Прочитала один из самых важных, на мой взгляд, философско-политических текстов - «Покаяние» и «Левиафан» Ольги Александровны Седаковой. В статье 2015-го года она рассказывает про два рубежных фильма - Тенгиза Абуладзе и Александра Звягинцева.
Абуладзе, как считает Седакова, показал «вегетарианский» извод большевизма, когда ворюга стал «милее кровопийцы» (о, как расцвела эта «максима» в 90-е!!). А Звягинцев даёт посмотреть, к чему это привело нас через 30 лет: ни культуры, ни творчества, ни внутренней жизни в фильме Звягинцева нет, и очень мало человеческого вообще, а ворюги конечно превратились в кровопийц.
Ольга Александровна пишет о той внутренней работе, которую мы должны были сделать за эти 30 лет, но не сделали. В 1984-ом Абуладзе удалось во многом (во многих?) обновить «радикальное различение добра и зла. А также настоящего и поддельного». Вслед за этим мы должны были бы не только «изгнать бесов», но и совершить душевный труд по сбережению представлений о добре и зле, должны были давать примеры сосредоточенности в добре, бескорыстия, твердости и ясности взгляда…
Это философская сторона дела. А о том, как превратить эту философию в политику, в практическое политическое действие постоянно, десятилетиями говорит Григорий Явлинский (смотрите, например, «Ложь и легитимность»), за что, в частности, его до дрожи ненавидит столичная либеральная «тусовка».
Узаконенное и принятое большинством насилие в «Левиафане» происходит каждый день у всех на глазах, стоит их только открыть. Но именно этого люди и не делают. Доброхоты находят им оправдание, мол, виноваты не мы, а государство, пропаганда…
Невозможно с этим согласиться. Как нельзя извинить родителей, если они воспитали из ребёнка дурного человека, даже жалея их (а ещё более их несчастное дитя), что им не хватило любви, ума и воли для собственного ребёнка. Так же и о своём пути должен заботиться сам гражданин, в особенности, если страна его больна.
Мы, называя 9-ое мая «нашей Победой» или повторяя вслед за Цветаевой «мой Пушкин», погружаем себя в океан, который породил святых и героев. Их свет на нас. И на нас же тень палачей и насильников. Сегодня, накануне череды столетних трагических юбилеев, мы к сведению наших собственных внутренних счетов, ни даже к серьёзному разговору с самими собой ещё не готовы. В эпоху от «Покаяния» до «Левиафана» мы не уложились, Но, конечно, однажды время придет.
