Глеб Яровой: По моему мнению, Эмилия Слабунова — это сочетание интеллигентности и профессионализма, порядочности и упорства в достижении поставленных целей, оптимизма и рациональности… Мягкая снаружи, твердая, или даже жесткая, внутри. Как любой человек, новый лидер ЯБЛОКА наверняка не лишена недостатков, но об этом пусть рассуждают оппоненты, конкуренты, завистники. Как говорит сама Эмилия Слабунова, «в человеке надо видеть лучшие качества и опираться на них».
Беседа корреспондента «7x7» Глеба Ярового с Эмилией Слабуновой произошла в начале января, накануне ее переезда из Петрозаводска в Москву.
Обещание ответить на вопросы новый лидер ЯБЛОКО дала сразу после выборов и свое обещание сдержала, несмотря ни на бешеный послевыборный график, ни на новогодне-рождественские праздники, ни на хлопоты, связанные со сменой места жительства. За это — большое спасибо от меня и от читателей «7x7».
С Эмилией Слабуновой мы лично знакомы немногим более двух лет. Осенью 2013 года именно она от лица новой администрации города начала делать первые шаги по вовлечению в управление городом ранее не задействованного экспертного потенциала, специалистов из разных сфер. В числе них оказался и автор этого материала со своими коллегами из Петрозаводского университета.
Для меня, не знакомого с внутренней партийной кухней, новый лидер ЯБЛОКА — воплощение именно «яблочного» политика, причем докризисного периода. «Докризисного» — не относительно самого ЯБЛОКА. Я вообще не уверен, что в партии был кризис, у меня для этого нет достаточного количества информации.
Я имею в виду докризисный этап развития российской политической и партийной системы (период постсоветской трансформации, остановленной в 2000–2010-х годах контрреформами нынешнего политического режима, превративший выборы в «события электорального типа», равно как и контрреформами контрреформ, если говорить о партийной системе, вернувшими многопартийность в извращенном, фейковом формате) и гражданского общества (которое тоже не успело «созреть», перейдя из периода становления в период деградации; как внезапные майские заморозки портят будущий урожай, так и нарождающееся российское гражданское общество было «побито» градом новых старых ценностей, не совместимых с активистской политической культурой и ценностями открытого общества).
Так вот. По моему мнению, Эмилия Слабунова — это сочетание интеллигентности и профессионализма, порядочности и упорства в достижении поставленных целей, оптимизма и рациональности… Мягкая снаружи, твердая, или даже жесткая, внутри. Как любой человек, новый лидер ЯБЛОКА наверняка не лишена недостатков, но об этом пусть рассуждают оппоненты, конкуренты, завистники. Как говорит сама Эмилия Слабунова, «в человеке надо видеть лучшие качества и опираться на них».
Оправдает ли новый лидер партии ожидания однопартийцев, сторонников и оппонентов, и внешних наблюдателей — доброжелателей и критиков? Не знаю и не хочу делать прогнозов. Моя задача — показать, насколько это возможно в коротком текстовом интервью, разные стороны личности Эмилии Слабуновой — матери и жены, педагога, менеджера, политика.
О семье. «Меня окружают мужчины без комплексов неполноценности»
— Эмилия Эдгардовна, с Новым годом. И — с новым счастьем? Ставлю это утверждение под сомнение, потому что хочу поинтересоваться, как ваша семья встретила новость о вашем избрании председателем ЯБЛОКА, то есть не только о новой должности, но и о новом статусе, и приветствует ли связанные с этим грядущие изменения в вашей жизни? Новый год — семейный праздник, наверняка подводили итоги года и обсуждали планы на будущее за праздничным столом…
— Ну как семья отнеслась? Семья у меня ко всему относится с пониманием. Семья благословила… на это непростое дело. В первую очередь муж. Я даже как-то посетовала в разговоре с одним близким другом, мол, что за мужчины меня окружают: на все благословляют? Он на это ответил: «Это потому что вас окружают мужчины без комплексов неполноценности, поэтому и к вашему продвижению они относятся соответствующим образом».
