|
Содержание
Глава
10
Глава одиннадцатая,
весьма схожая с главою девятою
Когда Кремнев и его спутница вернулись домой, то их давно уже
ждали с ужином.
Встретили холодно и молча сели за стол. В доме чувствовалась
какая-то тревога. Говорили об угрожающих событиях в Германии,
о требовании немецкого совнаркома пересмотреть галицийскую границу.
Алексею казалось, что не только он, но и Катерина чувствует себя
чем-то виноватой.
Некоторая сухость чувствовалась и у Алексея Александровича, когда
вечером Алексей вошел в его кабинет для продолжения утренней беседы.
- В утренней сегодняшней беседе, - начал седовласый патриарх,
- я упустил из вида отметить еще одну особенность нашего экономического
режима. Стремясь к демократизации народного дохода, мы естественно
распыляли получаемые нами средства и столь же естественно препятствовали
образованию крупных состояний.
При всех положительных качествах этого явления оно имело и отрицательные.
Во-первых, ослаблялось накопление капиталов. Распыленный доход
почти целиком потреблялся, и капиталообразующая сила нашего общества,
особенно после уничтожения частного кредитного посредничества,
естественно была ничтожна.
Поэтому пришлось употребить значительные усилия для того, чтобы
крестьянские кооперативы и некоторые государственные органы принимали
серьезные меры для создания особых социальных капиталов, и тем
форсировать капиталообразование. К разряду этих же мероприятий
относится у нас щедрое финансирование всяких изобретателей и предпринимателей,
работающих в новых областях хозяйственной жизни.
Другим последствием демократизации национального дохода являлось
значительное ослабление меценатства и сокращение количества ничего
не делающих людей, т. е. двух субстратов, из которых в значительной
степени питались искусства и философия.
Однако и здесь крестьянская самодеятельность, сознаюсь, несколько
подогретая из центра, сумела справиться с задачей.
Для процветания искусства со стороны общества требуется повышенное
внимание к ним и активный и щедрый спрос на их произведения. Теперь
и то и другое налицо: сегодня вы видели в Белой Колпи выставку
картин и отношение к ней населения; необходимо добавить, что наше
теперешнее сельское строительство исчисляет заказываемые им фрески
сотнями, если не тысячами квадратных сажен; прекрасные куски живописи
вы найдете в школах и народных домах каждой волости. Существует
значительный частный спрос.
Знаете, даже, мистер Чарли, у нас в спросе не только произведения
художников, но и сами художники. Мне известен не один случай,
когда та или иная волость или уезд уплачивали по многолетним контрактам
значительные суммы художнику, поэту или ученому только за перенос
его местожительства на их территорию. Согласитесь, что это напоминает
Медичи и Гонзаго времен Итальянского возрождения.
Кроме того, мы усиленно поддерживаем "братство Флора и Лавра",
"изографа Олимпия" и немало других, с организацией которых
вы, как кажется, уже знакомы.
Как видите, говоря об экономической проблеме, мы незаметно подошли
к проблеме социальной, для нас более трудной и более сложной.
Нашей задачей являлось разрешение проблемы личности и общества.
Нужно было построить такое человеческое общество, в котором личность
не чувствовала бы на себе никаких пут, а общество невидимыми для
личности путями блюло бы общественный интерес.
При этом мы никогда не делали из общества кумира, из государства
нашего - фетиш.
Всегда нашим конечные критерием являлось углубление содержания
человеческой жизни, интегральная человеческая личность. Все остальное
было средством. Среди этих средств наиболее мощным, наиболее необходимым
почитаем мы общество и государство, но никогда не забываем, что
они - только средства.
Особенно осторожны мы в отношении государства, коим пользуемся
только, когда этого требует необходимость. Политический опыт многих
столетий, к сожалению, учит нас тому, что человеческая природа
всегда почти остается человеческой природой, смягчение нравов
идет со скоростью геологических процессов. Сильные натуры, обладающие
волей к власти, всегда стремятся добыть себе полную интегральную
и содержательную жизнь на опустошении жизни других. Мы понимаем
отлично, что жизнь Города Атика, Марка Аврелия, Василия Голицына
вряд ли в чем-нибудь по своему содержанию и глубине уступали жизни
лучших людей современности. Вся разница в том, что тогда этой
жизнью жили единицы, теперь живут десятки тысяч, в будущем, надеюсь,
будут жить миллионы. Весь социальный прогресс только в том и заключается,
что расширяется круг лиц, пьющих из первоисточника культуры и
жизни. Нектар и амброзия уже перестали быть пищею только олимпийцев,
они украшают очаги бедных поселян.
В сторону этого прогресса общество неуклонно развивается последние
два столетия и оно, конечно, имеет право обороняться. Когда какие-нибудь
сильные натуры или даже целые группы сильных натур мешают этому
прогрессу, то общество может обороняться и государство - испытанный
в этом отношении аппарат.
