Содержание СРП

Любая налоговая система представляет собой набор универсальных платежей инвестора вне зависимости от условий его работы (например, применительно к нефти и газу, геологические условия залегания, размеры резервуара, мощность пластов, их пористость, проницаемость, дебиты скважин и т.п.). Следовательно, в одно и то же время по независящим от них причинам одни инвесторы будут получать сверхприбыль, а другие - будут бороться за предоставление им налоговых льгот, при наличии которых их проекты становятся рентабельными. Таким образом, при любой налоговой системе, государство изначально отсекает часть проектов, разработка которых является нерентабельной без налоговых льгот, и получает меньше, чем могло бы, налоговых поступлений от проектов, оказавшихся в сравнительно благоприятных природных условиях (географических, экономических, геологических, обусловленных конъюнктурой рынка сырья и т.п.). Рентные платежи - а именно к таковым относятся арендные платежи в рамках СРП - позволяют учитывать индивидуальные условия каждого месторождения полезных ископаемых.

В последнее время много разговоров было о «несправедливости» СРП. «Создавая неравенство условий работы между российскими и зарубежными компаниями, СРП не приносит какого-либо оправданного экономического эффекта», - считал президент НК «Сибнефть» Евгений Швидлер. Аналогичной позиции придерживался и глава компании «ЮКОС» Михаил Ходорковский: «Любая схема без равных условий для всех участников рынка является заведомо криминальной, и СРП здесь не исключение». Что касается, «равных условий для всех участников рынка», то давайте определимся с терминами. Получить право пользования недрами на условиях СРП в принципе могут все: обращайся в Правительство, иди в Думу, подписывай соглашение с государством и… за дело. Условия «доступа к СРП» определены законом. В чем же неравенство?

«Равные условия» - это право любой компании на равные конкурентные позиции и, как следствие, равный предпринимательский доход. Если от природы какой-то компании достались худшие условия, то она и платить за это должна меньше. Именно СРП обеспечивает такую гибкость подхода к каждому месторождению. Не надо путать понятия «равные права» и «одинаковые условия». Что вы выберете: право носить удобный костюм по размеру или обязанность носить костюм, одинакового со всеми размера, вне зависимости от того, что природа создала одних маленькими, а других – огромными?

Можно «в лоб» посчитать рентабельность нескольких проектов на сахалинском шельфе. И сразу выяснится, что ни о каком изначальном равенстве и речи не идет.

Итого разрыв в уровне рентабельности по семи сахалинским проектам почти в 7 раз. Вот такой разброс. А ведь мы выбрали один регион. Можно представить каков был бы разброс в доходности месторождений, если взять всю территорию страны. И чего стоят на этом фоне все рассуждения ЮКОСа о доходности «в среднем», о сравнении режима СРП на основе трех СРП, с одной стороны, и всех лицензий в стране, с другой. Если предложить «средние» условия, например, для проекта «Сахалин-5», то впору будет говорить о том, что налоговая нагрузка при СРП чудовищна. А если для блока Аяшский «Сахалина-3» - можно убеждать всех, что СРП – это льготный режим.

Кроме того, приведенные выше высказывания олигархов игнорируют еще и разный механизм учета – пообъектный и корпоративный. При сравнении налоговых отчислений от СРП и нефтяных компаний, работающих при обычном налоговом режиме, нужно иметь в виду и то, что на условиях раздела продукции учет по проекту ведется обособленно от всех других операций компании и налоги платятся «с проекта». В то же время в рамках компании доходы от добычи на одном месторождении так или иначе перебрасываются на разработку других объектов. Поэтому и расчеты при СРП – прозрачные, а при лицензиях – нет. Поэтому когда наш самый колоритный олигарх Каха Бендукидзе утверждает, что «мы же никак не можем проверить их бухгалтерию - компании находятся за пределами России», это - лишнее свидетельство, что он просто не знает, как устроен механизм СРП, не знает, что действует, закрепленный в законе «О СРП» принцип «налоговой ограды» («ринг фэнс») - и бухгалтерия, которую ведет оператор соглашения делает все финансовые операции предельно прозрачными… И никаких трансфертов, никаких серых схем вывода капитала за границу. Может быть именно это и не устраивает некоторые компании? Те, которые - несмотря ни на какие призывы - никак не хотят «выйти из тени».

