Утро 19 августа 1991 года вспоминают: Лилия Шевцова, Максим Трудолюбов, Сергей Митрохин

Лилия Шевцова, политолог:

19 августа с самого утра я была уже на работе. Это был Богомоловский институт, Институт мировой социалистической системы. У нас не было, кстати, сомнений среди коллеги, моих сотрудников, среди наших ребят, что делать. Мы решили использовать пока что интеллектуальный ресурс, мы начали делать то, что делали журналисты в других газетах, то есть писать листовки. Затем мы принялись их разносить по другим институтам, организациям. 20-го мы уже с самого утра были около Белого дома. Ну а потом участвовали в той большой манифестации, в том шествии, которое пошло под руководством демократической России. Вот так мы провели эти несколько дней.

Максим Трудолюбов, журналист:

Для меня это был совершенно удивительный день. Планы, на самом деле, мои никак не поменялись – просто день окрасился совершенно иначе.

О событиях я узнал, мне кажется, по радио услышал, но вечером того же дня у нас был запланирован молебен на Красной площади в Соборе Василия Блаженного. Я работал тогда библиотекарем, юным сотрудником Синодальной библиотеки московского патриархата, это была моя, по сути, первая работа – я тогда же еще учился в Архитектурном.

И мы пришли, была служба, молебен, на самом деле, и самый главный сюрреализм был потом на улице. Когда мы спускались по Васильевскому спуску мимо танков, там сидели ребята на танках, подходили женщины с молоком и хлебом. Было одновременно странно и ужасно.

Я пытаюсь вспомнить свои чувства тогдашние, думаю, что было примерно так. Я был тогда, ну, знаете, молодой человек, неофит то, что называется. Я свой выбор сделал, я буду здесь, а вернулся в Советский Союз, будут нас губить, но мы выстоим, мы как носители какого-то внутреннего света, мы – настоящие люди, а это – варвары. И что делать с варварами? Они вот здесь. И так уж получается, что в нашей стране варвары уже много-много лет у власти.

И, в принципе, я думаю, что в какой-то степени вот этот день до сих пор у меня жив. Я помню все эти вещи. Тогда же, между прочим, проходил библиотечный конгресс и, может быть, конгресс соотечественников, как мне напоминают, поскольку я помню, что было много русских иностранцев или иностранных русских, людей, говоривших по-русски, из потомков эмигрантов. В частности, я помню, кажется, был Никита Струве.

И были вот эти разговоры о прошлом, новом государстве, которое, возможно, будет, возможно, не будет. И я помню вот эти чувства, это отношение к государству как к чему-то варварскому, которое нами управляет и мы здесь вынуждены как-то выживать, но мы – это настоящее, а они – это ненастоящее. Я думаю, что вот этот расклад – он как-то внутренне на меня до сих пор влияет. Может быть, не очень хорошо, может быть, хорошо, но это так.

И, кстати, до сих пор поэтому я удивляюсь официальной позиции церкви в отношении государства и вот этим попыткам сближения. Мне кажется, что церковь в России – гораздо более достойный институт со своей историей и с гораздо более глубокой преемственностью, чем государство. То есть мне поэтому очень странно видеть иногда, что церковь, скорее, как бы, под, чем над. Но это уже другая тема.

Сергей Митрохин, лидер партии "ЯБЛОКО":

Я 19-го августа рано утром узнал новость о государственном перевороте, сразу со своими знакомыми поехал в центр Москвы. Как сейчас помню, сначала приехали на Моховую, потом поехали к Белому дому, сразу была потребность как-то сопротивляться этому перевороту. Потом я долго ходил вместе со своими друзьями около Белого дома, общался с защитниками Белого дома.

После этого в голову пришла мысль о том, что нельзя ограничиваться пребыванием у одного Белого дома – в Москве есть другие объекты, которые могут послужить очагами сопротивления ГКЧП. Конечно, мы тогда не знали о всех хитросплетениях переговоров Ельцина с ГКЧП. Я сразу понял, что те, кто командует и организует защиту Белого дома, они действуют со стратегической точки зрения не очень правильно, концентрируясь только там. Я счел, что надо... Вместе со своими коллегами, вот, с Вячеславом Игруновым, например, мы решили попробовать занять другие объекты в Москве, и 21-го августа мы пришли в Моссовет и потребовали, чтобы нам там предоставили помещение для поддержки Белого дома.

Мы связались с Белым домом, с одним из генералов, который там руководил обороной, получили его санкцию на призыв к общенациональной забастовке против ГКЧП в поддержку легитимного руководства России, и начали обзванивать другие города, в том числе крупные предприятия с призывом начинать общенациональную забастовку. Получили очень быстро очень мощный отклик.

Ну, сразу, конечно, никто не решился начать забастовку, но нам стали звонить, например, афганцы, как сейчас помню, из Екатеринбурга, и предлагали свою помощь, в частности, прилететь в Москву и подключиться к обороне и так далее. В общем, отклик был достаточно серьезный на наши призывы. Однако, к концу 21-го августа, как известно, вся затея с ГКЧП закончилась. Если бы она не закончилась, я думаю, что мы сумели бы сделать Моссовет штабом серьезного сопротивления государственному перевороту.

Оригинал