Политиков «первой волны», ставших известными в эпоху первых союзных и российских съездов и сумевших продержаться до нынешних дней на значимых ролях в «коридорах власти» или в общественном мнении, сегодня можно пересчитать по пальцам. Владимир Лукин, Михаил Прусак, Григорий Явлинский, Аман Тулеев, Борис Немцов, Александр Починок, Кирсан Илюмжинов... И, конечно, – Сергей Степашин, нынешний председатель Счетной палаты.

Его карьера развивалась по спирали – за периодами взлетов следовали срывы, но затем их сменяли новые взлеты...

Предельно «закрытый», крайне осторожный и расчетливый, Степашин нечасто дает интервью и неохотно рассказывает о себе. Он никогда не оказывался в центре громких скандалов – коллекционеры компромата не могут при упоминании имени Степашина похвастаться практически ничем «жареным». Он никогда (за единственным исключением осени 1999 года, о чем ниже) не отождествлял себя с какой-либо партией или движением – о его политических взглядах можно только догадываться. Он никогда не шел против начальства и не критиковал его – какой бы сложной ни была ситуация, Степашин всегда оставался предельно лояльным. За ним не числится ни больших профессиональных достижений, ни (за редкими исключениями) больших профессиональных провалов – эдакий «Молчалин от политики», умеренный и аккуратный, твердо знающий свое место, но упорно стремящийся сменить его на более высокое. Типичный политик-стайер, рассчитывающий силы так, чтобы хватило на длинную дистанцию, не делающий резких рывков, но и не «спекающийся» задолго до финиша (характерная деталь биографии: Степашин – кандидат в мастера спорта по бегу).

Трудно не заметить, что именно этот набор качеств (бывший в свое время обязательным для любого, кто хотел сделать карьеру в рядах КПСС) сейчас становится все более традиционным для высших чиновников. Прямо как у братьев Стругацких в «Трудно быть богом», где основным кадровым принципом при дворе арканарского короля было: «Умные нам не надобны. Надобны верные».

Весьма характерно, что и при назначении Владимира Путина директором ФСБ и секретарем Совета безопасности, а затем премьером, как и при назначении Степашина первым вице-премьером, а затем премьером в комментариях подчеркивались не профессиональные качества, не компетентность, не удачно выполненная работа на прежних должностях.

В первую очередь отмечалось одно: безусловная личная преданность назначенных президенту. Впрочем, лояльность, как показывает наша и не только наша история, – далеко не главное качество. Достаточно вспомнить, какими лично преданными (как ему казалось) людьми окружал себя Михаил Горбачев, неосмотрительно забывший старый принцип: опираться можно только на то, что оказывает сопротивление...

 

Полковник

Сергей Степашин родился 2 марта 1952 года в Порт-Артуре, где служил его отец – морской офицер. В 1969 году поступил в Высшее политическое училище МВД СССР и в 1973 году его закончил, получив специальность «офицер-политработник». После чего служил во внутренних войсках МВД, получил направление в Военно-политическую академию им. Ленина и в 1981 году закончил ее по специальности «педагогика». Следующие девять лет Степашин преподавал в Ленинградском высшем политическом училище МВД имени 50-летия ВЛКСМ, на кафедре истории КПСС. Именно с этим периодом его жизни связана та подробность, которую очень любят упоминать знающие биографию Степашина аналитики: в 1986 году подполковник Степашин защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук на тему «Партийное руководство противопожарными формированиями». Сам Сергей Вадимович обычно объясняет столь специфическое название тем, что диссертация была посвящена противопожарной обороне Ленинграда, но ехидное слово «пожарник» сопровождает его с той поры почти неотвязно...

С 1987 года Степашин – уже заместитель начальника кафедры истории КПСС. В этом качестве ему приходится побывать в «горячих точках». В 1988–1990 годах следует несколько дальних поездок: Баку, Фергана, Сумгаит, Нагорный Карабах, Сухуми – трудно не заметить при этом, что география командировок Степашина совпадает с наиболее «черными» страницами деятельности российских внутренних войск. Никаких подробностей этих командировок мы не знаем, но к 1990 году Степашин уже полковник, хотя до генеральских погон ему еще служить и служить – путь к первой беспросветной звезде долог и извилист. И если нет большого блата – можно рассчитывать только на то, что спокойное течение жизни внезапно сменится бурным потоком.

