30 марта 2017 года начальник УМВД России по Псковской области генерал-майор полиции Юрий Инстранкин выступил в Псковском областном Собрании депутатов с отчётом о деятельности Управления в 2016 году. Депутаты имели возможность задать вопросы Юрию Инстранкину.
Депутат Лев Шлосберг (фракция «ЯБЛОКО») задал вопрос о трагических обстоятельствах событий 14 ноября 2016 года в пос. Струги Красные, когда в процессе осады и штурма жилого дома сотрудниками Росгвардии погибли двое несовершеннолетних жителей города Пскова.
Депутат направлял ряд обращений в Следственный комитет и Генеральную прокуратуру РФ в связи с гибелью детей.
Приводим полный текст вопроса депутата и ответа начальника УМВД.
Лев Шлосберг: Уважаемый Юрий Николаевич, у меня к вам два вопроса. Первый: сообщите, пожалуйста, в каком состоянии находится психологическая служба управления Министерства внутренних дел России по Псковской области? Есть ли там специалисты по детской криминальной психологии? Как получилось так, что 14 ноября 2016 года во время чрезвычайного происшествия в Стругах Красных эти специалисты не находились на месте событий, не участвовали в переговорах, не принимали участия в принятии решений, в том числе решения о штурме? И предприняты ли Вами какие-либо действия в связи с представлением прокуратуры Псковской области о нарушениях, направленным на Ваше имя в минувшем году?
Юрий Инстранкин: Непростой вопрос – психологическая служба органов внутренних дел. Естественно, ее создание было определено для иных целей: и специфика, и задачи, и занятия, которые проводились, были направлены на то, чтобы при поступлении на службу сотрудников или кандидатов на службу проводить с ними соответствующие беседы, выявлять наклонности и давать заключения на пригодность к службе.
Соответственно, в процессе работы с самими сотрудниками были разработаны методики, которыми они занимались. И к тому вопросу, который был обозначен, естественно, какого-либо отношения они иметь не могли ввиду того, что не было предусмотрено их использование в случае возникновения таких ситуаций.
Я выезжал на место происшествия сам. Конечно, сейчас, когда уже много информации поступило из видеозаписей и всего остального, можно по-разному относиться, как развивались события и какие принимались решения.
Изначально поступил сигнал, что при проверке сообщения о том, что были обнаружены без вести пропавшие или ушедшие из дома ребятишки, выехали сотрудники органов внутренних дел и по ним был произведен выстрел. Но такого рода сообщений или подобных, естественно, поступает в дежурной части немало, и каждое нужно перепроверять, разбираться. И без выезда, без уточнения, без потраченного времени сделать это довольно сложно. Поэтому какая-то часть времени, естественно, ушла на выяснение того, что происходит.
На тот период в Струго-Красненском районе на месте находились ряд руководителей, которые смогли туда выехать, доложить первоначальную обстановку, дальше я уже принял решение выехать, так как я выезжал только с той целью, что был выстрел по сотрудникам органов внутренних дел, повредили их машину и якобы стрельба продолжается.
По дороге принимал различного рода доклады, отдавал отдельные распоряжения и когда приехал туда, увидел … и услышал по докладам, что ситуация была, будем говорить, нейтрализована, исходя из того, какое было начало. А начало было такое, из докладов находящихся на месте: провокация. Может быть, детский такой, будем говорить, максимализм в словах, в действиях, в жестах, но на него никто не отреагировал, чтобы спровоцировать ребятишек на какие-то действия.
Затем, когда по мере уже времени подъезжали другие руководители, они нашли общий язык с Денисом, с которым вели переговоры (девочка в переговорах не участвовала), и доложили, что они попросили часть времени для того, чтобы выйти из данного дома без всяких негативных последствий. Исходя из того, что такое решение было достигнуто и уже в переговорах не было никакого дальнейшего смысла, как говорится, не с кем было разговаривать, все ожидали установленного времени.
К этому моменту уже прибыла мать Муравьева. Если с родственниками девочки никто не общался, то с ней было налажено подростками довольно такое тесное… тесный контакт, она нам сообщала всю информацию о том, что они отдали все оружие, находящееся в доме, о том, что они готовы выйти, но девочка не хочет идти к своим родителям, и мы разрешили, что она пойдет к ней вместе с Денисом. Все было решено.
Потом в какой-то момент, когда связь прекратилась, наблюдатели перестали их видеть, нужно было выяснять, что случилось. От родственников там добиться иногда сложно было чего-то: сколько там оружия в доме, какое и все прочее – потому что этот процесс занимал время какое-то, и не всё откровенно говорили, даже что там есть. Одни считали, что они всё отдали, другие считали, что там ещё есть какие-то средства вооружения, поэтому ясности полной в этой части не было.
Вы говорите о штурме. Да, если смотреть видеозапись, сотрудники Росгвардии, подходя к дому, обезопасили себя рядом профилактических действий, но никакого… никакой команды о штурме или на штурм никем не отдавалось, потому что в этом не было необходимости. Никакого противодействия не было, никакого сопротивления не оказывалось. Единственное, что требовалось, – выяснить, что происходит в доме, там они находятся или нет и что делать дальше.
Может быть, исходя из того, что я знаю сейчас, я полагаю, других мер другого плана с привлечением психологов, иных людей мы достичь вряд ли могли, потому что никто не предполагал, что подростки могут пойти на такой поступок. Ни один из людей, находящихся на месте, не предполагал, что может так завершиться ситуация.
Мать попросила им не мешать еще 15 минут: они хотят побыть вместе. Мы шли на все условия, мы никаких попыток, чтобы вызвать в них какое-то противодействие, не вызывали, поэтому всё было настроено на то, чтобы, наоборот, мирно разрешить данную ситуацию.
Сейчас, ну, я сказал, исходя из того, чем мы владели, – тем мы владели. Других каких-то действий мы там предпринять просто не могли. Они ни с кем больше не разговаривали, они никого не просили. Всё шло своим чередом, логично, и ни у кого, даже у матери, которая лично с ними виделась, лицом в лицо, не возникло сомнения, как я вот понял: я общался с ней, может быть, накоротке, но как бы вот… моё мнение по этому поводу.
