Дорогие друзья!
Примите наши самые глубокие соболезнования в связи со смертью Владимира Бабурина. Это был настоящий журналист, честный, профессиональный, глубоко порядочный. Это тяжелая потеря для нашей журналистики и невосполнимая для тех, кто знал и любил его.
Мы скорбим вместе с его семьей, друзьями и коллегами.
С уважением,
Председатель РОДП «Яблоко»
С. Митрохин,
Члены Бюро и Политического комитета РОДП «Яблоко»
Г.Явлинский,
С. Иваненко,
А. Мельников,
Е. Диллендорф
Текст Сергея Мулина. Ушел из жизни Владимир Бабурин: Прощай, русский европеец!
«Дал же Бог однофамильца!» - в исполнении Володи Бабурина это была максимально возможная степень экспрессии в эфире. Уж и не помню, чем тогда так раздосадовал комментатора Радио России более именитый Сергей Николаевич, а сама тонкая игра на нюансах в памяти до сих пор. В провинции, где на первой кнопке бывшего Всесоюзного и проводного в 1991-м по общему решению Бориса Ельцина и Михаила Горбачёва вдруг прорезался совсем другой голос, интонация доверительного собеседника просто обескураживала…
Советские люди, привыкшие к тотальной пропаганде из репродуктора, который в сталинские годы и выключить-то было нельзя, вдруг стали свидетелями совершенно другого, свободного дыхания. Без гнева и придыхания. Сегодня, когда в неполные 48 коллеги не стало, хочется сказать ему спасибо за то, что был естественным в едва ли не самые искусственные годы нашей жизни. Вот попробуйте забыть, когда человек у микрофона, перечисляя набившие оскомину два вечных вопроса русской интеллигенции «Что делать?» и «Кто виноват?», вдруг с ходу выдаёт в эфир третий: «Где мои очки?»! В этом была сразу и сила, и беззащитность поколения романтиков-перестройщиков, так и не нашедших общего языка с новыми, более циничными временами.
Мы познакомились лично в переломном 1996-м, когда оба занимались губернаторскими выборами и регулярно встречались на брифингах кандидатов партии власти, обречённых на… неминуемое поражение каждого у себя в регионе. Понимаете? Кандидат Кремля тогда запросто мог ещё проиграть, несмотря на поддержку из Москвы, проиграть собственному избирателю. И многие честно пытались обмануть свой электорат, чтобы хоть по телевизору из столицы кто-то сказал, что у них на местах очень хорошие шансы на победу. Володя уже тогда работал на «Свободе», я – в «Независимой газете» - и нашей общей задачей было вывести бессовестно пиарящихся на чистую воду.
Потом Бабурин долго вёл фирменную для радиостанции передачу «Лицом к лицу», где наряду с двумя другими журналистскими масками - русской «вовлечённостью» и иностранной «отстранённостью» - вынужденно играл пошитую по плечам Савика Шустера роль модератора-«объективности». Пальто было вполне впору, поэтому не удивился, когда Володя унаследовал вскоре и кресло программного директора-главного редактора московского Бюро «Свободы». Он был добрый начальник, но въедливый до мелочей: после того, как меня приняли туда на работу, как все шутили, «ночным сторожем» - редактором службы новостей в смену, когда в Праге все спят, – я вдруг быстро обнаружил всё несовершенство своего русского. Родной язык открывал такие глубины, что невольно хотелось соответствовать уровню высоко поднятой планки.
А потом вдруг болезнь, подкосившая сразу на несколько месяцев… В марте, когда Володя Бабурин вернулся в эфир с больничной койки, он как прирождённый перфекционист больше всего жалел, что из-за сильной потери веса сел и его профессионально поставленный голос. Людям со стороны в эфире это было незаметно, но чувство формы никогда не изменяет мастерам своего дела. А потом на «Свободе» поменялось начальство – и пришедшая было на его, ещё живое место дама с другого радио сильно изменила атмосферу в редакции. Сил бороться за жизнь и за себя вдруг не стало, и коллеги быстро поняли, что диагноз, на самом деле, был страшнее, чем «язва кишечника»…
Думаю, что для Радио Свобода Володя Бабурин был тем самым праведником, без которого (по Александру Солженицыну в хрестоматийном «Матрёнином дворе») не стоит ни одно село. А ещё он любил Италию и своего сына, которого жена увезла жить в Америку, поэтому они виделись лишь на каникулах в Европе. Rome Holidays – и моё любимое времяпрепровождение, наверное, не случайно о смерти коллеги узнал, в очередной раз вернувшись из Вечного города. Континент души отечественного интеллигента, в какой бы точке Евразии он ни жил, всё же находится где-то западнее Уральского хребта. Володя Бабурин был русским европейцем в лучшем смысле этого слова.
