Моя поездка в колонию, где отбывает наказание Евгения Васильева, и последующая реакция общества на эту поездку, еще раз поставила важный и не простой вопрос - вопрос о том, чем отличается этика политика от этики правозащитника.
От меня ждали, что я скажу 3 вещи: колония безобразная, никакой Васильевой там нет, Васильеву надо посадить так круто, чтобы не вышла на свободу, по крайней мере, до 10 срока ВВП.
Но то, что я сказал и написал, людским ожиданиям никак не соответствовало.
Была ли моя подобная позиция досадной ошибкой?
Если смотреть с точки зрения политика, то, вне всякого сомнения, - да. Политик должен говорить то, что обществу нравится и то, что общество от него ждет. Ведь то, что нравится обществу и то, что общество от него ждет, затем можно конвертировать в голоса, влияние, власть и - что уж тут скрывать! – деньги. И это вовсе не значит, что подобное плохо. В ином случае политик будет, как моя родная партия «Яблоко» - гордым, самостоятельным, честным, но без думского мандата.
В ином положении оказывается правозащитник. Он говорит людям не то, что им нравится и хочется услышать, а правду. Правда правозащитника отличатся от правды политика. Ведь и честный политик не врет, но он имеет право, о чем-то мудро умолчать, а что–то ненавязчиво подчеркнуть. Правозащитник же говорит о том, что увидел, услышал и обнаружил. Это – его право, копать глубже и резче, чем это будет делать политик. Но политик вправе спрятать то, что выкопал, умолчать о том, что нашел, что – то осторожно не заметить. А вот у правозащитника такого права нет. Выкопал, нашел, обнаружил - предъяви обществу или смени род деятельности!
Не скрою: мне очень хочется быть успешным политиком и нравиться тем, кто может дать мне влияние и голоса. Но я в первую очередь правозащитник и только затем – политик. И это предопределяет логику того, что я делаю и говорю: важное и полезное для общества я предпочитаю тому, что выгодно и приятно.
Часто бывает так, что правозащитник оказывается чужим для всех. Когда правда правозащитника нравится обществу, или власти, или некоей политической или коммерческой силе, они восклицают: ах, какой он молодец! Но завтра выводы правозащитника перестают отвечать ожиданиям тех, кто его хвалит и правозащитник становится «плохим».
В свое время Явлинский сказал, что честность - это лучшая политика. Можно спорить, насколько это так. Но в отношении правозащиты за четверть века я выяснил, что честь – это единственно возможная правозащита.