К счастью для Сергея Степашина, именно так и развернулись события, всего за восемь лет добавившие к его полковничьему званию приставку «генерал» и превратившие его три «средние» звезды на погонах в большие.

 

Депутат

Третьего апреля 1990 года жизнь полковника Степашина меняется, как выясняется потом, радикально – жители 112-го Красносельского территориального округа Ленинграда избирают его народным депутатом РСФСР. Во втором туре выборов Степашин уверенно переигрывает своего конкурента из «партии победителей» – блока «Демократические выборы-90», поскольку на теледебатах выглядит образованным и спокойным, солидным центристом, призывает к согласию и гражданскому миру. Следует отметить, что работников МВД тогда среди депутатов всех уровней оказалось непропорционально много (в частности, среди 30 ленинградских народных депутатов РСФСР работников МВД было пятеро), и это легко объяснимо. Всеобщее желание «громких» разоблачений некогда неприкосновенных персон, народная любовь к Тельману Гдляну и Николаю Иванову и прочие эффекты привели к тому, что любой милиционер казался избирателям чуть ли не комиссаром Каттани. И с точки зрения «избираемости» в 1990 году лучше милиционера была только одна профессия – оператор газовой котельной...

Так или иначе, вполне «правоверный» коммунист Степашин внезапно оказывается не только в самой гуще молодой российской политики, но и членом самой, наверное, радикально-демократической депутации на российском съезде – ленинградской. Среди его коллег – Михаил Молоствов и Галина Старовойтова, Юрий Нестеров и Петр Филиппов, Марина Салье и Бэлла Куркова, Илья Константинов и Геннадий Богомолов, Олег Басилашвили и Игорь Кучеренко, Виктор Югин и Владимир Варов, отец и сын Никита и Михаил Толстые... Казалось бы, «замполит» Степашин должен быть для них классово чуждым – политработник, да еще преподаватель истории ненавистной КПСС. На практике, однако, все оказывается совершенно иным: Степашин достаточно быстро находит с радикальными демократами общий язык.

Как вспоминают его коллеги по депутатству, Степашин не был особенно заметен в первые дни работы российского съезда, и лишь впоследствии стало ясно – почему: Степашин уже тогда обнаружил талант аппаратного, а не публичного (как подавляющее большинство питерских и не только питерских демократов) политика. Он сразу завязал необходимые знакомства, пользуясь старыми связями, наладил контакты с влиятельными людьми – и вовсе не случайно, что ему удалось стать не только депутатом, но и членом Верховного Совета. История была такова: на протяжении месяца в июне 1990 года Съезд упорно (трижды подряд) «валил» Михаила Толстого и Виктора Дмитриева, отказываясь избирать их на два оставшихся и забронированных для Ленинграда места в Верховном Совете. Ленинградцы пытались настоять на своем, но после третьего раза сдались, и стали искать компромиссные кандидатуры. И нашли – Степашина и еще одного представителя МВД, полковника Василия Травникова.

В Верховном Совете Степашин, естественно, оказывается в комитете по обороне и безопасности. Сперва – на посту одного из заместителей, а затем, в феврале 1991 года – на посту председателя комитета и члена Президиума ВС РСФСР. Полковник Степашин входит в высший номенклатурный круг российского руководства (напомним, тогда Ельцин был еще Председателем ВС РСФСР). Именно в этом качестве Степашин встречает августовский путч, который становится началом его неуклонного политического подъема.

В августе 1991 года безошибочная интуиция Степашина сразу помогает ему определить верную линию поведения и безоговорочно поддержать защитников Белого дома и лично Ельцина. Непосредственно во время путча Степашин ничем особым не отличился, зато после путча оказался на переднем крае общественного внимания – на посту председателя Государственной комиссии для расследования деятельности органов государственной безопасности. О результатах работы комиссии до сих пор так ничего и не известно, но ее председатель пошел в гору: в ноябре 1991 года генерал-майор Степашин был назначен заместителем министра госбезопасности. Впрочем, пугающее российских демократов название было уже изменено (в первый, но не в последний раз) – на Агентство федеральной безопасности. Степашина назначают заместителем генерального директора АФБ и одновременно – начальником управления АФБ по Петербургу и Ленинградской области. Сергей Вадимович становится главным чекистом Петербурга.

