назад опубликовало доклад «Какое прошлое нужно будущему России», приводили там интересную статистику, к чему приводит такое усечение памяти, такое преподнесение всех этих событий вкупе с тем, как осуществляет нынешняя власть свою деятельность, в том числе внешнеполитическую, даже оценки Сталина до событий 2014 года, до Крыма и после Крыма, практически в два раза увеличилось количество тех, кто положительно оценивает деятельность Сталина. По сравнению с 2007 годом статистика, касающаяся года 2016-го, показывает, что значительно увеличилось, до 26%, количество тех людей, которые считают, что репрессии могут быть оправданы политической необходимостью — вот это самое страшное. В результате мы можем получить тот факт, что репрессии, которые сегодня предпринимаются в отношении оппозиционно настроенных людей, не получат должного общественного отпора.
Эмилия Слабунова: Я совершенно согласна, для того, чтобы воспитать молодежь, нужно возить детей в Сандармох, в Красный бор — это тоже место расстрела жертв политических репрессий. Нужно смотреть фильм Абуладзе «Покаяние», нужно посмотреть фильм «Чекист». Но какие сигналы посылает власть? Например, в тот же Сандармох с 2016 года ни один из представителей органов власти не приезжал на памятные мероприятия. Это какой сигнал учителям и директорам школ?