— Самая главная сложность состоит, конечно, в переезде, который, как я понимаю, состоится в самое ближайшее время?
— Да, уже завтра.
— Вы пока переезжаете одна?
— Муж останется здесь очень ненадолго, чтобы уладить дела на работе. У него на службе накопился почти год неиспользованного отпуска, так что, по его словам, наконец-то появилась возможность порадовать кадровую службу тем, что он наконец отгуляет положенный отпуск [смеется].
— А дети? Поддержали вас?
— Дети поддержали и выразили надежду на то, что хоть иногда смогут видеть маму. Они взрослые, самостоятельные люди, живут своей активной жизнью. Они всегда говорят, что родители были примером активной жизненной позиции, поэтому такой поворот в моей жизни не стал для них чем-то удивительным.
— Вот как раз по поводу родительского примера для ваших детей у меня есть вопрос. Его нельзя не задать хотя бы потому, что в 2016 году всех, кто хоть как-то связан с грядущими выборами, будут обсуждать всесторонне и рассматривать под лупой, особенно новых для федеральной политики людей вроде вас. Любые факты биографии будут использоваться за или против. Дети, которые у вас живут и работают за границей, — не исключение.
— Да, волна уже прокатилась.
— Поскольку на некоторые вопросы вы уже отвечали, задам только один. Вы сказали, что родители (то есть вы с мужем) всегда были примером для своих детей, по их же утверждению. При этом вы — кандидат педагогических наук, Заслуженный учитель России. Ваш муж — доктор геолого-минералогических наук, заведующий лабораторией в Карельском научном центре РАН. Почему дети по примеру родителей не пошли этим путем, путем работы в сфере образования и науки, и даже уехали жить и работать за границу?
— Мы с мужем никогда никакого давления на детей не оказывали. Нам было важно, чтобы они сами сделали свой выбор. И они его сделали. У сына была попытка приобщиться к профессии отца-геолога. Если я правильно помню, то после 10 класса они вместе ездили в экспедицию. Причем ездили вдвоем, в какой-то глухой уголок Лоухского района [самый северный район Карелии]. Муж уходил днем в маршруты, сын оставался один в лагере. Он все это выдержал с честью, но, видимо, понял, что геология — это не для него. Он поступил в Карельскую педагогическую академию, но уже на первом курсе получил страшный перелом руки, очень долго восстанавливался. Поскольку пришлось взять академический отпуск, он решил не терять времени, поехал учить язык в Финляндию и остался там. Получил два образования — MBA [мастер бизнес администрирования] и классическое университетское. А потом любовь завела в Германию, где он сейчас занимается бизнесом.
А дочь очень рано начала работать, еще с 10 класса занималась репетиторством английского языка, потому что очень хорошо его знала. А поскольку в 1990-е годы семья наша — педагога и ученого — была не слишком материально обеспечена, это был хороший способ получить деньги на собственные нужды и интересы. Она окончила юридический факультет Петрозаводского университета, какое-то время работала в Петербурге, где познакомилась с итальянцем, и в итоге переехала в Италию к мужу, у нее тоже собственный бизнес.
— То есть это не было каким-то родительским наставлением: езжайте за границу, ищите работу?
— Ни в коем случае. У нас вообще, ни у родителей, ни у детей, не то что в планах не стоял отъезд за границу, даже в мыслях такого не было.
— А теперь вы довольны, что так сложилась их жизнь? Многие ведь стремятся детей отправить за границу, хотя бы учиться, а лучше — и жить.
— Ну знаете, я не жалею. Потому что то, как у них складывается жизнь там, нас с мужем радует. У нас не было капиталов, которые помогали бы им там стартовать. Они сами находили ниши, много работали и работают. Они всего добивались своим трудом. Так что жалеть мне не о чем.