 

Чекист

За год, проведенный Сергеем Степашиным на посту начальника питерской госбезопасности, его деятельность мало чем запомнилась горожанам. Особой «чистки» небезызвестного Большого дома на Литейном проспекте, 4, где традиционно размещались «органы», Степашин не проводил, в городские дела почти не вмешивался, да и время было специфическое.

Напомним: первый год после путча, начало гайдаровских экономических реформ, ценовой шок, инфляция – все внимание граждан было приковано исключительно к экономике. При этом, на волне послеавгустовского повального антикоммунизма некогда грозная «Чека» старалась особо «не высовываться» и жила в страхе перед очередным реформированием, наиболее квалифицированные кадры понемногу расходились по коммерческим структурам, оппозиция Ельцину существовала лишь в парламенте, коммунисты еле-еле приходили в себя после недавнего роспуска и ждали решения Конституционного Суда по делу о запрете своей партии... в общем, должность главного чекиста города была даже и не слишком престижной. Никаких «громких» дел в течение этого года питерская ЧК не вела, и посему пребывание Степашина на данной руководящей должности запомнилось лишь двумя заслуживающими внимания моментами.

Во-первых, как и многие другие высшие чиновники, Сергей Вадимович улучшил свои жилищные условия. Тогдашний мэр Анатолий Собчак своим распоряжением 1147-р от 16 декабря 1992 года «в целях приближения к месту работы» предоставил Степашину вместо небольшой квартиры на окраине жилплощадь в самом центре – в скандально известном доме на Невском проспекте, 96. В этом доме после капитального ремонта были оборудованы элитные квартиры с улучшенной планировкой, и мэр, не долго думая, принялся заселять в него «нужных людей», объясняя, что все они являются стойкими приверженцами демократии и реформ, а потому более других нуждаются в улучшении жилищных условий. В число таких граждан мэром был зачислен и Степашин. Но если для иных «новоселов» элитного дома – таких, как коллега Степашина по Съезду народных депутатов России Бэлла Куркова, полученное жилье на Невском проспекте стало поводом для длительного скандала и многих язвительных публикаций в городской прессе, самого Степашина скандал обошел стороной.

Зато поводом для скандала стало назначение преемника Степашина. В конце 1992 года Степашин был назначен «обычным» заместителем министра безопасности России, а городское управление МБР по указу Ельцина возглавил полковник Виктор Черкесов (нынешний генерал-полковник и полпред президента на Северо-Западе). Назначение Черкесова вызвало бурю возмущения в городском парламенте – тогда еще называвшегося Санкт-Петербургским городским Советом, поскольку бравый полковник был широко известен в узких кругах как активный борец с диссидентами советской поры. Поскольку в то время российские и в том числе питерские демократы еще испытывали некоторые иллюзии, они шумно возмутились и даже потребовали от Ельцина отменить указ о назначении г-на Черкесова. Демонстративное молчание президента (Ельцин не удостоил депутатов городского Совета даже ответом) стало одной из первых ласточек, показывающих, что времена меняются. Сам Черкесов своего прошлого ничуть не стыдился и объяснял всем интересующимся, что преследовал диссидентов потому, что таковы были законы и именно таким образом он защищал интересы государства. И вообще его так учили. Задавать г-ну Черкесову известный вопрос из сказки Евгения Шварца «Всех учили, но почему ты оказался первым учеником?» журналисты не решались.

