Владимир Варфоломеев: Пока мы слушали в том числе и рекламу, мы уже начали разговор в студии. В частности затронули такую тему: что важнее для обыкновенного российского гражданина - война в Ираке, которая может начаться уже совсем скоро, через несколько часов, или же такая, казалось бы, обыденная вещь, как коммунальные платежи, сегодня решения московских властей о повышении тарифов на воду от 25% до 35%. Что должно больше волновать, беспокоить обыкновенного человека? Ответ у нас не прозвучал в доэфирной части. Может быть, сейчас, Григорий Алексеевич?

Григорий Явлинский: Мне кажется, это вопрос сродни вопросу "какая рука тебе важнее, правая или левая". События, которые развернутся в Ираке, безусловно, будут влиять на жизнь огромного большинства людей на всей планете, в том числе и в России. Но жить надо каждый день, Ливия должна заботиться о своих детях, своих родителях, своей повседневной жизни. Поэтому людей волнует все.

Владимир Варфоломеев: Давайте тогда, условно, начнем с правой руки. Война в Ираке, которая, похоже, неизбежна, совсем немного времени осталось до ее начала, судя по всему. В Думе сегодня ваши коллеги из ряда фракций пытались поднять иракский вопрос, неудачно. В итоге коммунисты, сторонники Жириновского покинули зал заседаний. А почему ваша фракция, вы выступили против того, чтобы обсуждать иракскую проблему, если она действительно затрагивает большинство населения, не только в нашей стране?

Григорий Явлинский: Потому что она не является предметом рассмотрения для Думы в нынешних условиях. Дума не имеет никакого проекта решения по этому вопросу. И это превратилось бы просто в пустое, ни к чему не ведущее самовыражение.

Владимир Варфоломеев: То есть ваши возражения не по сути, а, скорее, по процедуре?

Григорий Явлинский: Да, наши возражения, скорее, по процедуре, при том понимании, что это обсуждение в Думе просто было бы, как политическое шоу, которое нанесло бы ущерб и ввело бы в заблуждение значительное число людей. Это была попытка провести какую-то политическую акцию, для которой Дума в данном случае не приспособлена.

Владимир Варфоломеев: Сегодня я просмотрел сообщения информационных агентств, а также публикации в прессе, дайджесты за последний месяц, с начала марта, когда, по сути, началась эскалация положения вокруг Ирака, когда было понятно, что США и их союзники готовы идти до конца. Я не встретил ни одного достаточно развернутого заявления, вашего либо кого-то из других руководителей "Яблока", об отношении вашей партии к тому, что происходит вокруг Ирака.

Григорий Явлинский: Могу сказать, что есть развернутое заявление. Если вас интересуют размеры, оно сделано на трех страницах, заявление партии "Яблоко" по этому вопросу. Оно было сделано три недели назад. Кроме того, опубликован целый ряд статей в мировой и российской прессе с изложением и разъяснением нашей позиции по данному вопросу.

Владимир Варфоломеев: Какова позиция сегодня, за день до истечения срока американского ультиматума?

Григорий Явлинский: Наша позиция заключается в том, что Россия должна защищать свои национальные интересы. Ситуация действительно очень острая, она может иметь для России не только краткосрочные, но и долгосрочные последствия. Поэтому ключевым интересом России в целом является создание ситуации, при которой ее граждане могут чувствовать себя в наиболее безопасном положении. Вопрос безопасности, прозрачности, предсказуемости наших соседей, отсутствия у них оружия массового уничтожения является для России вопросом приоритета. Кроме того, для России исключительно важно, чтобы Россия дала соответствующую оценку, если она хочет называться демократической страной, тому режиму, который сложился в Багдаде, тому, что там происходит. Потому что Россия не может безоценочно и безразлично относиться к событиям, которые происходят в непосредственной близости от нее. И, кроме того, Россия не может не обращать внимания на режим такого рода, который сложился в Багдаде. Это тоже затрагивает ее национальные интересы. Есть очень существенные интересы России, связанные с укреплением антитеррористической коалиции в мире, с повышением эффективности работы Совбеза, а также ее экономические интересы. Вот круг национальных интересов России.

Поэтому в нынешних, уже сложившихся условиях, Россия должна использовать все оставшиеся часы, для того чтобы еще раз провести свою линию относительно того, чтобы предотвратить массовые жертвы и широкомасштабную войну в непосредственной близости от своих границ.