Кроме того, оно неплохое орудие для целого ряда технических надобностей.
Вы спросите, как оно у нас устроено? Как вам известно, развитие
государственных форм идет не логическим, а историческим путем.
Этим отчасти и объясняются многие из существующих наших установлений.
Как вы знаете, наш режим есть режим советский, режим крестьянских
советов. С одной стороны - это наследие социалистического периода
нашей истории, с другой стороны - в нем немало ценных сторон.
Необходимо отметить, что в крестьянской среде режим этот в своей
основе уже существовал задолго до октября 17 года в системе управления
кооперативными организациями.
Основные начала этой системы вам, вероятно, известны, и я не
буду останавливаться на них.
Скажу только, что мы ценим в ней идею непосредственной ответственности
всех органов власти перед теми массами или учреждениями, которые
они обслуживают. Из этого правила у нас изъяты только суд, государственный
контроль и некоторые учреждения и области путей сообщения, стоящие
всецело в управлении центральной власти.
Немалую ценность в наших глазах представляет расщепление законодательной
власти, при котором принципиальные вопросы решаются съездом советов
с предварительным обсуждением их на местах, подчеркиваю - обсуждением,
т. к. закон запрещает делегатам иметь императивные мандаты. Сама
же законодательная техника передается Ц. И. К. и в целом ряде
случаев Совнаркому.
При таком способе управления народные массы наиболее втянуты
в государственное творчество и в то же время обеспечена гибкость
законодательного аппарата.
Впрочем мы далеко не ригористы даже в проведении всей этой механики
в жизнь, и охотно допускаем местные варианты; так, в Якутской
области у нас парламентаризм, а в Угличе любители монархии завели
"удельного князя", правда, ограниченного властью местного
совдепа, а на Монголо-Алтайской территории единолично правит "генерал-губернатор"
центральной власти.
- Простите, - перебил его Кремнев. - Съезды советов, цик и местные
советы - это все же не более, как санкция власти, на чем же держится
у вас сама материальная власть?
Ах, добрейший мистер Чарли, об этих заботах наши сограждане почти
уже забыли, ибо мы совершенно почти разгрузили государство от
всех социальных и экономических функций, и рядовой обыватель с
ним почти не соприкасается.
Да и вообще мы считаем государство одним из устарелых приемов
организации социальной жизни и 9/10 нашей работы производится
методами общественными, именно они характерны для нашего режима:
различные общества, кооперативы, съезды, лиги, газеты, другие
органы общественного мнения, академии и, наконец, клубы - вот
та социальная ткань, из которой слагается жизнь нашего народа,
как такового.
И вот здесь-то, при ее организации нам приходится сталкиваться
с чрезвычайно сложными организационными проблемами.
Человеческая натура, увы, склонна к опрощению, предоставленная
сама себе без социального общения и психических возбуждений со
стороны, она постепенно погасает и растрачивает свое содержание.
Брошенный лес человек дичает. Его душа скудеет содержанием.
Поэтому вполне естественно, что мы, разнеся вдребезги города,
бывшие многие столетия источниками культуры, весьма опасались,
что наше распыленное среди лесов и полей деревенское население
постепенно закиснет, утратит свою культуру, как утратила ее в
петербургский период нашей истории.
В борьбе с этим закисанием нужно было подумать о социальном дренаже.
Еще большие опасения внушала проблема дальнейшего развития культуры,
того творчества, которым мы были обязаны тому же городу.
Нас неотступно преследовала мысль: возможны ли высшие формы культуры
при распыленном сельском поселении человечества?
Эпоха помещичьей культуры двадцатых годов прошлого века, давшая
декабристов и подарившая миру Пушкина, говорила нам, что все это
технически возможно.
Оставалось только найти достаточно мощные технические средства
к этому.
Мы напрягли все усилия для создания идеальных путей сообщения,
нашли средства заставить население двигаться по этим путям, хотя
бы к своим местным центрам, и бросили в эти центры все элементы
культуры, которыми располагали: уездный и волостной театр, уездный
музей с волостными филиалами, народные университеты, спорт всех
видов и форм, хоровые общества, все вплоть до церкви и политики
было брошено в деревни для поднятия ее культуры.
Мы рисковали многим, но в течение ряда десятилетий держали деревню
в психическом напряжении. Особая лига организации общественного
мнения создала десятки аппаратов, вызывающих и поддерживающих
социальную энергию масс, каюсь, даже в законодательные учреждения
вносились особые законопроекты, угрожавшие крестьянским интересам
специально для того, чтобы будировать крестьянское общественное
сознание.
Однако едва ли не главное значение в деле установления контакта
наших сограждан с первоисточником культуры имели закон об обязательном
путешествии для юношей и девушек и двухгодовая военно-трудовая
повинность для них.