Впрочем, как минимум в одной ситуации этого периода Степашин проявил редкую прозорливость. Как вспоминает Юрий Нестеров – нынешний депутат Государственной Думы, а тогда – коллега Степашина по российскому парламенту и член президиума Санкт-Петербургского горсовета, в 1992 году в городе произошел, по тогдашним меркам, из ряда вон выходящий (по нынешним – уже вряд ли) случай. Студент получил на экзамене не удовлетворяющую его оценку и на глазах у других студентов ударил ножом преподавателя. Найти его по горячим следам не удалось, и стало известно, что он скрылся в Чечне. Через некоторое время Нестеров и Степашин случайно встретились в московском поезде и стали обсуждать этот эпизод. Естественный, казалось бы, вариант – послать группу профессионалов, которые привезут его в Петербург, Степашин, грустно покачав головой, его отверг. Сообщил, что в Чечне действует своя система безопасности, имеющая, видимо, связи с российскими «органами», поэтому скрытно никакую группу послать не удастся – чеченцы ее встретят прямо в аэропорту. А затем добавил, что с мятежной республикой еще придется «наплакаться» – связанные с ней проблемы нарастают как снежный ком, не находя решения...

Перейдя на работу в Москву, Степашин в течение длительного времени был малозаметен. Присматривался к окружающим, заводил новые связи, и практически не оказывался на виду. При этом он оставался народным депутатом России, председателем парламентского комитета по обороне и безопасности и членом Верховного Совета, где принадлежал к числу «твердых ельцинцев», всегда встававших на сторону президента. Тем не менее, Ельцин его особо не выделял – пока не наступили критические дни осени 1993 года.

Вечером 21 сентября 1993 года Ельцин подписал небезызвестный «указ 1400», а на следующий день в Кремле уже появились «перебежчики» из Белого дома, раньше других понявшие, куда дует ветер и на чьей стороне сила, а посему – без колебаний отрекшиеся от своих осажденных товарищей и от своих депутатских мандатов. Первым из них стал председатель парламентской комиссии по бюджету Александр Починок, тут же назначенный заместителем министра финансов. Ну а вторым – председатель комитета по обороне и безопасности Сергей Степашин. Преданность, проявленная в нужный момент, была тут же вознаграждена – Степашин становится первым заместителем министра безопасности. До декабря 1993-го он занимает этот пост, а затем очередным указом Ельцина МБР переименовывают – отныне «лубянское» ведомство именуется Федеральной службой контрразведки. Степашин становится первым заместителем директора ФСК, а еще через три месяца следует новый взлет: в марте 1994-го, после нашумевшей истории с думской амнистией, Сергей Вадимович садится в кресло директора ФСК. Генерал-лейтенант Степашин занимает одно из ключевых мест в системе российской власти, «наследуя» таким персонам, как Феликс Дзержинский и Лаврентий Берия, Николай Ежов и Генрих Ягода, Владимир Семичастный и Анатолий Шелепин, Юрий Андропов и Владимир Крючков.

На посту директора ФСК Степашин проведет достаточно долго – пятнадцать месяцев. И вот тут-то ему придется наконец выйти из тени и оказаться в фокусе общественного внимания. Причем, к несчастью для Степашина, именно эти пятнадцать месяцев окажутся для страны вообще и для ФСК в частности критическими. Впереди – война в Чечне, которая сильно «подпортит» и репутацию, и карьеру Степашина.

 

Министр

Заняв главное кресло на Лубянке, Степашин, казалось бы, оказывается на вершине своих устремлений. Его преданность президенту никем не ставится под сомнение, его положение устойчиво, видимых врагов у него нет – чего, казалось бы, еще желать? Ельцин делает его членом «нового Политбюро» – Совета безопасности и всячески выражает новому министру госбезопасности свою поддержку. Тем не менее, этот этап карьеры Сергея Степашина трудно назвать удачным.

Первую «кляксу» на репутации Степашина ставит в июне 1994 года печально известный президентский указ № 1226 о борьбе с организованной преступностью. Ельцин идет на прямое нарушение Конституции – позволяет задерживать подозреваемых на срок до 30 суток без решения суда (конституционный срок – 48 часов). Трудно сказать, какое отношение к подготовке этого указа имел Степашин, но когда в печати разворачивается дискуссия вокруг этого указа, директор ФСК решительно становится на сторону своего начальника. И публично заявляет: «Либо права преступников – либо права властей. Я не против нарушения прав человека, если этот человек – преступник». Впрочем, начальнику тайной полиции страны это еще простительно. Куда хуже, что точно такое же снисходительное отношение к указу № 1226, фактически оправдывая его, тогда же проявили некоторые известные адвокаты и правозащитники (!)...

