В 1991 году распался Советский Союз. Перед всеми союзными республиками, ставшими независимыми государствами, в том числе перед Россией, встал вопрос: как строить новую жизнь. Вторая половина 1980-х годов принесла десяткам миллионов людей надежды на перемены. Люди устали от жизни в застое и хотели другой, лучшей, жизни. Свои надежды они связывали с новой властью.
Народ ждал реформ для большинства
Ожидания были простые и понятные: свобода и демократия должны были принести не только политические права и свободы, но и благополучие, в том числе материальное. Поддержка десятков миллионов людей была для властей демократической России огромным нематериальным капиталом, залогом успешного развития страны. Очень важно было не обмануть эти надежды, не растерять доверие. От того, какими будут реформы 1992 года, зависела – ни много, ни мало – судьба страны.
Люди, живущие в демократическом государстве, хотят видеть правительство (власти в широком смысле), работающее в интересах большинства. Крах СССР во многом был связан с тем, что советские власти перестали отвечать ожиданиям и запросам большинства общества, и люди отказались от поддержки властей. Когда СССР развалился, никто не вышел на улицы и площади с протестом, никто не стал защищать советскую власть.
От новых властей ждали другой политики. Это было уникальное время, когда слово «реформы» воспринималось позитивно. Реформ ждали, их требовали. Народ ожидал реформ для большинства – реформ, в результате которых будут установлены и защищены права и свободы человека и гражданина, остановится экономический спад, будут заполнены рынки, гарантирована свобода предпринимательства, появятся новые возможности для всех, кто готов работать и зарабатывать. Люди хотели развиваться и развивать свою страну. Демократические политические и экономические реформы должны были стать противоположностью застою.
В процессе этих реформ нужно было обязательно сохранить их народную социальную базу, проще говоря, – избирателей. Всех тех, кто искренне и с надеждой голосовал за Бориса Ельцина на первых всенародных выборах президента России – тогда ещё РСФСР. Всех тех, кто был готов даже терпеть трудности и лишения, но видеть, как страна становится на цивилизованный мировой путь развития, движется вперед. И был готов лично участвовать в этом труде, чтобы сказать себе, детям и внукам: мы сделали это. Реформы могли быть и шоковыми, но этот шок должен был оздоровить государство, усилить его, сделать современным и успешным, работающим на людей.
Москва, 1992 год. Фото: Геннадий Михеев.
Но реформы получились совсем другими и привели к другим последствиям. Строго говоря, реформы 1992 года не достигли большинства публично заявленных целей, а их результаты и с политической, и с экономической точек зрения оказались противоположны как объявленным целям, так и ожиданиям большинства общества.
Доверие общества к демократическим властям было очень быстро разрушено и растоптано.
Самое страшное, что произошло: новые власти от имени государства, официально и публично, совершенно сознательно разрушили общественные представления о справедливости. В том числе распалась смысловая связь между законом и справедливостью, правом и государственной политикой.
Все основные действия новых властей в экономической сфере (уничтожение сбережений граждан и средств предприятий на счетах в банках в результате стихийной либерализации цен и гиперинфляции, ваучерная приватизация, в дальнейшем – полностью криминальные по сути своей залоговые аукционы) были демонстративно, вызывающе несправедливы. И это была не случайность – это была государственная политика.
Анатолий Чубайс прямо говорил: «Представление о справедливости у народа мы сломали ваучерной приватизацией».
Правительство Бориса Ельцина, Егора Гайдара, Анатолия Чубайса (три ключевых человека в российских реформах 1992 года) не ставило перед собой задачу проведения справедливых реформ и строительства демократического государства. Они практически не принимали во внимание общественное восприятие реформ, конкретные результаты реформ для граждан.
Прямая политическая оценка состоит в том, что руководители российских реформ 1992 года не были ни либералами, ни демократами. Это были необольшевики.
По существу, главной задачей этих реформ было «распределение собственности и власти» (Егор Гайдар, 1989 год).
Это мало кто понимал в начале реформ, но теперь это бесспорно – результаты зримо и беспощадно говорят за себя.