Поскольку инвестиционный проект в рамках СРП оценивается на условиях проектного финансирования, действительно ключевым условием для инвестора становится не наличие льгот, а обеспечение стабильности экономических условий контрактов. Рентные платежи дают возможность государству получить с инвестора оптимальную цену за предоставление ему своих минерально-сырьевых ресурсов во временное пользование. Этого возможно добиться через сближение позиций сторон путем переговоров - на основе гражданско-правовых отношений. При инвестиционных соглашениях средства частных инвесторов могут привлекаться только на условиях таких соглашений и в противном случае никаких проектов вообще не было бы. А значит не было бы доходов и налогов от них. Следовательно, нужно все время помнить, что привлекаются дополнительные средства, которые обеспечивают получение дополнительных доходов.

Речь идет о вполне стандартной процедуре заключения соглашений, при которой в процессе переговоров стороны договариваются о «цене» уступки прав пользования участками земли, недр и т.п., т.е. такой арендной платы, по которой государство было бы готово передать инвестору право пользования, а инвестор был согласен это право приобрести. При сохранении нынешней системы налогов во многих случаях и делить-то нечего... При СРП государство собирает дополнительные платежи, когда все хорошо, и автоматически ослабляет налоговый пресс, когда ценовая конъюнктура плохая. А сейчас уже четыре года продолжается время высоких нефтяных цен. И делиться своими сверхдоходами с государством – себя наказывать. Поэтому высокие нефтяные цены на мировом рынке автоматически рекрутируют противников СРП из числа минимизирующих налоговое бремя.

Мотив «льгот» постоянно звучит и из уст противников, и от сторонников закона о СРП. Сторонники говорят, что без льгот инвестора «заманить» никак не удастся и льготы - это неизбежность начального периода такого «завлечения». Вот окрепнем, разбогатеем и начнем «закручивать гайки», выбивая из инвестора все более выгодные условия контрактов. Логика противников заключается в том, что особый режим СРП означает неравенство разных предпринимательских групп, деление их на привилегированные и второсортные, которые тонут под тяжестью налогов... Парадоксально, но факт: в нынешней ситуации в России интересы инвестора заключаются именно в том, чтобы не иметь никаких льгот. Весь предшествующий опыт реформы показал, что льготы одинаково легко даются и отбираются. Причем в самый неподходящий момент.

В январе 2003 г. в Государственной Думе состоялись очередные парламентские слушания. Ветераны СРП все пытались вспомнить: то ли это были десятые слушания, то ли юбилей состоялся раньше? Как всегда в таких случаях звучали разные мнения, но как это часто происходит в последнее время, в печати доминировала одна точка зрения. Ее эмоционально озвучил Каха Бендукидзе: «Мы что, идиоты, что ли? Просто так отдали куски российской территории: делайте что хотите? Тогда нельзя ли мне тоже отдать кусок российской территории и сказать: «Делай что хочешь». Почему мне не говорят: не хочешь ли ты производить машины на условиях соглашения о разделе продукции и так же мало платить налогов? Я бы с удовольствием платил так же мало. У нас же не такая ситуация, что в стране нефти не хватает и мы вынуждены дать им эксклюзивные права в обмен на то, что они нам тоже немножко добытой нефти дадут».

 На самом деле, конечно, «куски территории» никто не отдает. Инвестор в соответствии с российским законодательством получает право пользования недрами, но собственность на недра остается у государства. Когда государство выдает лицензию на разработку участков недр, никто ведь не говорит о том, что «раздаются куски территории». Собственно, тогда любое разрешение на разработку недр нужно было бы трактовать таким образом. И прекратить выдавать соответствующие разрешения.

В свою очередь, число налогов не означает, что налоговое бремя стало больше или меньше. СРП обеспечивает инвесторам не уход от налогов, а налоговую гибкость (больше платить при росте доходности проекта, меньше – при снижении этой доходности)… Если есть сомнения на этот счет, хорошо бы посмотреть на проведенные при подготовке каждого СРП комплексные исследования или предъявить свои. Хотя нужно предупредить, что подготовка ТЭО - дело и высокопрофессиональное, и весьма недешевое. Хотелось бы напомнить, что в отношении всех без исключения месторождений, включенных Думой в перечень объектов, которые можно разрабатывать на условиях СРП, в обязательном порядке проводились многочисленные расчеты. При этом одним из ключевых условий было, чтобы доходы государства в результате использования СРП возрастали. В этом смысле обсуждались только те проекты, инвесторы которых были готовы идти на ужесточение налоговых условий ради перехода на СРП. Вот вам и «льготы»…