Дети не пользовались никакими родительскими ресурсами, кроме хорошего образования, воспитания, моральной и психологической поддержки, советов, наставлений.
О школе. «Один из главных принципов управления для меня — опираться всегда на сильные стороны человека»
— Давайте теперь немного поговорим о вашей профессиональной карьере. Ведь теперь все узнают Слабунову-политика, но немногие, тем более не жители Карелии, знают о Слабуновой-учителе, и Слабуновой-менеджере. Вы ведь в 1990-е годы прошли, как говорится, весь путь — от учителя до директора лицея. И при вас петрозаводский Лицей № 1 превратился в одно из сильнейших образовательных учреждений Петрозаводска, Карелии, да и России. В 2013 году он вошел в рейтинг «ТОП-500 школ страны» и с тех пор неизменно там присутствует. В Карелии всего две школы в этот рейтинг попали по результатам 2015 года.
— Да, в этом году всего две петрозаводские школы попали в рейтинг, до этого было и четыре, и пять. Меня это очень расстроило.
— В любом случае ваш пример — это, как на Западе принято говорить, a success story, история успеха. Расскажите, как вам это удалось? В чем секрет?
— Ой, об этом я долго могу рассказывать. Секрет успеха, конечно, не прост. Успех любого предприятия, организации, фирмы [и политической партии? — подумал я] зависит в первую очередь от выбранной стратегии. Во вторую очередь — от команды. Ну и, конечно, от организационной культуры, которая складывается в организации. Это, как в музыке говорят, три кита, на которых держится успех любой организации. Поэтому как только я стала заместителем директора по научно-методической работе, я сразу приступила к созданию концепции лицейского образования.
— То есть название «лицей» тоже не случайно? Мне казалось, что в 1990-е было модно называть школы гимназиями и лицеями…
— Конечно, не случайно. Хотя лицей стал лицеем еще до того, как я пришла в него работать. Но формулировка новой стратегии, миссии лицея, началась в середине 1990-х годов. Этому была посвящена работа всего коллектива, было множество педсоветов по этим темам, от которых у всех просто голова шла кругом. К примеру, цель-миссия в концепции лицейского образования звучала так: «Становление саморазвивающейся личности с устойчивыми ориентациями на гуманистические ценности». В этой формулировке все продумано до мелочей, и по каждому ее аспекту, по каждому понятию мы проводили отдельный педсовет: что такое «личность», что означает «становление личности», что такое «саморазвивающаяся личность», что такое «гуманистические ценности» и так далее.
— И это только по формулировке миссии. Представляю, что было со стратегией и с тактикой…
— Вряд ли представляете [смеется]. Кроме цели-миссии была еще цель-результат — «жизненное и профессиональное самоопределение ребенка». И здесь то же самое: что такое «самоопределение», что значит «жизненное самоопределение», чем оно отличается от «профессионального самоопределения», как оно обеспечивается… И потом — компетентностный подход, о котором заговорили только сейчас, в нынешних образовательных стандартах. Мы это все прошли еще в девяностых: какие нужны компетенции, как их развивать.
— Это было ваше изобретение? Или вы у кого-то позаимствовали?
— Компетентностый подход уже тогда начинали разрабатывать петербуржские ученые — Казакова, Заир-Бек и другие. Мы добавляли к этому какие-то свои изобретения. И с карельскими учеными мы активно сотрудничали, много нам помогал Станислав Николаевич Тидор, основы концепции мы с ним формировали.
— Серьезный научный подход был, получается.
— Конечно. И задача была поставлена соответствующая — создать задел для появления инновационного образовательного учреждения. Так что середина девяностых — это время самоопределения лицея как лицея, формирования стратегии лицейского образования, ее содержательной и технологической основ. Тогда же мы определились, что будем развивать профильное обучение и сделаем максимально возможный набор профилей. Договорились о том, что для учеников должно быть создано пространство максимально свободного выбора, чтобы обеспечить условия для становления саморазвивающейся личности. На каждом этапе — от подготовки к школе до старших классов — у наших детей была возможность выбора: сначала выбор учителя младших классов, потом выбор иностранных языков, потом выбор профиля обучения, в старших классов — предметы по выбору, на занятиях по физкультуре — выбор специализации, и так далее.