Владимир Варфоломеев: Давайте еще раз это проговорим. "Яблоко" выступает против военных действий в Ираке?

Григорий Явлинский: "Яблоко" считает, что необходимо разоружение режима Саддама Хусейна. "Яблоко" считает, что в интересах России изменение багдадского режима в целом. "Яблоко" считает, что для этого должна быть использована военная сила. "Яблоко" считает, что должен быть размещен огромный, очень значительный международный военный контингент вокруг Ирака, в этом регионе на длительный период времени, на весь переходный период. Задачей этого контингента является осуществлять непосредственное и очень значительное военное и политическое давление на Багдад с целью добиться разоружения и изменения характера режима в Багдаде. Кроме того, задачей этого контингента является предупреждение гражданской войны, которая может сложиться в Ираке после изменения режима в Багдаде. То есть задача стоит в отслеживании всего и контроля за ситуацией на весь переходный переход. Кроме того, задачей России является, что должно быть возвращено единство антитеррористической коалиции в части Германии, Франции, присоединение к операции. Возможно, присоединение, в той или иной политической форме, и России. Однако "Яблоко" считает, что это можно сделать методами холодной войны и не начинать широкомасштабную военную операцию. То есть размещение международного контингента - это верно, осуществление военно-политического давления на Багдад - верно, разоружение этого режима - тоже верно, его эрозия, его смена - это тоже абсолютно правильно. Но мы считаем, что даже в оставшиеся часы еще есть шанс не начинать широкомасштабную войну.

Владимир Варфоломеев: Но каким образом Вы полагаете, что можно добиться озвученных Вами целей, без военного вторжения армии США и их союзников?

Григорий Явлинский: Особенность режима, который сложился в Багдаде, заключается в том, что когда этому режиму станет абсолютно ясно, что вокруг него размещен контингент, который готов начинать серьезные военные действия, что эти серьезные военные действия могут начаться в течение часа после принятия политического решения. Второе, что очень важно, я хотел бы подчеркнуть, что нет площадки для маневра, нельзя разыгрывать карту, что есть раскол в Европе, нельзя разыгрывать карту раскола между Европой и США. Нельзя разыгрывать карту раскола внутри НАТО. В таком положении, поскольку это тип режима, который напоминает режим, который был в Советском Союзе в середине или начале 60-х годов, мы знаем, что при таком давлении возможны принципиальные и достаточно глубокие, пусть неполные, неокончательные, но изменения, и в его политике с точки зрения разоружения, и с точки зрения, вообще, существования самого этого режима.

Владимир Варфоломеев: Такое давление существует уже, в той или иной форме, на протяжении 12 лет после первой войны в заливе. И были тогда резолюции Совбеза, и формально по этим резолюциям, насколько я понимаю, военная кампания международной коалиции против Ирака так и не завершена. А толку-то от этого 12-летнего стояния?

Григорий Явлинский: Ничего подобного в течение этих 12 лет не было. Были эпизодические работы инспекторов, которые были прекращены Саддамом Хусейном в 98 году. До сих пор не получены ответы на ключевые вопросы в отношении бактериологического химического оружия. Но самый главный вопрос здесь, что это была бы качественно новая ситуация и давление было качественно нового типа. И важно еще учесть следующее. Ирак ведь не последняя страна такого типа. Надо же понимать. Была операция в Афганистане, теперь Ирак. Дальше что будет? Северная Корея, потом Иран, потом половина СНГ, потом Сирия, Ливия, потом дружественные тоталитарные режимы.

Владимир Варфоломеев: Вы подсказываете Америке маршрут движения? Или, наоборот, Вы хотели бы предотвратить это?

Григорий Явлинский: Я хочу сказать, что последовательно нужно искать решение этой задачи в целом, потому что невозможно даже предположить, что во всех этих странах будут разворачиваться широкомасштабные наземные военные операции. Это совершенно неприемлемо. Ни у кого нет для этого ресурсов, включая США. И, кроме того, что самое главное, нужно до последнего часа добиваться решения вопроса без жертв огромного количества совершенно невинных людей. Ведь война - это всегда гибель огромного количества совершенно невинных гражданских людей, которые, вообще, к этому делу не имеют никакого отношения.

