Лев Шлосберг: Страшно своевременная смерть

События вокруг кончины в приёмной семье в США Максима Кузьмина, брошенного родной матерью и усыновленного в Печорском доме ребенка, стали исключительными по своей показательности и вышли за рамки трагедии судьбы одного человека.

Реакция, а, лучше сказать, спецоперация, развернутая после известия о смерти мальчика российскими властями с очевидного одобрения первого лица государства, как в огромной чаше яда, отразила второй раз за два месяца, что моральный Рубикон перейден и возврат невозможен.

Уполномоченный по правам ребенка в РФ Павел Астахов начал свое сообщение в Твиттере 18 февраля о смерти мальчика со слова «Срочно!...». В этом слове многое, но самое главное – злорадство, злая радость, родная сестра злодейства.

«Срочно! В штате Техас приемной матерью убит 3-летний российский ребенок». В слове «срочно» – приказ всей системе проституированной до последнего предела пропаганды – начать, приступить немедленно.

Самое нечеловеческое чувство, которое старательно и от этого так заметно пытаются скрыть отягощенные официальной скорбью сытые лица – это чувство чудовищной по своей природе радости. Они… торжествуют. Они увидели в трагическом событии, обстоятельства которого будут прояснены только в ближайшем будущем, повод, возможность, основание отмыть себя, свое декабрьское пожизненное злодейство, оправдать закон царя Ирода.

Для не имеющего человеческого облика государства смерть Максима Кузьмина случилась исключительно вовремя.

Российское государство, действуя на уровне инстинкта, снова показало всем, что в России нет презумпции невиновности, нет объективного следствия и нет беспристрастного суда. Что фраза аморального чиновника, содержащая личную оценку, может быть императивно подана как норма права, решение, подлежащее принятию к немедленному исполнению.
И его исполняют.

Мы не знаем достоверно, что произошло с несчастным Максимом Кузминым, у которого был врожденный порок сердца, и именно по этой причине его не взяли российские усыновители: страшно.

Мы знаем только то, что мать бросила его, как и второго сына. Мы знаем то, что суд передал двух братьев, Максима и Кирилла, в американскую семью. Мы знаем то, что Максим умер 21 января при обстоятельствах, которые являются предметом следствия. Известно, что второй мальчик находится сейчас с приемным отцом в доме его родных и мать ограничена в общении с ним.

Больше неизвестно ничего.

Дальнейшая информация следствия и, возможно, решение суда могут доказать и опровергнуть любую из версий трагедии, в том числе криминальную. Но – идет следствие.
Все вымыслы Астахова об обстоятельствах случившегося, вброшенные им в информационно пространство в первый день, оказались ложью. Он вынужден был признать это. Но ложь, как это ей свойственно, оказалась очень работоспособна.

***
19 февраля на заседании администрации Псковской области губернатор Андрей Турчак заявил, что в связи со смертью Максима Кузьмина им принято решение приостановить на территории Псковской области все процедуры усыновления. Присутствовавшие поняли высказывание однозначно: все без исключения – как российские, так и международные.

Губернатор сказал (расшифровка видеозаписи пресс-службы):

«В Америке в очередной раз было совершено жестокое преступление, жертвой которого стал приемный ребенок, усыновленный из России, из нашего региона, Максим Кузьмин. Умер, не дождавшись оказания ему скорой медицинской помощи. Как вчера сообщили СМИ и уполномоченный по правам ребёнка, на теле Максима были выявлены многочисленные кровоподтеки, повреждения внутренних органов.

…Усыновление произошло за полгода до принятия закона о запрете усыновления в американские семьи. Я думаю, это еще одно подтверждение правильности и президентского решения, и того закона, который был принят Государственной Думой о запрете усыновления наших детей.

…Наши жители с болью восприняли это известие и, начиная со вчерашнего вечера и до начала сегодняшнего заседания администрации, уже десяток семей, которые вышли на меня, на наше Управление социальной защиты с желанием усыновить брата Максима — Кирилла. Мы координируем в этом направлении свою работу с органами опеки и Минобразования, и хочу сказать, что официальные процедуры по возвращению Кирилла сегодня же будут запущены.

…Мы со своей стороны, стороны администрации области, создадим все необходимые условия, чтобы Кирилл вновь обрел полноценную семью здесь, на территории нашего региона…

Кроме того, мы приостанавливаем все запущенные процедуры усыновления псковских детей в какие бы то ни было семьи до момента создания комиссии по усыновлению, которая теперь коллегиально будет рассматривать персональное дело каждого усыновляемого ребенка до передачи материалов в суд.