«Если это – демократия, то я – не демократ»
Собственность и власть достались в большей своей части тем, кто был ближе к власти – в том числе (если не в первую очередь) криминалитету, включая прямых бандитов, коррумпированным руководителям, высокопоставленным чиновникам. Главным предпринимателем в России стало само государство с ненасытным воровским чиновничеством, сбежавшимся на запах новой наживы и бесконтрольной коррупции.
Абсолютное большинство частной собственности в результате приватизации 1990-х было приобретено незаконно, в огромной части случаев – прямо криминально. Для защиты этой собственности кровно заинтересованные в сохранении результатов «распределения собственности и власти» чиновники и предприниматели сформировали государственные силовые структуры, едва ли не главной задачей которых стала охрана этой незаконной собственности и её владельцев, в том числе их представительство в органах власти.
В результате реформ 1992 года было политически разрушено и дискредитировано в глазах российского общества политическое и общественное демократическое движение, были извращены и дискредитированы сами идеи демократии и либерализма. Слова «свобода», «демократия», «либерализм» стали не просто порицательными, но ругательными. «Если это – демократия, то я – не демократ», – говорили люди.
В результате справедливых, грамотных, правильных реформ должен был появиться цивилизованный и образованный средний класс: миллионы людей с хорошей работой и достойной зарплатой – и частных собственников, и наемных работников, честно зарабатывающих свой хлеб. Эти люди должны были стать социальной основой новой демократической власти. Они – граждане, избиратели – могли вырасти в основу общества и опору государства.
Но на фоне почти всеобщей нищеты появился самый опасный класс собственников – олигархия, богатство которой было основано на криминально полученной собственности, при этом олигархия контролировала власть, участие в которой, минуя олигархию, с каждым голом с становилось всё труднее. Одновременно эта олигархия полностью зависела от политической власти и, даже контролируя власть, находилась у неё в заложниках.
При таком политическом устройстве государства в нем не могли встать на ноги и выжить основные демократические институты: независимый парламент, честные выборы, независимый суд, честные правоохранительные органы, независимая пресса.
У государства с таким политическим устройством совершенно другие цели. Оно работает не на общество, не на большинство граждан, а на бюрократию и олигархию. Суть государства (представительство граждан) извращается и превращается в охрану интересов криминально сформированного государства от граждан.
При таком развитии событий ни одна из последовавших политических трагедий не была неожиданной: ни разгром парламента, ни фальсификации на референдуме по проекту новой («президентской») Конституции, ни силовое и кровавое решение конфликта в Чечне, ни покупка и разгром независимых СМИ, ни изнасилованные президентские и парламентские выборы, ни дефолт с безумными государственными долгами на руках, ни взрывы домов, ни вторая Чеченская – ничего. Все эти события были следствием событий 1992 года.
Роковой камень был столкнут с горы именно в 1992 году и дальше катился по наклонной со всё возрастающей скоростью.
Ложь рождала ложь. Воровство приносило воровство. Насилие приводило к насилию.
События 1992 года стали началом не строительства демократической России, а началом мучительного, жестокого, кровавого сползания страны во власть криминальных политиков и предпринимателей.
Они смогли построить свою Россию – с «вертикалью» государственного насилия, с варварством государственной пропаганды – государство несправедливости и войны, которое выращивает народ войны.
А демократическая Россия должна была вырастить народ мира.
***
Двадцать пять лет после реформ не принесли нашей стране, большинству народа свободу, демократию и благополучие.
И тем, кто успешно построил это новое государство, очень хочется верить, что это – надежно, прочно, на века.
Они неправы. Потребность в свободе и демократии является ключевой потребностью человека и общества.
Её можно заглушить. Её можно ограничить. Но её невозможно уничтожить, потому что природа неуничтожима. Она всегда ищет, как пробиться сквозь асфальт мертвечины. В этой потребности – живой код народа.
Наша страна и мы вместе с ней получили за эти 25 лет очень тяжелый и трагический опыт. Всех, кто способен осознать и понять случившееся «с Родиной и с нами», он сделает сильнее и умнее.
Это знание и эти силы пригодятся нам, когда история снова предоставит нашей стране шанс на свободу. Мы хорошо знаем, что надо и что нельзя делать, получив доверие и власть.