Владимир Варфоломеев: Но если ситуация в какой-то степени зашла в тупик, война - ужасное, крайнее средство, но без этого не получается решить проблему.

Григорий Явлинский: До сей минуты, могу еще раз подчеркнуть, позиция России верная. Может быть, она должна была бы быть сейчас более активная. Она верная в том отношении, что еще можно предотвратить наземную широкомасштабную военную операцию, при которой будет неоправданная, ничем не объяснимая, ничем не извиняемая гибель огромного количества гражданских невинных людей.

Владимир Варфоломеев: Представляете себе ситуацию? 1945 год. Войска Советского Союза и союзников дошли до границ с Германией. Затем миротворцы в парламентах одной, другой и третьей страны говорят: "дальше ступать нельзя, вы представляете, сколько невинных жертв будет среди мирного населения Германии", что в том числе и случилось за последние 8 мес. войны. К чему бы мы пришли, что бы мы получили? Или подобная аналогия Вам не кажется верной?

Григорий Явлинский: Вы совершенно правы. Подобная аналогия мне абсолютно не кажется верной, совсем другая историческая ситуация. Кстати говоря, гибель огромного количества совершенно безвинных людей во Второй мировой войне привела к тому, что человечество очень изменилось за последние 50 лет. И именно с этих позиций, именно с учетом этого исторического опыта, на этой позиции нужно настаивать. При этом нужно понимать: Багдад действительно несет очень большую опасность. Это очень опасное место, в том числе и для России. Поэтому занимать здесь нейтральную позицию или бессмысленно пацифистскую было бы совершенно неверно. Однако искать общее решение, поскольку это не последняя точка в мире, где придется решать эту задачу, совершенно необходимо. Здесь Россия могла бы сыграть исключительно положительную роль.

Владимир Варфоломеев: На Ваш взгляд, что для России представляет большую угрозу: нынешний багдадский режим Саддама Хусейна или грядущее вторжение американских войск в Ирак?

Григорий Явлинский: Совершенно несопоставимые вещи.

Владимир Варфоломеев: А приходится выбирать, Григорий Алексеевич.

Григорий Явлинский: Такого выбора нет. Россия заявила свою позицию. Я считаю, Россия должна быть в данной ситуации более активной. Она должна выйти с той инициативой, о которой я говорю. Я обращаю Ваше внимание на заявление Франции, которое прозвучало вчера, когда Франция сказала, что если будет химическая или бактериологическая атака в отношении союзников в Ираке, она направит туда свои войска. Это говорит о том, что и Франция, и Германия, которая тоже отправила в этот регион свои военные корабли, присоединятся к этому. Надо действовать именно более активно и пожертвовать стремительностью операции во имя единства для осуществления беспрецедентного военно-политического давления в этом регионе для решения этой задачи, которая позволила бы избежать огромного количества жертв.

Владимир Варфоломеев: Возвращаясь к сегодняшнему заседанию ГД, может быть, напрасно Вы и Ваши коллеги проголосовали против? Вы ведь сказали в начале нашей беседы, что нужна оценка Россией того режима, который сложился в Ираке. Может быть, надо было как раз предложить в рамках теперь уже несостоявшегося обсуждения Ваше видение того, как Россия должна охарактеризовать нынешний Ирак, руководство в Багдаде и дать эту оценку. Тем более что МИД молчит, президент, если и высказывается в адрес Ирака, то очень осторожно.

Григорий Явлинский: На самом деле, в этом вопросе Вы абсолютно правы, но следовало бы готовить такое рассмотрение вопроса, его нельзя делать неподготовленным, без предварительных обсуждений, без того, чтобы это было содержательное обсуждение. Сегодня такого содержательного обсуждения, к сожалению, не предполагалось. Серьезным же вопросом, действительно, является позиция России в том случае, если, конечно, война начнется, что абсолютно не исключено. Тогда перед Россией вновь встанет вопрос о выработке ее линии. Если все же все усилия, о которых я сейчас говорил, либо не будут в полном объеме использованы, либо не дадут эффекта, и военные действия все же начнутся, то думаю, что сегодня вряд ли кто-то может с точностью сказать, как долго они будут продолжаться, какие там будут потери, следствия. Думаю, что последствия этого дела будут очень продолжительными, и для России это будет иметь очень существенное значение.