…Мы сегодня, максимум завтра должны отсмотреть кандидатуры наших псковских семей, которые выразили желание вернуть с нашей помощью Кирилла сюда.
Все официальные процедуры, которые необходимо в этой части запустить, будут запущены буквально сегодня. Кирилл не может оставаться там. По всем американским законодательным моментам сейчас просто его будут передавать из рук в руки. Это дополнительная травма для ребенка. Это не собачка и не кошка. Кирилл должен вернуться в Псковскую область».

На следующий день выяснились существенные вещи.

Первое. Андрей Турчак не издавал и не подписывал никаких правовых актов – ни указа губернатора, ни постановления администрации, ни распоряжения администрации. То есть не существует никакого документа, носящего юридический характер.

И причины отсутствия этого документа совершенно понятны: губернатор не вправе приостановить на территории региона действие Конституции России, Конвенции о правах ребенка, Семейного кодекса РФ, постановлений правительства, решений федеральных министерств и ведомств.

Второе. Получив в свой адрес поток откликов шокированных людей, в том числе вполне лояльных властям, пресс-служба на следующий день скорректировала выступление губернатора: 30 запущенных процедур усыновления сирот российскими гражданами не приостанавливаются, приостанавливаются 6 начатых процедур иностранного усыновления, причем все они – не в американские семьи, по понятным причинам.

К слову, в Псковской области большинство детей при иностранном усыновлении были приняты в последнее время в итальянские семьи (с Италией у России действует соответствующее межгосударственное соглашение).

В 2012 году 37 сирот на территории Псковской области были переданы в российские семьи, 36 – в иностранные, из них 26 – в итальянские и только 6 – в американские (2 ребенка уехали в Швецию, по одному – в Испанию и Ирландию).

В первых числах марта в Псков приедет Путин, и ему торжественно сообщат: 6 детей вырваны из рук иностранцев и будут отданы в российские семьи.
За такое известие – похвалят. Возможно, даже наградят.

***
Детей, ждущих своего семейного счастья, только в Псковской области – сотни.
И никто не знает, где оно случится – в России или за ее пределами. Желающих взять в семью усыновленного ребенка – очень мало, тем более – ребенка с проблемами здоровья.
Власти, официально объявив о криминальной версии произошедшего в США, пошли существенно дальше: они нашли женщину, являвшуюся матерью Максима и Кирилла Кузьминых и решились запустить процесс восстановления ее в родительских правах в отношении двухлетнего Кирилла.

Эту женщину нельзя назвать матерью: она законно лишена родительских прав, она ни разу не интересовалась судьбой своих брошенных детей, соседи и родственники комментируют образ жизни этой женщины с 13 лет и до настоящих 24 лет в значительной части нецензурными словами.

Все понимают, что она – главная виновница трагедии: зачала детей в пьяном угаре, родила их больными и бросила. Не исключено (так говорят родственники), что какие-то ее дети оказались просто подкидышами и поступили в госучреждения как безродные.
Она давно – нелюдь, падшая дрянь, пропившая свою жизнь и предавшая всех своих детей. Ее отец пьёт и презирает свою дочь, её мать пила и пропала без вести, все они бросили свою бабушку умирать в одиночестве, и ее тело после смерти объели крысы.

Но эту женщину находят в доме сожителя в Гдовском районе, протрезвляют, отмывают, одевают и поднимают на знамя государственной борьбы против США.

Потому что суд теоретически может восстановить ее в родительских правах и тогда можно будет запустить сложный механизм поворота судебного решения с изъятием ребенка из приемной семьи.

Её заявление о восстановлении в родительских правах передают в прокуратуру с курьерской скоростью.

Эту женщину, совесть которой не очистить никакими молитвами, используют как инструмент разрушения семьи в другой стране.

При принятии антисиротского закона никому не могло прийти в голову, что такая ситуация может возникнуть. Но вот – возникла, и выяснилось, что у бездны морального падения есть дно, в которое постучали снизу.

Юлия Кузьмина, которой впору уходить в монастырь до конца своих дней, становится звездой российских телеканалов. Ей нашли деньги на существование и участие в государственном пиаре на смерти ее ребенка.

Ей объясняют, какую роль она должна сыграть.

Она соглашается и едет, конечно.