Второй «кляксой» становится неудавшийся штурм Грозного 26 ноября 1994 года, когда завербованные офицерами ФСК (об этом заявят плененные чеченцами военнослужащие, а контрразведка, по сути, признает этот факт) российские танкисты под видом «антидудаевской оппозиции» попытаются взять чеченскую столицу. Операция с треском провалится, но никакой ответственности Степашин так и не понесет. Возможно, потому, что на самом высоком уровне уже было принято принципиальное решение о наведении в Чечне «конституционного порядка»: до подписания «чеченских» указов Ельцина оставалось всего четыре дня.

Сама чеченская война поначалу никак не отражается на карьере Степашина – основную роль в ней играют не чекисты, а армия и внутренние войска МВД. В итоге на начальном этапе войны Сергей Вадимович успевает даже... защитить докторскую диссертацию по юриспруденции – о развитии российской демократии, и сообщить прессе, что готовил ее на протяжении пяти лет (надо понимать, со времен Съезда народных депутатов России). Вопросы ехидных журналистов о том, что не слишком ли сильные изменения претерпела концепция работы за годы, в течение которых у высшей российской власти лозунг «Вся власть – Советам!» плавно сменился лозунгом «Советы и демократия несовместимы», остается без ответа... И тем не менее, война все же «настигает» Степашина – третьей и заключительной «кляксой» на его репутации становится катастрофа в Буденновске в июне 1995 года.

Подробности захвата заложников и провального штурма буденновской больницы «профессионалами» из спецназа хорошо известны и не нуждаются в пересказе. Сразу после трагедии Дума в ультимативной форме потребовала от Ельцина отправить в отставку министров, ответственных за происшедшее – министра обороны Грачева, министра МВД Ерина, директора ФСК Степашина и министра по делам национальностей Егорова. Степашин оказывается единственным, требование об отставке которого не набирает необходимого большинства в 226 думских голосов, но все же главный чекист страны вместе с другими подает президенту прошение об отставке, и 30 июня 1995 года Ельцин подписывает соответствующий указ. Никакого нового назначения Степашин не получает, и многие полагают, что карьера Сергея Вадимовича закончена. Время, однако, показывает, что генерал-лейтенант Степашин отправлен не в запас, а лишь в резерв главного командования.

 

Возвращение

10 ноября 1995 года Сергей Степашин возвращается «в строй» – распоряжением премьер-министра Виктора Черномырдина его назначают начальником административного департамента Аппарата Правительства РФ, курирующего деятельность силовых структур. Должность, конечно, рангом ниже, чем была, но все же – достаточно важная с аппаратной точки зрения, позволяющая быть в курсе событий, общаться со многими влиятельными людьми, а главное – быть на виду у премьер-министра и президента. С Черномырдиным у Степашина давно сложились хорошие отношения, и премьер при первой же возможности постарался найти опальному генералу подходящее место. И Степашин начинает медленное, но неуклонное восхождение вверх: в 1996 году он одновременно становится членом Совета обороны, а затем – ответственным секретарем Государственной комиссии РФ по урегулированию кризиса в Чеченской Республике. В этом качестве он благополучно встречает конец войны, а еще через некоторое время премьеру подворачивается подходящий случай для повышения Степашина. В известное «банное дело» попадает министр юстиции Валентин Ковалев, и вскоре теряет свой пост. И... на освободившееся место Ельцин назначает Степашина – 2 июля 1997 года издается соответствующий указ.