Владимир Варфоломеев: Вы согласны со словами министра иностранных дел господина Иванова, которые он сказал в день бушевского ультиматума, о том, что Ирак не представляет угроз, что сейчас, после того как несколько месяцев работают международные инспекции, Иванов заявил: "Ирак (или иракская ситуация) не представляет угрозы"?

Григорий Явлинский: Нет, заявление Иванова, с моей точки зрения, не соответствует действительности. Во-первых, это просто не соответствует факту, потому что в Ираке есть оружие, и бактериологическое, и химическое. Нельзя забывать, что сами США в мае 1986 года до 1988 года, пока не был принят запрет, продавали Ираку бактериологические штаммы ботулизма, сибирской язвы. А Советский Союз строил огромные мощности по созданию химического оружия для багдадского режима. И до сих пор нет объяснения, куда все это делось. В этом же есть главный вопрос. Кроме того, нельзя забывать, что багдадский режим осуществил огромные политические репрессии, огромное количество людей там погибло. 5 млн. людей из-за политических репрессий покинули Багдад. Нельзя забывать еще и о том, что Багдад финансирует смертников, он платит 25 тыс. долларов семьям смертников.

Владимир Варфоломеев: Это про Палестину?

Григорий Явлинский: Любым смертникам. Они могут быть смертниками в разных местах. Даже Россия сталкивалась уже с подобным сюжетом. И спонсирование смертников, и развитие терроризма является действительно серьезнейшей опасностью. И эти заявления совершенно не соответствуют действительности.

Владимир Варфоломеев: Почему, на Ваш взгляд, президент Путин не дал истинной характеристики нынешнему иракскому режиму? Поэтому, может быть, у многих на Западе создается впечатление, не исключено, что ложное, о том, что Россия и Саддам Хусейн весьма близки.

Григорий Явлинский: В России есть разные силы. В России есть силы, которые, как Селезнев, считает необходимым съездить и обняться с Саддамом, несмотря на то, что он знает.

Владимир Варфоломеев: Но все-таки политик нашего государства олицетворяется с президентом, а не со спикером Думы.

Григорий Явлинский: В России есть разные силы. Что касается президента, я не берусь ответить на вопрос, почему президент дает оценку тем или иным событиям, и как он высказывается. Но что могу сказать абсолютно уверенно, что очень многие действия нашего министерства иностранных дел отнюдь не кажутся мне достаточно дальновидными. Потому что Россия в этих условиях должна абсолютно твердо придерживаться принципа своих национальных интересов, о которых я уже сказал. И в их число входит поддержание стратегически важных для России отношений с США и с Западной Европой, и после конфликта. Потому что конфликт, какой бы тяжелый и продолжительный он ни был, закончится, ситуация, так или иначе, вернется в правовое русло, и России нужно будет обеспечивать свои стратегические отношения. Поэтому Россия не может из-за Багдада утратить все свои наработанные очень тяжело после 11 сентября отношения, которые складываются между Россией и США, Россией и Западной Европой.

Владимир Варфоломеев: Григорий Алексеевич, а как же Вы тогда объясните поведение представителя вашей фракции на заседании Совета Думы в понедельник, когда было принято решение отложить рассмотрение договора об СНП? Конгресс ратифицировал, предполагалось, что российский парламент сделает ответный шаг в рамках российско-американского двустороннего сокращения этих наступательных потенциалов, пятеро представителей фракций и групп выступили против, в том числе и представитель "Яблока".

Григорий Явлинский: Позиция нашей фракции по данному вопросу такова. Ратификация этого документа исключительно важна.

Владимир Варфоломеев: Почему не сейчас?

Григорий Явлинский: И мы готовы проголосовать за ратификацию этого документа по стратегическим вооружениям, который ратифицирован уже Конгрессом, в любой момент, когда этот вопрос будет поставлен на голосование. Что мы считаем неправильным? Использовать это голосование в качестве разменной карты. Мы считаем, что не следует накалять страсти в России, не следует устраивать психоз. И поскольку комитет по международным делам предполагал поставить этот документ, а потом демонстративно снять его во время истерики в ГД, мы считаем, что это шоу совершенно неуместно. Но в любой момент, когда будет поставлен этот документ, мы его поддержим и за него проголосуем, потому что он соответствует национальным интересам России.