Жизнь удалась?

Вот – российская государственная семейная политика. Урок морали и нравственности для миллионов.

Выясняется, что такое – тоже возможно.

Дна нет.

***
Одновременно с подписанием 28 декабря 2012 года антисиротского закона Путин подписал указ «О некоторых мерах по реализации государственной политики в сфере защиты детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей».

Этим указом, в частности, снижается планка требований к усыновителям: «Правительству Российской Федерации: до 15 февраля 2013 г. принять решения, обеспечивающие: упрощение процедур передачи на усыновление (удочерение), под опеку (попечительство, патронат) детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, включая осуществление последующих мер государственной поддержки, предусмотрев, в том числе, снижение требований к нормативу площади жилого помещения при устройстве детей на воспитание в семью, сокращение перечня представляемых гражданами Российской Федерации в государственные органы документов и увеличение срока их действия, а также уменьшение объема отчетности, представляемой опекунами (попечителями) и приемными родителями в органы опеки и попечительства» и одновременно улучшаются условия материальной помощи.

В совокупности эти меры приведут к тому, что на поле усыновителей выйдут тысячи семей, движимых не гуманитарными, а материальными мотивами.

Государственные пособия на воспитание сирот станут в этих семьях основным (где-то – единственным источником дохода).

Насколько эти семьи будут готовы методически справляться с детьми, часто не только нездоровыми, но и социально трудными – вопрос открытый и во многом риторический.
За 2008–2012 годы в российские детские дома и дома-интернаты по инициативе российских приемных родителей было возвращено около 50 тысяч детей, около 10 тысяч ежегодно: семьи оказались не готовы к воспитанию сирот.

Теперь таких семей может стать еще больше, потому что планка допуска к усыновлению снижена.

По числу детей-сирот Россия занимает первое место в мире, их сейчас 678 тысяч — больше, чем в годы Великой Отечественной войны. Две трети из них оказались в детдоме при живых родителях. За год жертвами насилия в России становятся более 100 тысяч детей — это цифра, официально названная генпрокурором Юрием Чайкой. За 2011 год в России, по официальным данным, погибли 1700 детей. За 2012 год – 2139 детей.
П. Астахов без стеснения недавно признавался: «У нас, к сожалению, нет федеральной статистики, сколько российских детей погибло от рук приёмных родителей».
На самом деле в России ежегодно в родных и приемных семьях погибают тысячи детей. Полной статистики по приемным детям нет, в том числе потому, что усыновленный ребенок становится де юре родным, его смерть как усыновленного могут внести в данные госстатистики только органы опеки, владеющие тайной усыновления.

Свыше 100 детей в год в России (только доказанные эпизоды) убиваются уже при рождении. По факту – в разы больше. Криминальная детская смертность в России находится на уровне стран третьего мира.

Общественники установили частичную картину: с 1991 года по 2006 год погибли 1220 усыновленных российскими гражданами детей.

В США, где скрыть информацию очень трудно, за 15 лет умер 21 усыновленный в России ребенок: 6 россиян погибли от жестокого обращения американских родителей, 15 умерли по тем или иным причинам (ДТП, болезнь).

Смерть каждого ребенка – трагедия, конец света для одного человека.
Минимум 1220 смертей детей в семьях российских усыновителей – не повод для государственной реакции?

Где государственная скорбь? Где трагические передачи на телевидении? Минуты молчания в парламенте? Где уполномоченные всяческих мастей? Где, наконец, политики?
В большинстве случаев эта информация остается в служебных сводках криминальной статистики, и – всё. Навсегда.

Умерший в младенчестве несчастный (в любом случае) Максим Кузьмин оказался жертвой России дважды: сначала – при рождении от падшей женщины, а теперь посмертно на его невинном прахе топчется российское подлое государство.

Оно бросило его в топку костра ненависти к другому государству, внешнему миру в целом. Оно использовало его как раствор в строительстве осажденной крепости, сидельцам которой не грозит спасение души ни на каких небесах, потому как дьявол давно прикупил их оптом и в розницу.

***
Известие о смерти человека ввергает людей в водораздел между мирами, границы которых никто не пересекал дважды.

Известие о смерти ребенка – это весть о несостоявшейся вселенной.
Реакция людей на такие известия – это зеркало их внутреннего мира.
Всё российское государство отразилось в смерти Максима Кузьмина.
Хочется закрыть это зеркало чёрным.

Оригинал