— Получается, что вы своими нововведениями опережали те реформы, которые стали массово и, кажется, неумело внедряться в сфере школьного образования гораздо позже?
— Да, мы эти технологии и принципы внедряли на несколько лет раньше. Только они формировались «снизу», естественным путем, а не навязывались «сверху» образовательными стандартами. Это относится и к профильному обучению, и к предметам по выбору, и к компетентностному подходу, и попечительский совет у нас появился до того, как это стало трендом, и Фонд развития лицея.
— Вы сказали, что слагаемых успеха несколько. Что еще важно для успешного развития организации, кроме стратегического планирования?
— Второй «кит», о котором я говорила, — это команда, которая формировалась на протяжении многих лет. Члены этой команды — это люди, которые принимают такую педагогическую модель, принципы гуманистической педагогики, и которые готовы очень много работать над собой. А мы уж им помогали, чем могли: у нас была выстроена очень серьезна система повышения квалификации и внутри лицея, и использовались все возможности, которые есть во внешней среде.
— А вы лично занимались подбором членов команды? Есть какие-то критерии, по которым вы понимаете, подходит вам человек или не подходит?
— У меня много своих управленческих установок и принципов работы с людьми. Один из главных — опираться всегда на сильные стороны человека. Можно много копаться в недостатках людей, но достигать результатов и двигаться вперед можно только опираясь на сильные стороны.
— А третий «кит» — организационная культура, если я правильно помню. Что в ней главное?
— Да, правильно.
Основные составляющие организационной культуры, с моей точки зрения, — это коллегиальность и открытость.
Я всегда очень много времени тратила на обсуждение принимаемых решений. Я интуитивно понимала, что это правильно, но позже я нашла этому подтверждение в литературе по менеджменту. В одной из книг Ицхака Адизеса, специалиста в области управления, сказано, что в хорошо управляемой организации решения принимаются долго, но результаты достигаются быстро. В плохо управляемой организации все происходит наоборот.
А открытость — это в первую очередь максимальное информирование учителей, родителей, школьников о всех сторонах жизни лицея, открытое обсуждение всех вопросов. У нас никогда не было никаких тайн, никаких интриг, сплетен, скандалов; хотя огромный коллектив, почти 270 человек, и в основном женщины. Это, кстати, помогало и формированию команды, в которую очень хорошо вписывались новые педагоги. Хотя и отсев тоже происходил на этапе становления. Но он происходил естественным путем, люди просто сами подыскивали себе новое место работы, если понимали, что не справляются с такой нагрузкой.
— По вашему рассказу все выглядит как-то очень гармонично, слишком гладко для того, чтобы быть правдой. Никаких проблем серьезных на этом пути не встретилось?
— Я всегда считала, что очень важно держать организацию в тонусе. Это, кстати, еще один управленческий принцип — периодически устраивать организации встряску. В этом смысле те проблемы, которые нам встречались на пути — во благо. Они помогают организации избежать внутреннего «закисания». У нас такие встряски были, причем самые масштабные происходили в те моменты, когда лицей практически достигал пика своих результатов: когда выпускники лицея представляли Россию на Всемирной проектной олимпиаде в Хьюстоне, участвовали в церемонии вручения Нобелевских премий, когда мы были первыми в рейтингах по результатам ЕГЭ, по результатам олимпиад и научных конференций, по количеству учителей, которые попали в рейтинги лучших учителей России и так далее. Вот именно в этот момент произошла реорганизация и к нам присоединили другую школу со всеми ее проблемами. Или мы решили создать детский сад при школе, что нас тоже встряхнуло, стало, как теперь принято говорить, новым вызовом.
