Когда недавно полицейские приходили к моим подельникам – Барабанову, Полиховичу и Акименкову, я думал «Что же про меня забыли?». Ну, вот, сегодня и вспомнили.
Во второй половине дня ко мне домой пришел молодой сотрудник Центра противодействия экстремизму в сопровождении одного полицейского и одного человека в штатском, который не представился. В это время я был на работе, и сотрудников встретила моя мама.
«Откройте, участковый», — сказали из-за двери. Еще за пару лет до моей посадки по «Болотному делу» участковый уже приходил ко мне и на протяжении недели постоянно требовал объяснений о моей политической деятельности. Поэтому мама, чтобы ее опять не мучили, решила с ними побеседовать.
Сотрудники министерства внутренних дел плохо понимали, по какому поводу их прислали. По их мнению, я был судим, и со мной следовало бы провести профилактическую работу. Хотя юридически у меня судимости нет, т.к. по «Болотному делу» я был амнистирован до приговора суда. Сотрудник Центра «Э» задавал вопросы о том, где я работаю, в каких политических организациях состою, проживаю ли я постоянно дома. А другой полицейский поинтересовался, как я отношусь к действующей власти. Странный вопрос, не правда ли?! Моя мама этот вопрос перевела на себя, сказав «как к этой власти можно относиться хорошо?». Я же отвечу здесь: к нынешней власти и президенту Владимиру Путину я отношусь отрицательно, нахожусь к ней в оппозиции.
А мама рассказала пришедшим о фальсификациях и политическом характере «Болотного дела». В процессе беседы еще выяснилось, что полицейские опросили моих соседей. В протоколе они записали, что соседи ко мне не имеют замечаний и претензий. Со слов мамы, беседа проходила в вежливом и корректном тоне. Жаль только, что государство использует полицию не для поиска преступников, а для сведения своих счетов с оппозицией.
