- В этом году Неделя по борьбе с гомофобией проходит под знаком "Года памяти геев и лесбиянок - жертв политических репрессий". Как вы считаете, имеют ли такие мероприятия реальное воздействие на ситуацию с правами сексуальных меньшинств в России?
Капля камень точит. На самом деле, мы в этом смысле страна исключительно консервативная. У нас даже постановка вопроса о необходимости равных прав и возможностей для женщин вызывает негативную реакцию, в том числе, и у некоторых женщин. А выражение "сексуальные меньшинства" вообще считается неприличным. Но нам все равно необходимо двигаться в этом направлении по борьбе за права сексуальных меньшинств. В ряде стран Европы уже признаны не только гомосексуальные браки, но и где-то такие пары даже получили право усыновления детей. У нас разве что статья (о привлечении к уголовной ответственности гомосексуалистов – прим. ред.) отменена и все. И советуют меньшинствам - сидите и молчите, и ни в коем случае не выступайте. В Америке этот процесс тоже очень долго длился. В ряде штатов были референдумы о том, чтобы лишить геев определенных гражданских прав. Но они заключили союз с профсоюзами и добились своего, после того как их представителя выбрали в Калифорнии в Законодательный орган штата. Геи смогли закрепиться, и их права гарантированы, хотя опять же все время ставятся под вопрос, потому что это меньшинство. Я думаю, что это, в конечном счете, вопрос о том, насколько реализуется один из принципов демократии - гарантия прав меньшинств.
Что касается нашей страны, то у нас ситуация очень сложная в связи с усилением патриархальных, традиционалистских настроений, которые поддерживает наше государство. Оно опирается в значительной степени на православие как на государственную религию и открыто демонстрирует это. Поэтому именно у нас такие активные акции могут вызвать очень агрессивную обратную реакцию традиционных православных кругов. Такой активностью гей-сообщество ставит себя, в общем, под удар.
Если бы я была на их месте, то действовала бы другими способами. Я бы создавала сетевые организации, расширяла бы и укрепляла свое влияние, создавала бы средства массовой информации, лоббировала бы собственные интересы, но не использовала бы провокативные методы. Все эти истории, связанные с гей-парадами, с активным выходом на улицу и потасовками, ставят под удар самих представителей меньшинств.
Кстати, нас недавно тоже в этом обвинили. Я писала наш ответ как председатель гендерной фракции Либеральному интернационалу. У нас не все даже в моей фракции понимают, но я лично выступаю за права людей нетрадиционной сексуальной ориентации, даже за разрешение их официальных союзов, то есть официальных браков.
- В США и Канаде, во многих странах Европы представители сексуальных меньшинств выступают в качестве серьезно политической силы. Они могут где-то оказывать влияние на исход выборов …
Не только они, но и любое из меньшинств. Точно так же, как и зеленые, как и женское движение, как борцы за мир. Все эти сообщества, кстати, стали основателями партии Зеленых в Европейских странах. Они иногда бывают правящими партиями, как в Германии, где они были младшим партнером социал-демократов. Но на все это понадобилось много времени. Как говорят политологи, должна пройти консолидация демократии, к которой в Европе привели революции 68 года. Нам еще до этого далеко.
- Почему в России представители сексуальных меньшинств не пытаются занять активную политическую позицию?
Потому что в России им до сих пор неприлично говорить о своей сексуальной ориентации. Кроме того, нужно понимать, что в России еще очень сильны остатки тюремной культуры, как и остатки сталинизма. Тюремная культура и тюремные привычки играют большую роль в повседневной жизни. В тюремной культуре гомосексуальный контакт рассматривается как показатель силы, с одной стороны, а с другой - унижает человека, переводит его в другую категорию. Все это остается актуальным элементом общественного сознания. Достаточно вспомнить многие употребляемые ругательства. Поэтому я вижу проблему в консерватизме нашего общества, в традициях сталинизма, которые не допускают признания любых меньшинств. Сюда же наслаивается и память о том, что сексуальные меньшинства - группа изгоев, и что эта группа - группа, которую преследует государство. Статью у нас ведь отменили не так давно. Посмотрите, сколько времени прошло и сколько усилий потребовалось, например, Германии, которая преодолевала свое национал-социалистическое прошлое. А у нас ведь этим никто не занимается, что отражается и на отношении к сексуальным меньшинствам. Потом, кто у нас вообще, кроме Кремля, полагает, что может быть реальной политической силой?
- Нет ли в самом сообществе сексуальных меньшинств в России определенного нежелания отстаивать свои права?
Они все очень разные. Как и в любом сообществе, есть радикальная группа, которая очень небольшая. Они готовы на любые, самые отвязные акции. Есть люди, которые колеблются. Если будут какие-то успехи, они готовы примкнуть к радикальным активистам. Но самая большая часть - те, кто хочет сидеть тихо. Они скрывают свою ориентацию, то есть даже не прошли coming out - открытого признания своей нетрадиционной сексуальной ориентации. В сообществе сексуальных меньшинств, безусловно, тоже есть проблема, как и самом нашем консервативном обществе. Это сообщество тоже несвободно от всего остального общества и от государства.
- В одном из манифестов лесбиянок Санкт-Петербурга, размещенном на сайте объединения Лабрис, говорится следующее: "Единственная, на наш взгляд, возможная стратегия - это обособление и невмешательство. Мы живем и действуем согласно свои взглядам и убеждениям и создаем культурные ценности, чтобы привлекать единомышленников". Насколько оправдан такого рода эскапизм?
Я на это отвечу словами классиков: "Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя". Тогда надо уезжать на необитаемый остров. Представители сексуальных меньшинств тоже сами не сильно стремятся отстаивать свои права. Здесь нужна проработанная стратегия. И нужно понять, что невозможно во всем ориентироваться на западные примеры. У нас системная ситуация (я имею в виду политическую систему, политический режим) совершенно другая.
- Если бы представители сексуальных меньшинств могли консолидировано представлять свои политические интересы, видите ли вы в России такую политическую партию или организацию, с которой они могли бы координировать свои усилия, кро"ме Яблока"?
С нами тоже это не получается. У нас с большим трудом образовалась даже гендерная фракция. Отвечу, что нет. Это сейчас, к сожалению, невозможно. Я была бы рада, если бы у нас в партии была фракция сексуальных меньшинств. Но я думаю, что подавляющее большинство членов нашей партии будет против. К сожалению. Наши демократические политики в этом смысле точно такие же. Они, конечно, демократичнее и либеральнее, чем все остальные, но общий уровень таков, что пока общественной и публичной проблемой права сексуальных меньшинств быть не могут. Может быть, через поколение, когда воздействие глобализации и современной культуры смогут изменить ситуацию. Должно пройти время, чтобы люди изменились.