Дальнейшие этапы политической судьбы Степашина достаточно подробно освещались прессой. Став министром юстиции, Степашин быстро «реанимирует» эту, казалось бы, второстепенную правительственную должность. Его усилиями Минюст постепенно выдвигается на видное место, более того – становится чуть ли не «силовым» министерством. В частности, именно Степашин «пробивает» идею о передаче в ведение Минюста от МВД системы исправительно-трудовых учреждений, вместе с «охранной армией» – многочисленными конвойными войсками МВД. Готовя эту передачу, Степашин не подозревает, что именно ему предстоит организовывать процесс с другой стороны: весной 1998 года Ельцин неожиданно отправляет в отставку правительство Черномырдина. И в числе прочих «безработным» оказывается министр внутренних дел Анатолий Куликов, занимавший этот пост почти три года. Аналитики среди претендентов на вакантную должность одной из первых называют кандидатуру Степашина – и не ошибаются: в апреле 1998 года именно он становится главой МВД. Виток спирали пройден: Степашин занимает никак не менее высокое место в системе государственной власти, чем пост директора ФСК, который он покинул в июне 1995-го.

Почти год, проведенный Степашиным на новом месте, по обыкновению, мало чем запомнился публике, но, без сомнения, министр внутренних дел за это время сумел существенно укрепить свои аппаратные позиции. Впрочем, как и другие «силовики» – почувствовав, что наступает нелегкое время, Ельцин, как и в 1993 году, сделал ставку именно на «силовое» окружение.

Что касается конкретных действий министра Степашина – таковых следует отметить три. Во-первых, он начал, наконец, хоть какое-то реформирование системы ГАИ (переименовав ее в труднопроизносимое ГИБДД), немного уменьшив традиционный произвол, на протяжении десятков лет творимый представителями этой системы на дорогах. Во-вторых, в самой системе МВД началась серьезная кадровая «чистка» – в течение второй половины 1998 года сменилась почти треть начальников региональных управлений МВД. И в третьих, Степашин занял (особенно, после похищения его представителя в Чечне генерала Шпигуна) предельно жесткую позицию относительно взаимоотношений с Чечней и выступил с рядом публичных заявлений на эту тему. Он обещал перекрыть границы с мятежной республикой, подверг достаточно резкой критике Хасавюртовские соглашения, заявив, что с «отложенным статусом» Чечни российское руководство зашло в тупик и проблему надо политически решать как можно быстрее, и, наконец, по сути, объявил Аслана Масхадова если не марионеточной, то весьма слабой фигурой, не способной реально влиять на происходящее в Чечне.

Словесная жесткость министра была встречена многими благожелательно – но стоит отметить, что дальше деклараций дело так и не пошло.

За год, проведенный Степашиным на новом месте, он без каких-либо потерь пережил августовский правительственный кризис, спокойно перейдя из кабинета Кириенко в кабинет Примакова, и все больше и больше входил в фавор к президенту. Конец апреля 1999 года принес ему вдобавок к посту министра внутренних дел еще и пост первого вице-премьера. Обласканный президентом Сергей Вадимович стал, по сути, третьим человеком в государстве. А в мае, после неожиданной отставки Примакова, Степашин занимает высший после президента пост в стране – премьер-министра. Дума утверждает его с первой попытки, и многие полагают, что именно Степашин станет наследником престола – его рейтинг стабильно высок, и ему уверенно предсказывают президентское кресло на выборах-2000...

Того, как стремительно оборвется очередной ведущий вверх виток «спирали Степашина», не может предположить никто.

Без каких-либо видимых причин в августе 1999 года Ельцин объявляет об отставке премьера и называет своим преемником Владимира Путина. Впоследствии в своей книге «Президентский марафон» Борис Николаевич так опишет этот эпизод:

«5 августа. Я вызвал в кабинет Степашина и Волошина. Степашин сразу разволновался, покраснел. «Сергей Вадимович, сегодня я принял решение отправить вас в отставку... Степашин начал говорить, лейтмотивом было одно: «Я всегда был с вами и никогда вас не предавал». Вспомнил события 91-го и 93-го годов, обещал исправить все свои ошибки... Понимая всю бессмысленность этого разговора, я никак не мог прервать Степашина...»

