17 мая в Петербурге установили мемориальную доску бывшему первому секретарю Ленинградского обкома КПСС Григорию Романову.
Установили «по тихому», не рассылая анонсы для СМИ, и собрав на открытие только кучку «бывших» во главе с учеником Романова, экс-вице-губернатором Виктором Лобко – когда-то секретарем обкома КПСС, а затем секретарем ЦК Компартии Узбекистана.
Почему все сделали так тихо – понятно: все те, кто год назад яростно протестовал против решения городского правительства об увековечении памяти Григория Романова, вряд ли позволили бы чинно и благопристойно открыть эту мемориальную доску…
В Ленинграде было много партийных вождей.
И среди них Романов выделялся редкостным мракобесием, невежеством и ненавистью к интеллигенции.
Романов изгнал из города и из страны Иосифа Бродского и Сергея Довлатова.
Романов обвинял гениального артиста Аркадия Райкина в том, что он «вносил в свои пасквили дух антисоветчины», и презрительно отзывался об изгнанном им из города Райкине «уехал – и бог с ним, у него же и таланта-то особенного не было».
Романов заявлял, что «евреи стояли на антисоветских позициях, и мы должны были препятствовать их деятельности».
Романов, по словам Олега Басилашвили, так ненавидел Сергея Юрского, которого выжил из города, что, увидев телерепортаж с выставки, где на одной из фотографий узнал нос Юрского, снял с должности редактора передачи.
Романов травил великого режиссера Георгия Товстоногова, и заявил ему «Вам не пора ли подумать о том, что надо уйти из театра?».
Романов запрещал издавать «Блокадную книгу» Даниила Гранина (выступившего резко против установки Романову мемориальной доски) и Алеся Адамовича, и запретил хоронить «блокадную музу Ленинграда» Ольгу Берггольц на Пискаревском кладбище.
Именно Романов лично следил за тем, чтобы граждане с «пятым пунктом» (хорошо знаю по себе!) не допускались к поступлению в Ленинградский университет (а в остальных вузах для них действовала унизительная «процентная норма»).
По его приказу школьников начали принудительно загонять в ПТУ (так «обеспечивали пополнение рабочего класса), и «душили» математические и языковые спецшколы (чтобы не «воспитывали элиту»)…
Год назад виднейшие деятели культуры и науки – Борис Стругацкий, Алексей Герман, Олег Басилашвили, Александр Кушнер, Кама Гинкас, Генриетта Яновская, Александр Городницкий, Самуил Лурье, Яков Гордин, Константин Азадовский, Борис Фирсов, Алексей Девотченко, Юрий Шевчук, Нина Катерли, Юрий Шмидт и другие подписали обращение к правительству города. Они потребовали «немедленной отмены позорного постановления» об увековечении памяти человека, «душившего культуру, науку, искусство и свободу, ненавидевшего интеллигенцию, изгонявшего из города артистов, поэтов и художников».
Администрация ответила презрительным отказом.
Мол, «несмотря на спорность в оценке личности Романова, в поддержку решения об установке мемориальной доски высказались многие государственные учреждения и общественные организации». Мол, «у разных представителей общества существуют различные представления о том, кто именно из исторических персоналий должен остаться в памяти потомков». И поэтому «в топонимике Петербурга будут параллельно присутствовать мемориальная доска Григорию Романову, сквер имени Георгия Товстоногова и памятник Виктору Цою».
Но третьего не дано: или увековечивается память о Бродском, Райкине, Довлатове, Товстоногове – или память об их гонителе.
Намерение фактически уравнять палачей и их жертв, предложив одновременно увековечивать память о тех, и о других – это не декларируемая Смольным «толерантность».
Это – худшая из форм морального релятивизма: стремление уничтожить в общественном сознании всякую разницу между добром и злом. Может, тогда, - как язвительно заметила писатель Нина Катерли, - стоит ставить памятники стукачам, а в противовес называть скверы именами тех, кого посадили по их доносам?
Возможно, в нынешней Германии существуют «различные представления» о вождях нацистской партии. Но никому сегодня не пришло бы в голову увековечивать их память – сколько бы домов или дорог при них не было построено, и какие бы «хозяйственные успехи» за ними не числились.
Почему установлена эта мемориальная доска – понятно: именно Романову обязана своей стремительной партийно-комсомольской карьерой губернатор Валентина Матвиенко. Но, сделав это, самым питерская власть фактически плюнула в лицо питерской интеллигенции.
Она позволила себе пренебрежительно отмахнуться от мнения Гранина и Басилашвили, Германа и Стругацкого, Шмидта и Шевчука, Городницкого и Девотченко, Гордина и Катерли, Кушнера и Фирсова, и многих других знаменитых петербуржцев, чьи имена потомки будут вспоминать с благодарностью – в отличие от имен членов нынешнего городского правительства.
Это – позор для Петербурга.
Это – оскорбление памяти всех, кого гнал и травил Григорий Романов.
Это – оскорбление всех нас, помнящих мрачную «романовскую» эпоху.
Пусть те, кто это организовал, и те, кто это поддержал, не надеются, что мы молча снесем это оскорбление.