Нет у инвесторов, работающих на условиях СРП, и возможности уходить от налогообложения, используя различные, как правило, вполне легальные, методы «оптимизации налогообложения», такие как использование оффшорных зон типа Чукотки, Байконура или Мордовии, или фиктивного привлечения к трудовой деятельности инвалидов для снижения налоговых выплат. ЮКОС, ЛУКОЙЛ, Сибнефть и другие компании широко пользуются подобными методами, а менеджеры Сибнефти прямо заявляли, что использование всех законных способов минимизации налогов является их прямой обязанностью. На этом фоне, когда Михаил Ходорковский задавался вопросом «А что происходит при СРП? Первые девять лет уровень налогообложения в четыре раза ниже. Возникает вопрос: стране нужны деньги сегодня или через девять лет?», подобное неестественное самопожертвование – принципиальный отказ от СРП компании, стремящейся к минимизации налогов, - заставляло усомниться в его же утверждениях, что такой режим якобы является льготным.

Однако, фискальные ведомства упорно путают слова «освобождение» и «замена». В результате делают просто анекдотические заявления. Так, например, ГТК во всех ежегодных отчетах о СРП для Думы приводит данные о том, сколько уже набежало налоговых льгот (по таможенной пошлине, НДС и акцизам) для инвесторов при импортно-экспортных операциях. Очевидно, что таких льгот вовсе не будет, если бы реализация проектов была заморожена, и наоборот, на завершающей фазе любого, даже идеального с точки зрения эффективности СРП накопленные освобождения будут максимальными. Вот так и складывается сказка о «преференционном режиме СРП»…

Еще дальше пошла Счетная Палата РФ в своем пресс-релизе, распространенном 31 октября 2003 года: с 1996 года в бюджеты различных уровней РФ от реализации проектов «Сахалин-1» и «Сахалин-2» поступило 431,9 млн долларов, возмещаемые иностранным инвесторам затраты по проектам с 1996 года на 31 июля текущего составили 4,3 млрд долларов, а за счет реализации нефти покрыто 960,4 млн долларов. «Таким образом долг российской стороны по непогашенным возмещаемым затратам превысил 3,3 млрд долларов». К такому выводу пришли аудиторы Счетной палаты в результате проверки реализации этих соглашений, проведенной в налоговых и таможенных органах и в администрации Сахалинской области.

Какой такой «долг российской стороны» в три с лишним миллиарда долларов?! Инвестор осуществляет все работы по соглашению, согласно закону «О СРП», «за свой счет и на свой риск». Сначала он вкладывает свои средства, а потом за счет собственной работы, добытой и проданной им продукции постепенно возмещает свои расходы, одновременно выплачивая государству причитающиеся ему платежи. Соответственно, нет и «государственного долга». Зачем в преддверии парламентских выборов в России кому-то понадобилось «наводить тень на плетень», продолжая нагнетать страсти вокруг действующих проектов на условиях СРП? Есть реальная проблема - возврата инвестору НДС: «На 1 сентября этого года задолженность России по возврату НДС вместе с начисленными процентами за просрочку составила 67,1 млн долларов. До конца этого года операторами обоих проектов будет предъявлено к возмещению НДС еще около 170 млн долларов, что приведет к существенному росту начисленных процентов за несоблюдение установленных сроков». Но это - совсем другая проблема (проблема нарушения Россией взятых ею на себя обязательств по условиям подписанных договоров) и ее масштаб, как видим, совершенно иной.

Специфика крупных нефтегазовых проектов такова, что в стартовый период 7-10 лет сам инвестор действительно в основном тратит средства, а не получает доходов (или получает крохи) и поэтому начинает выплату большинства платежей, предусмотренных соглашением с государством, позднее. Когда речь идет о трех действующих в России СРП, то они как раз находятся на этом стартовом периоде. Поэтому в структуре платежей инвесторов государству до недавнего времени были перечислены разве что бонусы подписания да отчисления в фонды развития субъектов РФ, но пока еще отсутствуют основные - роялти, прибыльная продукция, налог на прибыль. Пока инвестор только тратит деньги, государство получает главным образом косвенные эффекты – новые рабочие места, налоги подрядчиков и т.п. (См., пример с проектом «Сахалин-2»: рисунки 1-5).

