Сто пять лет назад – 27 апреля 1906 года – в Таврическом дворце в Санкт-Петербурге начала работать I Государственная дума. О том, что она была избрана после известного «манифеста 17 октября», знают многие. Как и о том, что эта Дума проработала только 72 дня и была распущена царем. А вот о том, к чему она призывала и почему именно была распущена, известно куда меньше: ни в советские, ни в постсоветские годы об этом старались не вспоминать. В советские годы – потому что Ленин называл роспуск Думы «концом либеральной гегемонии, сдерживавшей и принижавшей революцию». А в постсоветские – потому что Дума выступала за подконтрольность правительства парламенту, что диаметрально расходится с действующей в последние два десятилетия идеологией «сильной исполнительной власти».
Главный тезис кадетов
В «манифесте 17 октября» устанавливалось «как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы». Однако Дума, в соответствии с «Основными государственными законами», изданными за четыре дня до начала ее работы, получала законодательную власть, но при этом не имела возможности контролировать тех, кто должен был исполнять принимаемые ею законы. Все управленческие механизмы остались в руках бюрократии, а министры несли ответственность перед царем, но не перед Думой.
На выборах победила конституционно-демократическая партия (кадеты), называвшая себя еще «партией народной свободы», – политическая сила отчетливо либеральной направленности. Вот ее основные тезисы: свобода печати, собраний и совести. Неприкосновенность личности, гражданское равноправие вне зависимости от пола, национальности и вероисповедания, упразднение сословных различий. Выборы на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Всеобщее бесплатное начальное обучение. Законодательные гарантии политических свобод и охраны труда. Проведение политической амнистии и отмена смертной казни. Переход к восьмичасовому рабочему дню. Наделение крестьян землей через принудительный выкуп части помещичьих земель...
Только эти реформы, как считали кадеты, были способны предотвратить революционный взрыв и направить страну на путь мирного конституционного развития. Но они не могли быть проведены в условиях неограниченного самодержавия и полновластия бюрократии. И потому главным тезисом кадетов стало установление контроля Думы над деятельностью исполнительной власти.
«Нет настоящего конституционного строя, где нет ответственности министров», гласил предвыборный манифест кадетов. Они настаивали на политической реформе: чтобы правительство формировалось из числа депутатов парламентского большинства, а не назначалось царем, ибо «один царь не может знать нужды всего 150-миллионного народа», и чтобы министрами назначались «только такие лица, которые согласятся править государством, как укажет Дума».
Как только Дума начала работать (ее председателем был избран кадет известный юрист, профессор Московского университета Сергей Муромцев), кадеты начали энергичную кампанию за «ответственное министерство».
«Пусть не говорят, что нам нужно постепенно доразвиваться до парламентарного строя, – писал в мае 1906 года депутат Думы Николай Кареев. – Нет, он должен быть введен немедленно». Кадеты полагали, что только привлечение общества к делам государственного управления может дать возможность мирного решения социальных проблем. Отвечая на возражения «октябристов», выступавших против ответственности министров перед парламентом и призывавших к «сильной власти», кадеты отмечали: сильная власть возможна «только на почве доверия и сочувствия народных масс».
Кадеты добились принятия обращения Думы к Николаю II, где говорилось о необходимости всеобщего избирательного права и политической амнистии, о законодательных гарантиях политических свобод и охраны труда. Но главным было и оставалось требование ответственных министерств и создания правительства парламентского большинства.
Заложница правительства
Понятно, что в правительстве эти предложения не вызывали ни малейшего восторга. А поскольку закон фактически делал Думу заложницей правительства (парламент мог внести законопроект только в том случае, если министр, к которому обратилась Дума, отказался это сделать), исполнительная власть широко этим пользовалась.
Правительство Ивана Горемыкина не внесло в Думу ни одного законопроекта – единственным исключением стало предложение о выделении из казны средств на ...сооружение прачечной при Юрьевском университете. А премьер, выступая с думской трибуны, отверг все парламентские инициативы: и аграрную реформу, и всеобщее избирательное право, и политическую амнистию, и, конечно же, введение «ответственных министерств».
В ответ кадет Владимир Набоков (отец знаменитого писателя) заявил: «Раз нам говорят, что правительство является не исполнителем требований народного представительства, а их критиком и отрицателем, – мы можем сказать только одно: «исполнительная власть да покорится власти законодательной!». После чего Дума подавляющим большинством голосов высказалась за немедленный выход правительства в отставку и «замену его правительством, пользующимся доверием Думы».