Так ли это было – неизвестно. Но известна публичная реакция Степашина: вместо того, чтобы возмутиться самодурством президента, он лишь выдавил из себя известные слова о том, что Ельцин ввел его, «мальчишку», в большую политику – что производило гнетущее впечатление и дало основания говорить, что на этот раз Степашину уже не «подняться». Но «спираль» и на сей раз не подводит: впереди – думские выборы, и на Сергея Вадимовича начинается настоящая охота: ведь обиженных у нас, как известно, любят.

 

От «ЯБЛОКА» – к Путину

Для начала Степашина пытаются привлечь в ряды НДР – но политическое соседство с Черномырдиным его не устраивает, да и шансы НДР всеми расцениваются как невысокие. Следующее предложение поступает от СПС – но компания Кириенко и Немцова тоже не кажется Степашину подходящей. И экс-премьер делает сенсационный ход: вступает в альянс с Григорием Явлинским и занимает второе место в партийном списке «ЯБЛОКА». На «яблочном» съезде он уверенно заявляет, что пришел всерьез и надолго, и намерен привести за собой и свой электорат – «людей чести и дела», добавив их к интеллигентному электорату «яблочников».

На выборах по одномандатному округу в Петербурге он триумфально побеждает, получив около 50% голосов, но затем выясняется, что «яблочная» фракция в Думе невелика, и значимого поста в парламенте Степашину не получить. В итоге Сергею Вадимовичу достается лишь малосущественный пост председателя комиссии по борьбе с коррупцией.

И Степашин делает новую ставку – на Владимира Путина, которого начинает активно хвалить и поддерживать. Ставка оказывается верной – о Степашине начинают говорить как о кандидате на разные должности в федеральных структурах. И он действительно получает соответствующую должность – но лишь после того, как сыграет не лучшую роль на выборах губернатора Санкт-Петербурга.

Пожалуй, на этих выборах он был единственным, кто имел реальные шансы победить Владимира Яковлева. И как известно, еще в сентябре 1999 года он пообещал своим тогдашним союзникам по «ЯБЛОКУ», а заодно и тогдашнему премьеру Владимиру Путину, что примет участие в кампании. Но потом раздумал. На протяжении января и половины февраля 2000 года Сергей Вадимович мучительно колебался между решительным «да» и окончательным «нет», потом, на похоронах Анатолия Собчака, казалось бы, решился вступить в борьбу – и тут же отказался от нее в пользу Валентины Матвиенко.

Не требовал доказательств тот факт, что отказ Степашина был связан с желанием (точнее, нежеланием) Путина. С чем оно могло быть связано?

Во-первых, возможно, что Путин усмотрел в Степашине потенциального конкурента на выборах 2004-го года и решил заранее «подстричь газон».

Во-вторых, Степашину могла помешать его политическая принадлежность: именно «яблочники», бросив свой потенциал на чашу выборных весов, оставили Путина без работы летом 1996 года. Конечно, впоследствии все сложилось для Владимира Владимировича крайне удачно, но могли быть и иные варианты. Да и Григорий Явлинский на выборах президента был куда более крутым критиком Путина, чем Зюганов...

В-третьих, Сергей Вадимович продемонстрировал столь явную нерешительность и отсутствие воли к победе, что Кремль просто не рискнул с ним связываться. Степашин так долго тянул с решением, что даже самые стойкие его союзники засомневались: а нужен ли Петербургу губернатор, которого приходится тянуть сюда на аркане? Понятно, что в этой ситуации даже «петербургские москвичи» – Чубайс, Кудрин, Козак, Греф – которые требовали от Степашина согласия баллотироваться, могли отказаться от этого намерения.

В итоге Степашину ясно дали понять: при несанкционированном выдвижении он не получит доступа на федеральные телеканалы (а на питерское ТВ его не пустит Смольный), поэтому набрать рейтинг он просто не сможет. Зная степашинские привычки военного человека, Путин мог предположить: ввязываться в бой с малыми шансами и к тому же вступать в прямой конфликт с и.о. Верховного главнокомандующего генерал-полковник не станет. К тому же ему, как представляется, уже тогда предложили «отступного»: пост председателя Счетной палаты, который он вскоре и занял, будучи утвержденным в Думе подавляющим большинством голосов.

