В марте 1994 г. в Москве было совершено убийство: знаменитый артист Георгий Юматов застрелил из ружья дворника. Первоначально его обвиняли в умышленном убийстве, но затем было установлено, что Юматов выстрелил, обороняясь от нападения: дворник первым метнул в него нож, на лезвии которого обнаружили кровь артиста. Поэтому обвинение было изменено на "превышение пределов необходимой обороны", а затем подоспела амнистия к 50-летию Победы.

Казалось бы, хеппи-энд. Но, если вдуматься, конец у этой истории не такой уж и справедливый. Почти 70-летний человек защищал свою жизнь от посягательства со стороны молодого и здорового противника, но все равно остался в глазах правосудия преступником, пусть даже к нему и было применено снисхождение. Вот если бы он дал возможность себя зарезать, то, получается, был бы совершенно прав. В таком случае государство брало на себя функцию защиты его интересов, наказав убийцу. Впрочем, жертве от этого, как говорится, ни жарко, ни холодно.

Эту нелепость исправили российские законодатели, приняв вступившую в силу с 19 марта поправку к статье 37 Уголовного кодекса, которая существенно расширила пределы необходимой обороны. Теперь оборонявшаяся сторона должна доказать, что ее жизни угрожала реальная опасность - и все равно, какими средствами она эту жизнь защищала. На юридическом языке эта норма формулируется так: "Не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны ..., если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия". Теперь человек, защищавший свою жизнь или жизнь другого человека, может не просто остаться на свободе, но и не получить клеймо "ранее судимого". Кстати, новая поправка имеет обратную силу: теперь на свободе могут оказаться около двух тысяч человек, осужденных по "тридцать седьмой".

Показательно, что инициаторами поправки выступили либералы-"яблочники" Сергей Иваненко и Игорь Артемьев. Либеральные политики как раз отличаются тем, что отстаивают права человека, и самое главное из них - право на жизнь, которое бывает невозможно реализовать, не нанеся вред тому, кто на него посягнул. Это парадокс (право на жизнь подразумевает смерть), но правосудие в такой ситуации должно быть на стороне гражданина - что и произошло после поправки в статью о необходимой обороне.
Обычно аргументируя необходимость принятия этого закона, говорили о необходимости помочь. Однако депутаты защитили не только интересы пожилых и беспомощных людей. Эта поправка существенно облегчает жизнь и предпринимателю, страдающему от рэкетиров. Теперь если в его офис ворвались молодые люди, вооруженные ножами и кастетами, и недвусмысленно поставили дилемму: "жизнь или кошелек", то бизнесмен может открыть огонь, не опасаясь, что получит "от одного до трех" (сроки, полагавшиеся за "превышение пределов"). Если, конечно, он не боится мести - но в этом случае законодатель бессилен.

То же самое относится, скажем, к фермеру, к которому с кольями пришли завистливые соседи, угрожая ему и его семье (вспомним формулировку "опасным для жизни обороняющегося или другого лица"). Разумеется, новую законодательную норму нельзя трактовать как санкцию на убийство любого нарушителя. Например, невооруженный бомж, собирающий картошку на частном поле, безусловно, преступает закон, но принятая поправка не дает владельцу урожая право творить над ним самосуд. Не рекомендуется также стрелять в спину даже самому неприятному супостату: после проведения судмедэкспертизы крайне трудно будет доказать, что он действительно в таком положении угрожал жизни "обороняющегося".

Впрочем, в каждой бочке меда есть и ложка дегтя. В данном случае ее назвал бывший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры СССР Евгений Мысловский. По его мнению, есть реальная опасность того, что работники милиции могут чаще, чем надо, начинать стрелять. Мол, показалось, что человек вооружен. Практика в этом случае вступает в противоречие с замыслом авторов законопроекта. Причем опасность может исходить не только от правоохранителей, но и от обычных преступников, которые способны спровоцировать жертву на нападение, а затем, "обороняясь", хладнокровно ее расстрелять.

Означает ли такая угроза, что новую поправку не надо было принимать? Видимо, нет. Любой, даже самый совершенный закон можно при желании обратить во зло. И теперь только от квалификации судов зависит, будут ли преступники (в форме и без) злоупотреблять либеральной нормой УК.