Предложения кадетов нашли поддержку не только в обществе (где авторитет Думы был куда выше, чем авторитет правительства), но и среди самой власти: многие высокопоставленные сановники понимали, что лишь политические реформы и привлечение общества к делам государственного управления могут уберечь страну от революции. Одним из них был комендант императорских дворцов генерал Дмитрий Трепов, имевший огромное влияние на царя. На переговорах с лидером кадетов Павлом Милюковым (потенциальным главой «правительства парламентского большинства») Трепов заявил: «Когда дом горит, то выбор может быть только один: или сгореть в нем, или рискнуть на скачок с пятого этажа, хотя бы и с риском сломать себе ноги».
Предложения кадетов были благосклонно встречены царем, стал обсуждаться состав и программа кадетского правительства, в начале июля 1906 года лидеры кадетов «сидели на чемоданах» и ждали вызова к Николаю Второму в Петергоф. И тут все внезапно переменилось.
7 июля премьер Горемыкин привез Николаю проект указа о роспуске Думы, подготовленный министром внутренних дел Петром Столыпиным (одновременно с роспуском Думы он получал пост премьер-министра), а 8 июля царь подписал этот указ.
Роль Столыпина (ставшего в постсоветские годы образцом «великого реформатора») в провале первой попытки введения парламентаризма в России упоминается редко. Как правило, его поклонники твердят о «столыпинской» аграрной реформе, борьбе с террором (забывая, правда, про «столыпинские галстуки»). Между тем именно Столыпин убедил царя отвергнуть предложения кадетов – как «западный образец конституционного устройства», не подходящий к «русским корням».
Почему – известно: Столыпин был категорически против того, чтобы правительство формировалось Думой и несло перед ней ответственность. Именно потому Столыпина так почитают российские «правые», начиная с Гайдара и Чубайса и заканчивая Немцовым и Касьяновым, для которых парламент всегда был «помехой в проведении радикальных реформ». И именно потому анекдотической сегодня выглядит их попытка назваться «партией народной свободы»: подлинная «партия народной свободы» – кадеты – выступала с прямо противоположных позиций. Предшественниками же «правых» являются оппоненты кадетов – октябристы, выступавшие против «ответственных министерств». Они всегда поддерживали «сильную исполнительную власть», и потому современники ехидно называли их «партией последнего правительственного распоряжения»...
Мифы и факты
Следующая попытка установления парламентаризма в нашей стране пришлась уже на начало 1990-х годов и закончилась печально известными событиями осени 1993-го, когда российский парламент вновь был разогнан. Причем по той же причине, что и в начале века: исполнительная власть категорически не желала отвечать перед властью законодательной.
С того времени нам не устают внушать, что Россия может быть только президентской республикой, а парламентаризм – непригодная для нашей страны форма государственного устройства. При этом в пример неизменно приводят Германию и Италию, где, мол, в свое время фашисты пришли к власти парламентским путем. Однако это не более чем миф.
По словам историка Владимира Кара-Мурзы, в Италии в 1922 году, когда король Виктор Эммануил III назначил Муссолини премьер-министром, Национал-фашистская партия имела в парламенте всего 36 из 535 мест. Уже после этого, в апреле 1924 года, «Национальный список» Муссолини победил на выборах, проходивших в атмосфере запугивания и административного давления.
Аналогично развивались события и в Германии: на выборах в ноябре 1932 года НСДАП получила лишь 33% голосов, и Гитлер был назначен рейхсканцлером по указу президента Гинденбурга в январе 1933 года вовсе не по итогам выборов, а в результате сговора крупного бизнеса и правящих элит. А затем, после провокации с «поджогом Рейхстага», отменили основные гражданские права и свободы, и в марте 1933 года были проведены несвободные «выборы», где на избирательных участках дежурили нацистские штурмовики и эсэсовцы. Но даже на этих «выборах» НСДАП не смогла получить большинство, набрав только 44% голосов...
И последнее. Все без исключения посткоммунистические страны, успешно прошедшие путь из тоталитаризма в демократию, выбрали систему, в которой правительство формируется парламентским большинством. А чисто президентская форма правления стала уделом Казахстана, Белоруссии и России. Сравнение уровня жизни и уровня политических свобод в «парламентарных» и «президентских» республиках говорит само за себя. И заставляет еще больше сожалеть о шансе, упущенном летом 1906 года.