А последней встряской стал мой собственный уход. Я действительно боялась стать препятствием для развития коллектива и той организации, которую я много лет строила. И это несмотря на то, что у меня было и есть масса идей о том, куда двигаться и что делать дальше. Мне говорили, мол, как же так, вы же у нас основной поставщик идей! Я отвечала, что найдутся другие поставщики идей. И сейчас я с удовлетворением убеждаюсь, что прошло два года после моего ухода, а лицей ни в чем и нисколько не сбавил обороты. Это говорит и о том, что была правильно выстроена система, она гибкая и совершенно жизнеспособная.
О городе. «Город должен развиваться не как инфраструктурный проект, а как сообщество»
— Но я подозреваю, что в 2013 году не только эта необходимость встряски стала причиной ухода из школы. Были наверняка и другие причины.
— Конечно. Если бы не выборы мэра Петрозаводска в сентябре 2013 года, не знаю, как долго я бы оставалась на посту директора. После победы Галины Ширшиной возникли и определенные обязательства перед командой, и необходимость помогать мэру в реализации той программы, под которой мы вместе подписались.
— И как, на ваш взгляд, получилось реализовать поставленные задачи?
— Не получилось. Но получалось. Получалось хорошо и современно. Мы двигались в правильном направлении: для начала доработали, а точнее — переделали стратегию развития города, создали экспертный совет и целый ряд экспертных рабочих групп и консультативных органов. Программа выполняется буквально по всем разделам. Готова ее открыть и прокомментировать каждый пункт: что сделано по тому или иному разделу.
Главное, что мы закладывали в свою программу и тот месседж, с которым шли на выборы — «Вернем людям право на город» — реализовывался. Мы понимали, что город должен развиваться, и не столько как инфраструктурный проект, сколько как сообщество. Правильно сказал академик Глазычев о том, что у нас в России 1 200 городов, но нет ни одного настоящего города. У нас не города, а какие-то общежития или слободы, как раньше возникали вокруг заводов. Город — это прежде всего сообщество людей, а вот этого у нас и нет.
Разобщенность власти и общества достигла у нас такой стадии, что они живут параллельными жизнями.
— А не разочаровались в нашем прото-сообществе? В том тесте, из которого предстояло лепить настоящее сообщество. Что-то получилось сделать с ним?
— Оно медленно, трудно, но выстраивалось. У нас вообще все, что касается договоропригодности между властью и обществом, с этим очень сложно. Никакие общественные институты практически не работали в полной мере на условиях самоорганизации. В условиях отсутствия такого опыта строить сообщество очень непросто. Но самое главное, что этот процесс шел. Инфраструктуру общественного участия мы создавали. Мы провели муниципальный форум, получили хороший отклик. Создается центр общественных организаций, для которого администрация города нашла достойное место. Многие организации прямо говорят, что такого диалога между властью и третьим сектором никогда раньше в городе не было.
И в других сферах политика администрации была заточена на интересы жителей города. Самые яркие примеры — экологическая политика или транспортная политика. И сохранение муниципального транспорта, и создание конкуренции в сфере пассажирских перевозок, и появление дешевого транспорта (где вы в России еще найдете коммерческий автобус за 8 рублей?).
— Не жалко теперь все это оставлять?
— Ну, оставлять — это неправильно сказано. И Галина Игоревна будет бороться за свое право реализовать намеченные цели, да и у меня теперь будут для этого другие возможности и другие трибуны, которые я уже использовала после выборов [председателя партии «Яблоко»], в том числе и в связи с отставкой Галины Ширшиной.
— А вы эту отставку приняли на свой счет, как личную обиду, или как наезд на «яблочную команду»?
— Как личное переживание — да. Как обиду — нет, я это так не воспринимаю. И это даже не наезд на ЯБЛОКО. Здесь все гораздо глубже. Это сделали люди совершенно другого времени, они не понимают реалий, в которых уже живет мир. Они мыслят устаревшими категориями и стереотипами даже не промышленной эпохи. Я называю это явление «новым варварством», по аналогии с «новыми русскими». Это люди, которые формально имеют образование, но не справляются со сложностью современного мира и пытаются искать простые решения для сложных проблем.