За четыре года в кресле главного контролера Степашин проводил одну и ту же линию. Сперва – громкие заявления и обвинения, затем – тихое «спускание на тормозах» и переход к новым громким заявлениям. Как, например, это было с проверкой РАО «ЕЭС», когда заявление Степашина о наличии серьезных нарушений было быстро дезавуировано. Или – с громко анонсированной проверкой итогов приватизации за десять лет. Вроде бы, СП пришла к выводу, что «приватизация российской экономики не соответствовала закону ни в одном из проверенных аудиторами случаев», но окончательно доклад так и не обнародован, и что там написано – неизвестно.

Ну а самый известный «наезд» со стороны Степашина, без сомнения, связан с Романом Абрамовичем, чья покупка «Челси» страшно не понравилась председателю СП. Но опять же, после ряда громких заявлений (в том числе, о том, что Чукотский автономный округ является банкротом), последовал тихий «откат». Выяснилось, что инкриминируемые нарушения спорны – в частности, «нецелевым использованием средств» было объявлено финансирование строительства дорог, школ и больниц, А долги, в которых СП обвиняла администрацию округа, большей частью унаследованы от прежней власти...

Не удалась и попытка Степашина сделать Счетную палату органом «президентского контроля». Госдума поддержала поправки к закону, предлагавшие наделить исключительно президента правом представлять обеим палатам парламента кандидатов на должность председателя Счетной палаты и его заместителя – но их отклонил Совет Федерации, посчитавший, что участие главы государства в процедуре назначения руководителей Счетной палаты противоречит самой сути этого органа.

 

Что дальше?

Говоря о Сергее Степашине, те, кто его знают, обычно отмечают, что никаких политических взглядов у него, по всей видимости, нет и никогда не было. Да это и вредно для профессионального аппаратчика, которым Степашин уже давно является. При этом Степашин – опять же по отзывам знающих его людей – обладает рядом нехарактерных для аппаратчика черт, выгодно отличающих его от очень многих политиков «первой волны». Он вполне приятен в общении, не высокомерен, не заносчив, умеет быть типичным «своим парнем» – открытый, легко идущий на контакт, не чванливый. При встрече узнает старых знакомых – в отличие от многих, вознесшихся высоко и «в упор не видящих» тех, с кем когда-то начинал. В частности, питерские депутаты, в свое время съевшие не один пуд соли с Анатолием Чубайсом в клубе «Перестройка», отмечали, что впоследствии с ним можно было столкнуться в лифте, но он даже бровью бы не пошевелил...

Насколько этот портрет соответствует действительности – сказать трудно, ведь у Степашина есть и другая ипостась – обращенная к начальству: президенту, премьеру и прочим, кому надо понравиться и с кем надо сработаться. При этом Степашин обладает неплохими волевыми качествами – тихо делает свой выбор, а затем последовательно и настойчиво его реализует. Для профессионального политика это качество – насущная необходимость.

Как и многие другие, Степашин принадлежит к когорте «птенцов ельцинского гнезда», каждый из которых был никем, но стал всем в эпоху «царя Бориса». Подавляющему большинству его коллег, впрочем, так и не удалось надолго задержаться «наверху», пройдя около ельцинского трона, что называется, «толпой угрюмою и скоро позабытой» Сергею Степашину, однако, – удалось. Почему?

Каждый политик, как известно, представляет собой некий сотворенный (им самим, или СМИ) образ, который, впрочем, может иметь мало общего с реальностью. Так вот, говоря о Степашине, в рамках этого образа в первую очередь вспоминают его упомянутую выше преданность. Преданность не реформам, не демократии – лично президенту (сперва Борису Ельцину, затем Владимиру Путину). Именно эта черта Степашина-политика стала тем «эскалатором», который неуклонно поднимает его к вершинам российской власти. А если и случаются перебои – то крайне ненадолго...

Сегодня, впрочем, нет никаких признаков того, что с главным контролером могут произойти какие-то неприятности.

До апреля 2006 года, когда истекает срок его полномочий, он пробудет на своем посту, а потом, скорее всего, ему найдут достойное место. Вплоть до премьерского – почему бы и нет? В конце концов, это будет не первое возвращение Сергея Степашина...