Идея путешествий, заимствованная у средневековых цехов, приводила
молодого человека в соприкосновение со всем миром и расширяла
его горизонты. В еще большей мере он подвергался обработке во
время военной службы. Ей, говоря по совести, мы не придавали почти
никакого стратегического значения: в случае нападения иноземцев
у нас есть средства обороны более мощные, чем все пушки и ружья
вместе взятые, и если немцы приведут в исполнение свои угрозы,
они в этом убедятся.
Но педагогическая роль трудовой службы, нравственно дисциплинирующая
- неизмерима. Спорт, ритмическая гимнастика, пластика, работа
на фабриках, походы, маневры, земляные работы - все это выковывает
нам сограждан и, право же, милитаризм этого рода искупает многие
грехи старого милитаризма.
Остается развитие культуры, отчасти я уже говорил вам о том,
что сделано в этой области.
Главная идея, облегчившая нам разрешение проблемы, была идея
искусственного подбора и содействия организации талантливых жизней.
Прошлые эпохи не знали научно человеческой жизни, они не пытались
даже сложить учение о ее нормальном развитии, о ее патологии,
мы не знали болезней в биографиях людей, не имели понятия о диагнозе
и терапии неудавшихся жизней.
Люди, имевшие слабые запасы потенциальной энергии, часто сгорали
как свечки и гибли под тяжестью обстоятельств, личности колоссальной
силы не использовали десятой доли своей энергии. Теперь мы знаем
морфологию и динамику человеческой жизни, знаем, как можно развить
из человека все заложенные в него силы. Особые общества, многолюдные
и мощные, включают в круг своего наблюдения миллионы людей, и
будьте уверены, что теперь не может затеряться ни один талант,
ни одна человеческая возможность не улетит в царство забвения...
Кремнев вскочил потрясенный.
- Но разве это не ужас! Эта тирания выше всех тираний! Ваши общества,
воскрешающие немецких антропософов и французских франк-масонов
стоят любого государственного террора. - Действительно, зачем
вам государство, раз весь ваш строй есть не более, как утонченная
олигархия двух десятков умнейших честолюбцев!
- Не волнуйтесь, мистер Чарли, во-первых, каждая сильная личность
не ощутит даже намека нашей тирании, а во-вторых, вы были правы
лет тридцать назад - тогда наш строй был олигархией одаренных
энтузиастов. Теперь мы можем сказать: "Ныне отпущаещи раба
твоего!" Крестьянские массы доросли до активного участия,
в определении общественного мнения страны, и если мы духовно у
власти, то потому только, что "Und der Kaiser absolut, wenn
er unsre Wille tut", как говорят немцы.
Попробуй самая сильнейшая организация пойти в разрез мнению тех,
кто живет и думает в избах Яропольца, Муринова и тысяч других
поселений, - сразу же потеряет она свое влияние и духовную власть.
Поверьте, что духовная культура народа, раз достигнув определенного,
очень высокого духовного уровня, далее удерживается автоматически
и приобретает внутреннюю устойчивость. Наша задача заключается
в том, чтобы каждая волость жила своей творческой культурной жизнью,
чтобы качественно жизнь Корчевского уезда не отличалась от жизни
уезда Московского, и достигнув этого, мы, энтузиасты возрождения
села, мы, последователи великого пророка А. Евдокимова, можем
спокойно сходить в могилу.
Глаза старика горели огнем молодости, перед Кремневым стоял фанатик.
Кремнев встал и с видимым раздражением обратился к Минину:
- Хорошо, вы говорите, что свободная человеческая личность, все
государство, долг, общество - средства. Что же, по-вашему, социальный
критерий для самооценки своих поступков для ваших граждан необходим
или излишен?
- С точки зрения удобства государственного управления и как
массовое явление - желателен, с точки зрения этической - не обязателен.
- И это вы проповедуете открыто?
- Да поймите вы, дорогой мой, - вспыхнул старик, - что у нас
нет воровства не потому, что каждый сознает, что воровать дурно,
а потому, что в головах наших сограждан не может зародиться даже
мысли о воровстве. По-нашему, если хотите, осознанная этика -
безнравственна.
- Хорошо, но вы-то, все это сознающие, вы, главковерхи духовной
жизни и общественности, - кто вы: авгуры или фанатики долга? какими
идеями стимулировалась ваша работа над созданием сего крестьянского
эдема?
- Несчастный вы человек! - воскликнул Алексей Александрович,
выпрямляясь во весь рост. - Чем стимулируется наша работа и тысячи
нам подобных? Спросите Скрябина, что стимулировало его к созданию
"Прометея", что заставило Рембрандта создать его сказочные
видения!
Искры Прометеева огня творчества, мистер Чарли! Вы хотите знать
кто мы - авгуры или фанатики долга? Ни те и ни другие - мы люди
искусства.
Глава
12
|