«Новые варвары» уничтожают нынешнюю цивилизацию, как когда-то варвары уничтожали ту цивилизацию, сложность которой не смогли постичь.
А Ширшина, что называется, сломала им шаблон. Она перекрыла все блатные схемы, к которым они привыкли. Они привыкли договариваться с властью либо через «бартерные» схемы, либо через деньги и коррупционные схемы. А им предложили правила игры, в которых они жить не умеют и не хотят. Поэтому для них какое самое простое решение этой сложной проблемы? Убрать ее. Не встраиваться, не пытаться пересмотреть что-то в своих установках, а убрать это препятствие.
— И вот где-то тут мы переходим не только из сферы образования, но и из сферы городского управления в сферу реальной, «высокой» политики. Давайте теперь о ней и поговорим.
Немного о политике. «Депутатская деятельность — это результат активной жизненной позиции, желание отстаивать интересы образования и любовь к городу»
— Скажите: зачем вы пошли в политику? Это же произошло буквально через год-два после того, как вы стали директором лицея. Это, опять же, не следование моде? В конце 1990-х — начале 2000-х, помню, многие учителя шли в политику, в Петрозаводский городской совет, в Законодательное собрание, и даже некоторое время директор одной из школ была спикером горсовета; тогда, кажется, было меньше вопросов к легитимности этого органа, чем сейчас.
— Да, сейчас в Петросовете больше бизнесменов, чем людей других профессий. Поэтому, наверное, и возникает у людей подозрение в том, что депутаты работают не на общее благо, а больше на удовлетворение потребностей своего бизнеса. Я депутатскую деятельность никогда не воспринимала как веяние моды. Это лишь результат моей активной жизненной позиции, желание отстаивать интересы образования, за которое всегда переживала, переживаю и переживать буду. Во-вторых, это любовь к городу, потенциал которого, на мой взгляд, не использовался в полной мере раньше и не используется до сих пор.
— Теперь можно говорить о том, что ваша политическая карьера — это тоже история успеха. Путь, по которому вы пошли в начале 2000-х, удался…
— Да, наверное, можно так сказать.
— А вы не жалеете о том, что именно так этот путь сложился? Могли же быть другие варианты участия в политике, в исполнительной власти, к примеру.
— Ну в городскую администрацию меня приглашали работать, но это было в конце 1990-х годов, когда мы только развернули инновационную деятельность в лицее, и я тогда не смогла это оставить. А в 2000-е годы, когда я уже была в ЯБЛОКЕ, меня не приглашали в исполнительные органы, и это, конечно, было связано с политикой. Более того, я помню, что и Андрей Демин (мэр Петрозаводска с 1998-го по 2002 год), и Виктор Масляков (мэр Петрозаводска с 2002-го по 2009 год) начинали свою деятельность на посту главы города с того, что хотели меня уволить. Масляков прямо заявлял на первом совещании директоров школ, которое он посетил после выборов, что никакой политики в сфере образования он не допустит и что никакого ЯБЛОКА здесь не будет. Но потом мы с ними нормально работали и очень хорошо общались.
— Ну так что, не жалеете, что именно так путь политический и жизненный сложился?
— Жалеть совершенно не о чем, этот путь не закончился, он продолжается, причем по восходящей...
О том, куда ведет этот путь лидера партии ЯБЛОКО и саму партию — во второй части интервью, через неделю. В ней — ответы на следующие вопросы: почему Эмилия Слабунова в начале 2000-х выбрала именно ЯБЛОКО; как выстраивалась партийная карьера; как проходили выборы председателя партии, на которых неожиданно для многих Слабунова победила Льва Шлосберга; как новый председатель видит дальнейшее развитие партии и как оценивает электоральные перспективы ЯБЛОКА.