Владимир Варфоломеев: Теперь Ваша позиция ясна. Спасибо за то, что Вы это сказали.

Владимир Варфоломеев: Грядущей ночью в 4:00 по Москве истекает срок бушевского ультиматума. Не исключено, что в тот же момент, часом позже, часом раньше американцы ударят по Ираку, войска пересекут границу. Мои коллеги в 6 утра позвонят Вам, разбудят и попросят первый комментарий. Что Вы скажете, как Вы отреагируете на начало войны? Назовете ли Вы США и их действия агрессивными? Или скажете, что к этому теперь, когда все совершилось, надо отнестись несколько иначе?

Григорий Явлинский: До момента, пока начнется война, Россия должна сделать все возможное, чтобы эта война в таком виде, в виде такой войны не случилась. После того как это произойдет, задачей нашей страны будет, во-первых, добиваться всеми способами уменьшения количества жертв. Во всех формах, в которых Россия сможет добиваться уменьшением количества разрушений, гибели людей, солдат с той и другой стороны, Россия должна будет сделать все возможное для того, чтобы быть той страной, которая будет добиваться сокращения жертв. Кстати говоря, Россия ведь сыграла исключительно важную роль в этом смысле в 99 году, когда были бомбардировки Косово. Исключительно благодаря России не допустили тогда наземной войны в Сербии. Только благодаря позиции России и тому, что Россия согласилась помочь той беззаконной операции, которую тогда проводило НАТО.

Владимир Варфоломеев: Продолжая косовские аналогии, может быть, нам стоит направить своих военнослужащих в тот регион, в той или иной форме?

Григорий Явлинский: Там была ситуация в другом. Наши военнослужащие уже пришли туда, как миротворцы, не для того чтобы воевать. А наше участие заключалось в том, что мы очень внятно, но только в мае 99 года, объяснили Милошевичу позицию России до конца, когда поехал личный представитель Ельцина, и это привело к тому, что не допустили наземную операцию.

Владимир Варфоломеев: Хотя наше посольство решено оставить в Багдаде, я не уверен, что послу и его сотрудникам удастся в ходе бомбардировок найти Хусейна, еще в чем-то его убеждать. Может быть, действительно стоит рассмотреть вопрос о том, чтобы в северной части Ирака десантировать некие наши подразделения, как противовес?

Григорий Явлинский: Моя позиция на этот счет следующая. Россия ни при каких условиях не должна ввязываться в военные действия. Россия не должна направлять ни одного российского солдата на войну. Ни один российский солдат не должен быть убит нигде. Это совершенно не соответствует нашим интересам. Мы не должны ввязываться ни в какие военные операции, авантюры. Таково положение нашей страны, такова у нас ситуация. И ни при каких обстоятельствах наше руководство не может принимать решений, которые приведут к гибели наших солдат или прямому участию России в войне.

Владимир Варфоломеев: Завершая иракскую тему, срочное сообщение. Британская телекомпания "Скай ТВ" передает. "Возглавляемые США коалиционные войска только что вошли в демилитаризованную зону на границе между Кувейтом и Ираком". Это свидетельствует о том, что до начала самой военной операции остается совсем немного времени, действительно считанные часы. В самом начале нашей беседы мы упомянули о наших внутриполитических проблемах, и это не только жилищно-коммунальное хозяйство, которое разваливается на глазах, при этом становится дороже и дороже. У нас есть своя горячая точка, тоже в южном направлении, речь о Чечне. Совсем скоро, в воскресенье, в Чечне должен пройти, если состоится, если никто его не сорвет, референдум по новой Конституции. Уже, по-моему, никто не спорит о целесообразности его проведения. Уже поздно, избирательные участки открыты, людям раздают приглашения и прочее. К чему это все приведет, как Вы думаете?

Григорий Явлинский: Я думаю, что ситуация просто не изменится. Она останется такой, как сейчас, к сожалению. И думаю, что все равно нужно будет осуществлять реальный настоящий политический процесс по урегулированию в Чечне. Владимир Варфоломеев: То есть референдум по Конституции не есть часть этого процесса, на Ваш взгляд?