Рис. 1

Рис.2

Рис.3

Рис.4

Рис.5

В Минэнерго еще в 2000 г. была подготовлена аналитическая работа «Экономические эффекты от реализации проектов: «Сахалин-1», «Сахалин-2» и «Харьягинский». В частности, было показано, что выгоды для России носят многофакторный характер и не состоят только и исключительно в отчислениях нефтяных компаний - инвесторов по соглашениям. На модельном уровне была обоснована следующая оценка: с каждого доллара, вложенного инвестором с согласия государства, Россия получает порядка 67 центов. Если учитывать этот мультипликативный эффект прямых инвестиций, то по действующим соглашениям государственную казну уже пополнили (незаметно для многих «заинтересованных» глаз) как минимум 1,5 млрд. долл. Если сделать вид, что никаких косвенных эффектов нет, то 10 лет можно более или менее убедительно говорить о том, что с СРП «первый блин вышел комом». И не краснеть при этом.

Когда проект выйдет на уровень окупаемости, вырастет его накопленная доходность, инвестор и государство начнут «снимать урожай». Требовать крупных платежей в бюджет уже на начальной стадии реализации СРП - это буквально повторять старый анекдот о том, как картошку начинали рыть, едва посадив. Поэтому заявления о каких-то «чрезвычайно льготных условиях» СРП, «без равных условий для всех участников рынка», – очередное мифотворчество о СРП.

Утверждения Минфина о том, что сегодня в России национальный налоговый режим соответствует международным стандартам – либо пропаганда, либо заблуждение. Нигде в мире нет недифференцированного подхода к оценке разных месторождений. Поэтому национальный налоговый режим в России - уникален и никак не соответствует мировым стандартам. Потому и иностранцы отказываются работать на нынешних условиях и уже 8 лет ждут достойного законодательства о СРП. По всему миру они работают совсем по другим «международным стандартам».

В доказательство «международных стандартов» обычно приводится шкала налогообложения: если цена барреля нефти составляет $12,5, нефтяные компании платят 27,3% налогов от выручки. Но если цена превышает $22,5 за баррель, то с каждого полученного доллара нефтяники платят 66,5% налогов. А если цена превышает $30, то свыше 70%. Это, мол, в принципе соответствует норвежской и канадской налоговым системам. Однако происходит подмена двух понятий: рост налогового бремени по мере роста цен и доходов на отдельном месторождении и сравнительное налогообложение разных месторождений с совершенно разными горно-геологическими условиями, расположением и т.п.

Во-первых, при таком налогообложении должны быть закрыты не просто плохие месторождения, но и «плохие» субъекты РФ, которые имеют старые месторождения на своей территории (Башкирия, Татария, Удмуртия и т.п.). Во-вторых, одинаковое налогообложение разных стадий разработки месторождений приводит к тому, что добывать становится рациональным только на пике добычи, т.е. не нужно начинать новые проекты и нужно преждевременно прекращать разработку действующих проектов, бросая «хвосты». Не решается ни одной налоговой задачи: те, кто может, - не платят, а те, кто не может, - не платят тем более.

Конечно, и инвестор, и государство хотели бы получать доходы пораньше. Не корысти ради, конечно. Однако специфика СРП в том и состоит, что стороны договариваются потерпеть, отложить до поры дележ доходов, а сначала обеспечить возврат вложенных инвестором средств. И тем самым - саму возможность реализации подобных капиталоемких проектов. Без которых никаких доходов быть не может. Поэтому утверждения, что «налогообложение в проектах в три-четыре раза ниже, чем при национальном режиме разработки месторождений» построены на песке – они опираются на некие гипотетические расчеты возможных поступлений в бюджет по аналогии с действующим режимом. Да вот только не видно охотников всерьез рисковать своими деньгами на условиях этого действующего режима. Инвестиции в разработку некоторых месторождений растут такими темпами, что разработка таких месторождений может растянуться на сотни лет.

При реализации соглашений действуют объективные факторы (геологические, рыночные и др.). Поэтому даже снижение доходов инвестора и соответствующее сокращение платежей государству далеко не всегда свидетельствует о неэффективном государственном регулировании или тем более об ущемлении интересов государства. Если в тот или иной период меньше, чем прогнозировалось, оказалось запасов минерального сырья или цена на него, то и инвестиционная деятельность неизбежно будет скорректирована. Важно осознать, что если задерживается реализация проектов - государство вообще не получает ни копейки. Страшнее не столько продешевить, сколько остаться «собакой на сене».