Григорий Явлинский: Формально он, может быть, и выглядит так, но думаю, что это будет совершенно недостаточно. Я думаю, что ситуация в Чечне сохранится такая же напряженная, как есть сейчас. Поэтому речь должна идти о том, что делать после него, поскольку ситуация там может не только сохраниться, а стать более опасной. Поэтому мы считаем, что совершенно необходимо проведение мирной конференции по ситуации Чечне. Более того, мы считаем, что такая мирная конференция по Чечне должна состояться в Москве. Мы считаем, что она должна проходить под председательством президента России. Это принципиально, мы на этом настаивали бы.

Владимир Варфоломеев: Кто же может собраться под его председательством?

Григорий Явлинский: Мы считаем, что такая конференция должна проводиться на основе российской Конституции, российских законов. И мы считаем, что на такой конференции под председательством президента России должны быть участниками все противоборствующие стороны, все мало-мальски влиятельные люди в Чечне, за исключением военных преступников.

Владимир Варфоломеев: А что может быть результатом? Понятно, декларации, официальные заявления, некие подписанные документы. А по сути?

Григорий Явлинский: А по сути результатом этого будет прекращение военных действий.

Владимир Варфоломеев: То есть договоренность об этом должна быть?

Григорий Явлинский: Да, конечно. Это есть главная цель такой мирной конференции. Накануне может быть достигнуто прекращение активных боевых действий, огня. А результатом конференции должно быть прекращение боевых действий. Кроме того, с нашей точки зрения, когда президент проведет такую мирную конференцию по Чечне, это будет началом реального политического урегулирования в Чечне. И это будет уже просто новая реальность, это будет новый реальный политический процесс, которой, раньше или позже, приведет к политическому урегулированию этого вопроса. Кстати, у России есть очень положительный опыт в этом отношении. Есть опыт Таджикистана, где Россия сыграла исключительно положительную роль в этом отношении. Есть опыт в других странах, где Россия проводила такую политику и добилась положительных результатов в свое время. Есть опыт совсем недавний, и пусть он еще не завершился успешно, когда президент России предложил Шеварднадзе встретиться с представителем Абхазии для подобного рода разговоров.

Владимир Варфоломеев: То есть принципиально в Кремле допускают возможность встречи лидеров противоборствующих сторон на примере Абхазии?

Григорий Явлинский: Я не могу сказать, что сегодня допускают в Кремле. Я отвечаю на вопрос, что нужно будет делать, когда пройдет референдум. Как бы он ни прошел, после него нужно будет проводить мирную конференцию.

Владимир Варфоломеев: Будут ли результаты референдума, какими бы они ни стали, вызывать у Вас доверие?

Григорий Явлинский: У меня, конечно, есть большие сомнения, насколько референдум подготовлен, насколько он действительно создаст там реально новую обстановку.

Владимир Варфоломеев: Несколько вопросов от наших слушателей. "Вы выступаете часто на "Эхе Москвы", где и так много слушателей Вас поддерживают. Почему Вас нет на РТР, Первом канале? Вас не пускают на государственные СМИ?"

Григорий Явлинский: Государственные СМИ сегодня работают так. Они, когда хотят, приглашают кого-то. Когда опасаются того, что тот или иной человек скажет, они его не приглашают. Иногда бывает так, что пригласят, а потом скажут: "Извините, а нам не разрешили". В общем, бывают разные ситуации.

Владимир Варфоломеев: И последнее, просто в завершение нашей беседы. Это уже не вопрос, наше время истекло, я прочитаю последнее сообщение, пришедшее на наш пейджер от Елены Владимировны. "Спасибо за твердую позицию. Успехов".

Григорий Явлинский: Спасибо большое. Мы начали с Вами с того, что важнее, конфликт в Ираке или жилищно-коммунальная реформа. Поскольку другому важнейшему вопросу в жизни людей нам не удалось уделить серьезного внимания, я хотел бы сказать, что жизнь продолжается, и в сфере жилищно-коммунальной реформы у нас еще есть очень много проблем, и мы будем проводить очень серьезную линию, для того чтобы еще до зимы решить целый ряд принципиальных вопросов жилищно-коммунальной реформы, и будем проводить соответствующие акции. К сожалению, сегодня нам не удалось это обсудить.

Владимир Варфоломеев: Я думаю, об этом еще обязательно поговорим, учитывая, что пока "Эхо Москвы" вроде бы остается станцией негосударственной, а потому двери наши для всех политиков открыты. В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" был Григорий Явлинский - лидер партии "Яблоко".